Кара

Осторожно, чтобы не испачкать, он стянул рукавицы. Тем временем возле клетки уже появился Кукловод с медбратом в белом халате не первой свежести и, посмотрев на окровавленного капитана, произнес злорадно:

— Вы ранены, проводить второй бой я вам запрещаю.

Затем Кукловод повернулся к присевшему рядом с неподвижным телом амбала эскулапу и без всякого выражения спросил:

— Что там?

— Вскрытие покажет, — тот кончиками пальцев дотронулся до огромной лиловой гематомы на правом боку трупа, — но думаю, что острый обломок ребра проткнул печень — мортем эфугири немо потест.

— Чего? — Кукловод вдруг сделался похожим на огромного волкодава. — Не хрен здесь, лейтенант, умничать. У капитана вон ухо висит клочьми, приступайте к оказанию помощи.

— Есть, товарищ майор. — Воинственный наследник Гиппократа оперативно поволок Савельева к себе на живодерню и, уже наполовину рану зашив, свою мысль все же закончил: — Смерти не избежит никто.

Глава вторая

Год 1996-й. Лето

Убивают людей по-разному. Можно, к примеру, в переполненном вагоне метро сунуть человеку в сердце остро заточенный надфиль и, обломав хрупкую сталь резким движением руки, тут же вместе со всеми склониться над упавшим телом: надо же, хорошему человеку плохо стало.

Не так уж сложно дождаться своей жертвы вечером в парадной и парой выстрелов из ствола с глушаком завалить ее на лестничные ступени, не забыв пустить контрольную пулю в лоб, и аккуратно подобрать отстрелянные гильзы, если, конечно, они маркированные.

Убрать сидящего в автомобиле также не представляет особой проблемы. Вполне достаточно закинуть в бензобак завязанный узлом презерватив, наполненный составом на основе марганцовки, или подвесить под водительским сиденьем гранату Ф-1, а сквозь ее кольцо продеть веревку, привязанную к кардану: машинка тронется, чека предохранительная выскочит — и ажур.

Все это, конечно, дедовские способы, но можно придумать и поинтересней — пакет с радиоминой, например, аккуратно засунутый в мусорный бачок, — теперь стоит только нажать на кнопочку, и сразу же проходящий мимо клиент очень близко познакомится с двухсотграммовой тротиловой шашкой.

Если очень надо, то почти всегда отыщется возможность инсценировать самоубийство. Устроить бытовое поражение электротоком с летальным завершением или, поставив человеку спиртовую клизму, угробить его в аварии… Полет фантазии границ не знает.

А вот что делать, если объект не пользуется метро, а ездит на шестисотом «мерседесе» в сопровождении трех телохранителей и проживает в двухэтажном особняке за трехметровым каменным забором?

«Добывать свой хлеб в поте лица своего», — сам себе мысленно ответил сидевший в «Жигулях» шестой модели Юрий Павлович Савельев и, опустив сорокакратный цейсовский бинокль, принялся массировать уставшие от напряжения глаза.

Пошли уже четвертые сутки, как он, вписавшись в контракт, плотно занимался теледеятелем, почему-то сразу получившим погоняло Зяма, и уже знал наверняка, что дело простым не будет. Даже для него — ликвидатора экстракласса, если так можно выразиться, милостью Божьей, хотя, говоря откровенно, и он был не без изъяна.

Идеальный киллер должен быть незаметным, легко растворимым в толпе, никто никогда не должен обращать на него внимания и уж тем более испытывать по отношению к нему каких-либо эмоций.

А вот Юрий Павлович был мужчиной видным, с красивым, запоминающимся лицом и, работая массажистом в оздоровительном центре, имел у лучших представительниц слабого пола успех сногсшибательный, что с профессиональной точки зрения было не очень хорошо. Зато во всем остальном он считался настоящим виртуозом своего дела, и не случайно, когда где-то наверху было принято решение об изменении курса российского телевидения, воплощать его в жизнь через цепочку посредников поручили именно Савельеву.

Дела подобного рода всегда смертельно опасны. Мало того что в случае успешной ликвидации под натиском общественного мнения ментам и феэсбешникам придется жопу рвать на сто лимонных долек, так ведь в добавок совершенно неизвестно, кого потом заказчик надумает убрать из связки — исполнителя или посредников, а может быть, не мудрствуя лукаво, всех сразу.

