Страница 3 из 27
Минувшею ночью Андрей окончательно решил покинуть Вышгород и Южную Русь, чтобы перебраться в Ростово-Суздальскую землю.
— Ты верно задумал, брат! — сказал один из Кучковичей, Иван. — Тебя там любят, там будешь княжить ты, как истый князь.
Андрей задумался.
— Но ты, свояк, ведь знаешь… чтоб князем быть, не-. обходимо быть избранным народом или принять родительское благословенье на удел.
Семен Кучкович махнул рукой.
— Так прежде было, теперь не то… Правда за сильным.
— Дружина верная тебя не выдаст, княже! — отозвался Михно.
— Ан нет, все не то, — с досадой проговорил Андрей. — Непрочен будет княжий стол, коль сяду на него, как вы мне говорите…
— Так как же иначе?
— Подумать, обсудить… Тогда за дело браться…
— Когда бы владыко сам меня на стол благословил, — задумчиво сказал князь, — так раздобыть его мне было бы нетрудно.
— А братья меньшие? — спросил Иван.
— Другой удел отвел бы им…
— А про отца, князя Юрия, забыл? — пугливо заметил Семен.
— Как забыл?! Все помню… Его благословения не дождешься…
Все снова замолчали.
— Есть у меня один исход, — снова сказал Андрей. — Владычица сама меня на стол благословит и путь к нему укажет.
Советники с изумлением глядели на говорившего.
— Вы слышали о чуде, что третью ночь в храме происходит, что Приснодева покинуть Вышгород сама желает?
— Как не слыхать — слыхали…
— Так вот, коли икону эту удастся мне с собою взять в поход, уверен я, поможет мне Она в моем исканье, и с той поры над Суздалем благословенье Божие почиет…
— Но вышгородцы столь чтимую икону не отпустят!
Усмешка пробежала по губам князя.
— Я это знаю и нашел исход.
Глаза присутствующих уставились на Андрея.
— Какой исход?
— Сейчас вам поясню!..
С этими словами князь подошел к потайной двери, ведущей в боковушу, и отворил ее.
Оттуда вышли в горницу священник женской обители отец Николай и дьякон Нестор.
Князь с остальными подошел под благословение иерея.
— Благослови, святой отец!
Священник истово помолился на иконы, благословил присутствующих и, по приглашению князя, сел с ним на лавку.
— Святой отец! Владычица указывает явно свое нежелание остаться в Вышгороде. Возьмите вместе с Нестором честную вы Ее икону и перенесите в Суздаль. Там новый чудный храм воздвигну я Пречистой. Согласны ль вы?..
— На то Господня воля… Мы верим, что Владычица сама того желает! — воскликнули священник и дьякон.
— Что ж дале медлить, мы выступаем завтра в ночь! — властно проговорил Андрей, и глаза его блеснули. — Готовь, Михно, дружину! Потайно только, чтоб никто не ведал причины нашего похода…
— Княгиню, сестру возьмешь с собою? — спросил Иван.
— А как же! Она с детьми пойдет со мною… Вы оба тоже…
— Исполнено по слову твоему все будет, господине!
— Вы, свояки, — обратился Андрей к Кучковичам, — казну княжую берегите и с отроками вместе отправляйтесь… Пусть и княгиня с детьми сопровождает вас… Надежными защитниками, братья, вы ей будьте! А мы с тобой, Михно, кольцом железным поезд окружим.
Михно и Кучковичи тоже поклонились своему господину.
— А завтра целый день не подайте виду, что замысел храним мы тайком покинуть Вышгород и двинуться на Суздаль!..
— Родителю не дашь ты разве знать? — нерешительно произнес Семен.
— Но неразумен же, свояк, ты в самом деле. Коль я скажу ему, то он меня не пустит!..
— Доподлинно, что так. Князя Юрия я знаю! — подтвердил мечник.
— А чтобы вы все тайну сохранили, целуйте крест! Священник взял с аналоя крест и прочитал молитву. Затем все стали подходить и целовать крест.
— А завтра в ночь, когда вторые петлы возгласят и Вышгород, объятый сном, замолкнет, отправимся мы в путь! Святой отец, вы с Нестором в обители храм отомкнете, святыню благоговейно вынесете из него… Перед дружиной пусть она предходит!
