Король и Шут

Прохор слез со стола.

— Уладим финансовую сторону этого вопроса. Верь мне.

Даниэль пожал плечами, накинул на плечи куртку, что валялась на полу, погасил свет, выкрутив стеклянный шар, и вместе с Прохором покинул свое жилище.

Жизнь в городе шла полным ходом: кузнец ковал, прачки стирали, пекари месили тесто и выпекали хлеба, дети носились шумными ватагами по улицам. В общем, все занимались своими обычными делами.

Два друга прошли через рыночную площадь и проходными дворами добрались до таверны, где собирались перекусить в тишине. В это время трапезный зал пустовал. Народ тут собирался ближе к вечеру, исключение составляли только ярмарочные дни. Тогда тут собираются постояльцы, снимающие комнаты, но до ближайших торгов еще долго, поэтому Прохор надеялся на отсутствие какого-либо общества.

Зайдя внутрь, шут убедился, что угадал. Таверна пустовала. Всего две лампы освещали внутреннее убранство зала. Сам хозяин заведения сидел за стойкой и протирал полотенцем кружки.

— Мое почтение, Йохан! — поздоровался весельчак, указав на свой столик.

— Угу, — буркнул мастер.

Трактирщик оторвался от своего занятия и коротко кивнул.

— Приветствую вас, господа. Мадлен, у нас еще посетители!

Прохор всмотрелся во мрак заведения и обнаружил за дальним столиком еще одного гостя, что спал, уронив голову на руки. И, судя по большому павлиньему перу, что торчало из берета спящего, он хорошо знаком шуту. Тот подошел поближе и, чтобы убедиться в своем предположении, поднял голову пьянчуги за чуб, выбивающийся из-под головного убора.

— Да вы издеваетесь! — воскликнул Прохор, узрев мертвецки пьяного писаря. — Ты-то когда успел?! С утра же нормальный был! Давно он такой? — обратился балагур к хозяину таверны.

Йохан хмыкнул.

— Да и часу не прошло. Слабеньким оказался, с одной кружки пива чуть под стол не сполз. Чего с ним делать — ума не приложу. А вы-то чего посреди дня заявились?

— Отведать твоей свининки, запеченной с чесноком, грибочков, да картошечки с солеными огурчиками. А то, знаешь ли, изжога от омаров и ананасов из королевской кухни замучила, — подмигнул ему Прохор и поднырнул под руку Фрэда, жестом подзывая мастера. — На троих приготовь, будь так любезен, а об этом горемыке не беспокойся, я за ним присмотрю. И еще, попроси свою драгоценную супругу приготовить для нашего друга «вырви глаз», и пусть порожнюю бадью принесет.

— Как пожелаете, — пожал плечами толстяк.

Уже через несколько минут летописец был абсолютно трезв, и за обе щеки уплетал вчерашние щи, что ему преподнес хозяин таверны совершенно бесплатно, все равно выливать собирался. А спустя полчаса (шут засекал) подоспел и основной заказ.

Плеснув в кружки эля, шут закинул в рот кусок мяса и, пережевывая, сказал.

— Я собрал вас здесь, за этим столом, чтобы сообщить — следующее: мы отправляемся на Западный рубеж. Там что-то стряслось, и я, как самый-самый, уполномочен с этим разобраться.

Писарь округлил глаза, выуживая из плошки маринованный опенок.

— А меня это каким боком касается?

— Правым, — уточнил Прохор. — А кто мои подвиги записывать будет? Мы теперь с тобой неразрывно связаны, как братья Гримс. Слыхал про таких?

— Угу, — буркнул Фрэд. — Честно говоря, мне уже боязно. Я с тобой два раза ходил и оба меня чуть не убили. Кстати, мастер, ты мотай на ус — с шутом связываться себе дороже!

Весельчак глотнул молока и утер губы.

— Ты мне изобретателя не стращай. Без него все равно никак, а потом — не убили же! Я тебя оба раза спас. Ты мне должен. Ладно, закрыли этот вопрос. Пункт второй, — Прохор повернулся к Даниэлю, колдующим над капустой. — У тебя летающий пузырь в исправном состоянии?

— Ага, — ответил тот. — А на кой он тебе?

— Ты хочешь в такую даль в повозке трястись? — весельчак прислонился к стене. — Да ни одна уважающая себя кобыла не переживет этой дороги, сдохнет. Тем более что так оно интереснее. Заодно карту подправишь, да и писарю я обещал, что как-нибудь покажу ему город с высоты птичьего полета.

Тут Фрэд прервал свою трапезу.

— Я, кажется, передумал…

— Поздно, уже оплачено, — потряс Прохором тяжелым кошелем, что достал и вновь спрятал за пазуху.