«Деньги, всюду проклятые деньги», — помнится, подумал тогда Юрий Павлович, глядя на дипломат, набитый зеленью, которой было столько, что, даже невзирая на производственные издержки, реально появлялась перспектива «завязать», однако вздохнул и, особо не раздумывая, согласился.

И вот теперь, сидя за рулем «жигуленка», оформленного по левым документам, он внимательно наблюдал, как Зяма в сопровождении двух мордоворотов залезал в свою бронированную лайбу, и безрадостные мысли о том, что, может быть, и его самого кто-то очень скоро будет выпасать примерно так же, постоянно крутились в его черепе, украшенном модно подстриженными каштановыми волосами.

Между тем перламутрово-зеленый «шестисотый» резво принял с места и, влившись в плотный поток машин, напористо попер по направлению к кольцевой, откуда до островка комфорта и безопасности, на котором проживал теледеятель, было рукой подать.

Назывался этот оазис роскоши Медведково-2 и представлял собой десяток шикарных вилл, построенных в сосновом лесу, — отличные подъездные пути, централизованная охрана, система «кактус», подключенная к колючей проволоке, струившейся вдоль верхушек бетонных заборов. Каждый раз при виде всего этого великолепия Савельева охватывала холодная ярость, а рука его непроизвольно тянулась к левой подмышечной впадине.

Нет, он не завидовал и, в принципе, был не против богатства: хороший музыкант, писатель, врач, спортсмен, — пожалуйста, если ты умеешь делать что-то лучше, чем другие, то и живи соответственно, однако в Медведково-2 таких не наблюдалось вовсе.

Обретались там те, кто исхитрился своевременно урвать свой кус от торта, испеченного еще при социализме: деятели, завязанные с партийными деньгами, специалисты по приватизации общенародного добра да выбившиеся наверх бандиты, нынче отмывавшие свои общаки через производство спиртного и фармакологии.

Тем временем катившаяся далеко впереди с отрывом корпусов в пятьдесят перламутровая громадина «шестисотого» стремительно ушла с кольцевой по указателю «Медведково-2». Протащившись за ней следом километров пятнадцать, Савельев съехал на обочину, загнал своего жигуленка на непроезжую лесную дорогу и дальше направился пешком.

Стоял замечательный августовский вечер, теплый, без ветерка, даже не верилось, что завтра уже осень. Неслышно, по спецназовской еще привычке, пробираясь между соснами, Юрий Павлович принялся забирать правее, чтобы срезать наискосок вдоль отлогого песчаного берега.

Без труда перебравшись вброд через неглубокий ручеек, в который превратилась обмелевшая речушка, Савельев с полчаса двигался боровой рощей и наконец, утопая ногами во мху, остановился возле покрытого толстой коричневой броней дерева-великана.

Такую сосну в лесу не каждый день встретишь — высоченную, в три обхвата, — и, натянув на одежду камуфляжный комбинезон, а к ногам прицепив «кошки», Юрий Павлович, подобно гигантскому пятнистому коту, начал не спеша карабкаться наверх, мгновенно испачкавшись в пахучих смоляных потеках.

Добравшись до развилки, он уселся поудобнее и, достав из плоского матерчатого рюкзака, называемого десантным, цейсовский бинокль, вскинул его к глазам. Оптика была мощной. Неправдоподобно близко, казалось, на расстоянии вытянутой руки Савельев увидел крашенные зеленой краской массивные раздвижные ворота, затем взгляд его скользнул по аккуратно разбитым клумбам с ранними хризантемами, и наконец он узрел самого теледеятеля, о чем-то увлеченно говорившего по сотовой трубе на мраморных ступеньках крыльца.

Вроде бы просто все: хватай ВСС, бесшумную снайперскую винтовку, и начинай шмалять, в магазине десять патронов, в капусту можно Зяму покрошить, — но только подобная простота равносильна самоубийству. Не успеет изуродованный труп теледеятеля упасть на землю, как охранники его поднимут стрельбу заодно с хипежем, к ним сразу же присоединятся молодцы из местной службы безопасности, а вызванные по телефону менты быстро блокируют лесной массив со стороны шоссе. Будет это уже не ликвидация, а затяжные боевые действия, которые неизвестно еще чем закончатся.