Страница 4 из 8
А я вошла в помещение и направилась к столику, где сидел парень. Он листал меню, когда я подошла.
– Выбрали? – Голос мой неожиданно сел и стал хриплым. Он поднял на меня взгляд, и светлая зелень полоснула меня.
– Выбрал, – сказал он лениво. Таким тоном говорят, когда никуда не торопятся и впереди уйма времени, а все важные дела остались позади, и наступил час отдыха.
Я приняла заказ.
– Что-нибудь еще?
Он сидел и смотрел на меня. Его взгляд был спокоен и безмятежен; он смотрел на неодушевленный предмет – с легким интересом и любопытством. Неужели он меня узнал? – Жар прошил позвоночник, и я наклонила голову вниз.
– Все? – Я старалась, чтобы мой голос звучал как можно грубее.
– Все, – припечатал он.
Руки мои дрожали, и я подумала: может быть, правда – передать все Муське, сославшись на нездоровье, тем более что она смотрела на меня из-за барной стойки с тревогой и недоумением. «Черт-те что! – Рассердилась я сама на себя. – Какой-то сопляк нервирует меня».
Я принесла заказ и быстро ушла. Меня позвала вошедшая парочка шоферов-дальнобойщиков, и я стала хлопотать около них. Они требовали сначала одно, потом – другое. Когда я закончила их обслуживать, повернула голову к столику зеленоглазого блондина и увидела, что его нет. Я взглянула в окна и заметила, как он торопливо идет к светлой «Тойоте». Я метнулась к столику и увидела две тысячные купюры, прижатые солонкой. Счет был примерно в тысячу рублей, и я метнулась к двери.
Выбежав на улицу, я крикнула:
– Эй! – но он меня не слышал и уже садился в машину. Я подбежала к ней, почему-то мне хотелось встретиться с ним еще раз глазами. – Эй!
Он уже сел, но я подскочила и забарабанила по стеклу. Стекло поехало вниз.
– Что-то не так?
– Вы оставили слишком большую сумму для счета.
– Да? Ну тогда это – чаевые.
– Чаевые? – переспросила я, оттягивая момент, когда он отъедет и я больше его никогда не увижу.
– Сходите на них в ресторан или купите помаду.
– Спасибо.
Он взмахнул рукой, и я увидела в ней зажатый брелок – как две капли воды похожий на тот, оставленный на месте убийства.
– Всего хорошего, зая, я тороплюсь, – и он тронул рычаг зажигания.
Ни это спокойно-хамское «зая», ни равнодушный взгляд, которым он напоследок мазнул меня – не могло отвести мое внимание от его руки. Я машинально отступила назад и провела рукой по лбу.
Машина, взревев, отъехала, а я бросила взгляд на номера. Они были из моего родного города. Я стояла как оглушенная и даже не сразу услышала Муськин крик, адресованный мне:
– Ксана! Живей! Тебя зовут.
С трудом я очнулась и посмотрела на Муську. Она стояла на крыльце и отчаянно сигналила мне.
– Вазген лютует. Лодырной девкой уже называет.
– Это его любимое выражение, – огрызнулась я, – хоть бы сменил пластинку для разнообразия. Сам бы побегал между столиками и повертелся. Легко сидя указания отдавать.
– Ты чего?
– Ничего!
– Все в порядке?
– Естественно, – сказала я сердито.
– Что за парень был?
– А я откуда знаю?
Муська почему-то была твердо уверена, что я его знаю.
Я отработала смену на автомате. Муська уже давно ушла домой, и все это время у меня из головы не выходил брелок! Что это значит! Неужели я встретилась с одним их тех, кто в ту ночь хладнокровно расстрелял отца, мать и Темку? Ну тогда мне надо было вытащить его из машины и застрелить как собаку или предварительно избить. Позвать кого-то на помощь? Ну и что я им скажу? Я же не могу раскрыть себя!
Мысли разбегались в разные стороны, а я неожиданно поняла, что надо что-то делать. Я не могу убегать от прошлого, как бы мне ни хотелось. И сколько я собиралась отсиживаться здесь? Всю жизнь?
Подходя к дому, увидела Муську, сидевшую на крыльце. Она курила, вокруг нее ходила приблудная черно-белая кошка с рыжим пятном на шее, которую мы иногда подкармливали остатками из трактира. Она отчаянно делала вид, что ничейная и гуляет сама по себе, но иногда нисходит до нас и разрешает себя кормить. Мы по мере сил подыгрывали ей. Приходила и уходила она, когда хотела, и мы, не сговариваясь, дали ей имя Вреда от «вредины». Солнце уж садилось, но воздух был теплый.