Оба духовные низко поклонились князю.
Горница князя опустела.
Он долго молился перед иконами, истово клал земные поклоны, а потом отправился в опочивальню княгини и детей и тихо их благословил.
VI
Молодые дружинники, Фока и Василько, до позднего вечера не знали о назначенном походе. Когда же Михно велел им готовиться к нему, то Фока попросил позволения проститься с матерью и сестрой.
— И думать не моги! — сурово ответил мечник. — Да и времени осталось мало, со вторыми петлами мы выступаем.
Закручинился молодой дружинник, его грусть передалась и Василько.
— Придется ли вновь увидеться с родимой? — печально прошептал черныш.
— А мне Господь вчера дал радость найти семью, а ныне снова я сиротой остался! — проговорил Василько.
— Ты про меня забыл, что ли, брат названый?..
— О, нет! Никто тебя из сердца мне не вырвет! Юноши ободрились, в душе их произошел какой-то переворот, они готовы были идти с дружиной за своим князем.
По-прежнему прошел день в Вышгороде.
Соучастники хранили данную клятву и не проронили ни слова.
Толки о чуде в монастыре не прекращались. О нем говорили на торгу, на улицах, в домах. Большинство вышгородцев ждало от Творца за грехи неведомой кары. В обители беспрерывно служились молебны перед иконой Пречистой. Многие плакали.
Лишь только спустились вечерние сумерки и южная ночь окутала все село, как в сборной избе начались бесшумно приготовления к отъезду. Никто из дружинников, исключая Михно, не знал, куда они едут. Строились всевозможные предположения, большинство из дружинников были рады походу.
— Надоело сидеть нам, как бабам, за печью… Развернуться в поле ратном давно пора.
Около полуночи, когда в обители инокини крепко спали, священник с дьяконом тихо отомкнули тяжелые засовы дубовых дверей обительского храма, благоговейно вынесли икону Владычицы, поставили на особые носилки и понесли на княжий двор.
Все спало кругом, никто из сельчан и не думал, что в эту минуту лишаются своей святыни, равно как и князя.
В дорожных доспехах вышел Андрей на крыльцо и сел на коня.
Возок княгинин к крыльцу не подавали, он стоял давно готовым у околицы.
Вслед за князем вышла княгиня, еще молодая, видная женщина. Она вела за руку двух княжичей, ее провожали оба брата Кучковичи и две преданные мамы.
Дружина выбралась за околицу, возок с женщинами, детьми и княжею казною шел вслед за иконою, которую везли на конях впереди всего отряда в особой повозке.
Стараясь не бряцать оружием, двигались всадники по росистой степи. Тишина стояла вокруг торжественная, месяц ярким сиянием освещал поезд, так таинственно покидавший село.
В невысокой траве кричали кулички, между отъезжающими не слышно было громких разговоров, все молчали.
В оставшемся позади Вышгороде запели петухи.
Впереди тянулась бесконечная степь.
— Что это за икону везут в возке? — спросил Василько старого Глеба.
Насупился старик и недовольно ответил:
— Много знать захотел, парень! Молод еще…
Но этот ответ не удовлетворил любопытного парня. Он подъехал к своему названому брату Фоке и повторил вопрос.
— Слыхал я сейчас, как говорил наш старшой с князем! — ответил черныш. — Из вышгородской обители святыню с собой взяли.
— Поход, значит, трудный и опасный будет, коли Пречистую с собою везут…
Дружинники замолчали.
Подковы коней, ступавших по мягкой траве, чуть слышно отзывались глухим эхом, и только скрип повозок резко нарушал тишину. Близилось утро: месяц гаснул, потухли яркие звезды, темный небосклон засинел.
Притомившиеся кони недовольно фыркали, но приказание остановиться не давалось, и поезд продолжал двигаться вперед. Только когда солнце было уже высоко и перешли вброд какую-то реку, князь решил остановиться на отдых.
VII
Проснулся Вышгород. Сельчане отправились на работы, на торг.
Необычная тишина на княжем дворе и в сборной избе дружинников невольно обратила общее внимание.