— А что там случилось-то? — поинтересовался изобретатель, отодвигая пустую тарелку и расслабляя завязки на штанах.

— Странная история. Как утверждает гонец, на прибрежный город раз в неделю наступает туман с моря, а когда марево рассевается, то все, что остается на берегу исчезает. Улов, как правило. Некоторые утверждают, что это морской бог дань берет.

В этот момент раздался звон колокола, возвещающий о том, что сейчас или чуть позже будет оглашен королевский указ, и всем жителям Броумена необходимо бросить все дела и явиться на Главную площадь, дабы его услышать. В этот же самый миг в разные стороны поскачут гонцы, которые понесут данный указ в другие города, села и прочие уголки королевства. Это сейчас всадник добирался до следующего крупного селения со своей конюшней и передавал свиток местному главе, а тот оглашал указ и посылал дальше уже своего гонца, а старый отправлялся домой. А в былые времена всадник сменит не одного коня, пока достигнет крайней точки своего маршрута, чтобы, не отдохнув, мчать обратно. Бывало, в путь отправлялся юнец, а возвращался уже глубокий старик. Не успеешь приехать, а тебя уже снова отправляют в дорогу, поэтому семьей гонцы не успевали обзавестись и умирали бобылями. И, несмотря на то, что работа оплачивалась хорошо, желающих было не так уж и много. Работа только на первый взгляд простая. Вестовой — важное лицо! В их руках всегда оказываются важные бумаги, за погляд которых кое-кто не пожалел бы никаких денег, поэтому некоторые гонцы домой не возвращались вовсе, а находили последний приют где-нибудь в овраге.

— Пойдем? — спросил мастер.

— А смысл? — шут сделал глоток из кружки. — Я и так тебе скажу: я молодец, одолел разбойников — это раз, и два — мы отправляемся на Западный рубеж.

Писарь смачно рыгнул, едва не затушив лампы.

— А откуда ты знаешь, что там случилось? Я не припомню, чтобы про это говорили.

— Кто ты такой, чтобы тебе персонально докладывали? — нахмурился шут. — Или ты у нас большой специалист по невиданным явлениям? Нет? Вот и сиди молча. Твое дело пером скрипеть, а я — лицо приближенное, поэтому и знаю больше других.

— Да ладно, — Фрэд вжал шею в плечи. — Я просто спросил, чего разошелся-то?..

— Извини, — сказал Прохор. — Ты ни в чем не виноват. Я не должен на тебя кричать. Прости, друг.

Он протянул писарю ладонь, и тот смущенно пожал ее. Даниэль непонимающе подернул плечами и принялся уничтожать грибочки. Мадлен собрала со стола пустую посуду и поинтересовалась, не желают ли гости еще что-нибудь. Гости пожелали еще пива.

Чтобы скоротать время, троица перекинулась в карты, и бедный писарь проиграл свое жалование на пол года вперед, а мастер в уплату долга согласился выполнить любое желание, но наотрез отказался бегать по улицам с голым задом и кричать петухом. Зато согласился просидеть весь вечер в женском платье, которое Прохор одолжил за золотой у Мадлен. Женщина помогла изобретателю переодеться, набила из соломы подобие груди, нарумянила парню щеки и вплела в волосы розу. Даниель превратился в эдакую пастушку, увидев которую и Фрэд, и Прохор и хозяин таверны покатились со смеху.

— Смейтесь, смейтесь! — буркнул тот, садясь за стол и качая головой. — Будет и на моей улице праздник, посмотрим, как вы тогда гоготать будете. И зачем я согласился… Тьфу!

Как обычно, после рабочего дня наступал вечер досуга, и многие предпочитали проводить его в таверне за кружечкой пива или вина. Ввалившиеся шумные компании занимали места. На помощь Мадлен пришли два поваренка, что кашеварили в кухне, и два разносчика: красотка Гретта, свободных нравов девица, и ее братец-крепыш Гензель, который подрабатывал еще и вышибалой.

Вообще эта парочка появилась в городе недавно и тут же едва не попала под топор палача. А дело было так: Гретта соблазняла женатых мужчин, вела их к себе в комнату, что снимала в таверне, и едва дело подходило к утехам, как врывался Гензель, прикидываясь ее мужем, и обещал вышибить дух из похотливого мужлана, а потом требовал денег, угрожая шантажом. Когда завсегдатаи харчевни разобрались, что к чему, то захотели сдать мошенников гвардейцам, но те умоляли не делать этого и пообещали исправиться, правда, деньги вернуть отказались. Но никто особо и не настаивал, ибо если довести дело до суда, то станет известно об их похождениях «налево», а это чревато скандалом и ударами сковородой от благоверной. Оно им надо? Брату с сестрой поверили и простили.