– Садись рядом! – похлопала Муська рукой по ступенькам крылечка. – Посидим – поокаем. Отпросилась?
– Да. Я себя неважно чувствую!
– Из-за этого хмыря, что ли? Как пить дать тебя знает. Я пару раз видела, как он пристально на тебя смотрел. Зыркал, но так, чтобы незаметно было.
– Показалось!
– Ей-богу! – И Муська размашисто перекрестилась. – Не вру!
– Может, понравилась? Вот и смотрел.
Хотя мне в это верилось с трудом.
– А что? Вполне. Девки мы с тобой что надо! – И она подмигнула мне.
– Кто бы сомневался. – Я слегка ухмыльнулась.
Черно-белая кошка смотрела на меня, сидя под большим кустом боярышника, и не двигалась с места.
– Кис-кис, – позвала я кошку взмахом руки. Но она стойко проигнорировала мой жест и осталась сидеть на месте.
– Кис-кис, – позвала я уже громче. И снова – безрезультатно. Вечно она меня игнорирует.
– Не идет, зараза.
Я взяла пачку сигарет, лежавшую на крыльце, и вынула одну. Докурив, принялась за другую.
Курили мы молча – Вреда чихнула и отошла подальше, укоризненно смотря на нас желтыми глазами.
– Мусь, я скоро уеду ненадолго, – немного помолчав, сказала я.
– Куда? – вздрогнула Муська. – Далече? Это из-за этого хмыря, что ли?
– Сдался тебе он! – в сердцах воскликнула я. Не признаваться же подруге, в чем тут дело. – Просто надо.
– Вчера еще не надо было. А сегодня… – с легкой обидой сказала Муська. – Что за секреты развела. И от кого?
– Прости, Мусь, – искренне сказала я. – Не могу ничего тебе пока объяснить. Правда, не могу. Объясню, но не сейчас.
– Я уже поняла, – призналась Муська со вздохом, – тайн у тебя хватает, и выглядишь ты не по-нашенски.
– Как это?
– А так. Мне однажды наш Вазген глаза на тебя раскрыл. – Говорит, наша Ксюха как фифа какая. Благородная девица, случайно залетевшая в наше дерьмо.
Я невольно улыбнулась.
– Ксан! – Подруга придвинулась ко мне ближе. – А ты вернешься?
– Конечно, Мусь, – обняла я ее. – Как только управлюсь со своими делами – так и вернусь.
В самом деле я не собиралась задерживаться надолго в своем родном городе. Мне нужно было провернуть одно вполне конкретное дельце – найти и покарать убийц. После этого со спокойной совестью я могла возвращаться к Вазгену и Мусе. Хотя… по здравом размышлении я понимала, что это вряд ли произойдет: что мне делать в этом городе в статусе официантки? Но так далеко заглядывать я не хотела. С тех пор как я увидела в руке этого парня брелок, все перевернулось вверх дном, моя размеренная жизнь пошатнулась и дала крен. Та спячка, в которую я была погружена, закончилась, и теперь мне предстояло действовать. И для начала мне надо было найти того парня. Я не знала, что я скажу ему и как – главное было найти. Я даже не думала о том, что шансы отыскать его в миллионном городе весьма малы, если не сказать – ничтожны. Я была наполнена чувством мести, и эта месть жгла меня изнутри. Эта месть не давала мне сойти с ума и спасала меня от депрессии долгими зимними вечерами – она являлась моим мотором и топливом, и если что-то придавало моей жизнь смысл, то это была месть – великолепная, хладнокровная, яркая…
Я докурила и пошла в дом. Уезжать я собиралась прямо завтра с утра, не откладывая.
– Я тебе свою сумку дам. У тебя даже чемодана нет, – тихо предложила Муська. – Перекати-поле ты.
– А ты?
– За компанию.
По голосу я поняла, что Муська плачет.
– Мусь! – Я взяла ее за руки и притянула к себе. – Я вернусь, честное слово. Ну, прости меня, Мусь!
– Да я что – я все понимаю. Просто одной оставаться не хочется – привыкла я к тебе. Ты мне как родная стала.
– Я буду звонить…
Я кинула свой нехитрый скарб в Муськину потрепанную сумку и поставила ее под стол.