Каприз

— О нет, месье Пуаро. В наше время специально экономок не нанимают, за исключением больших домов, конечно. В этом доме я и есть экономка, иногда больше экономка, чем секретарь.

Ее губы скривились в усмешке.

— Следовательно, вы — экономка? — глубокомысленно произнес Пуаро.

Он не мог себе представить ее в роли шантажистки, пишущей угрожающие письма. Другое дело — просто анонимные письма. Ему приходилось заниматься такими письмами, написанными женщинами вполне солидными и надежными, не вызывающими никаких подозрений у окружающих.

— Как фамилия вашего дворецкого?

— Хэнтон, — несколько удивленно ответила мисс Брэвис.

Пуаро, словно опомнившись, поспешил объяснить:

— Мне кажется, я его где-то видел раньше.

— Вполне возможно, — ответила мисс Брэвис. — Мне кажется, эти люди не остаются на одном месте больше четырех месяцев и, наверное, скоро перепробуют все имеющиеся места в Англии. Тем более, что сейчас не так уж много людей, позволяющих себе роскошь нанимать дворецких и поваров.

Они вошли в гостиную. Сэр Джордж, имевший какой-то неестественный вид в своей обеденной куртке, предлагал гостям херес. Миссис Оливер в атласном платье стального цвета была похожа на устарелый, снятый с вооружения линкор, а бархатная головка леди Стаббс склонилась над журналом мод.

Джим Уорбартон, Алек и Пегги Легги обсуждали детали завтрашнего празднества.

— Вечером нам предстоит еще много работы, — предупреждал супругов Уорбартон. — Никакого бриджа. Все за работу. Нам еще нужно написать много объявлений и большую вывеску для гадалки. Как мы ее назовем? Мадам Зулейка? Эсмеральда? Или цыганской королевой Лалой?

— Лучше с восточным оттенком. В сельской местности цыган ненавидят, — сказала Пегги. — Зулейка звучит неплохо. Я принесла с собой краски и думаю, что Майкл сможет нарисовать по краям вывески извивающихся змей.

— Тогда, может быть, Клеопатра подойдет больше, чем Зулейка?

В дверях появился Хэнтон.

— Стол накрыт, моя леди.

Все вошли в столовую. На продолговатом столе горели свечи. Комната была полна теней.

Уорбартон и Алек Легги сидели по обе стороны от хозяйки дома. Пуаро был между миссис Оливер и мисс Брэвис. Мисс Брэвис участвовала в общем оживленном разговоре о последних приготовлениях к завтрашнему дню.

Миссис Оливер сидела с отрешенным видом, словно наседка на яйцах, и почти ничего не говорила.

Когда же, наконец, она сама прервала свое молчание, ее слова прозвучали несколько противоречиво.

— Не мешайте мне, — сказала она Пуаро. — Я сейчас стараюсь вспомнить, не забыла ли я чего-нибудь.

Сэр Джордж сердечно рассмеялся.

— Роковая ошибка, да? — заметил он.

— Ничего не поделаешь. Всегда что-нибудь да найдется. Иногда обнаруживаешь ошибку, когда книга уже в наборе. Тогда это мука!

На ее лице отобразилось это чувство. Она вздохнула.

— Но самое любопытное то, что большинство этой ошибки не замечает. Я говорю себе: «Но повар-то должен заметить, что две котлеты остались несъеденными?» Остальные о них и не подумают.

— Вы меня заинтриговали, — произнес Майкл Уэймен с противоположного конца стола. — Пожалуйста, не объясняйте дальше. Я поломаю голову, когда буду принимать ванну.

Миссис Оливер неопределенно улыбнулась ему и погрузилась в свои размышления.

Леди Стаббс тоже молчала. Изредка она зевала. Уорбартон, Алек Легги и мисс Брэвис разговаривали, не обращая на нее внимания.

Когда вышли из столовой, леди Стаббс остановилась у лестницы.

— Я ложусь спать, — объявила она. — Я очень хочу спать.

— О, леди Стаббс, — воскликнула мисс Брэвис, — у нас еще так много работы. Мы надеялись, что вы нам поможете.

— Я знаю. Но я ухожу спать.

В ее словах звучала удовлетворенность маленького ребенка. Она повернула голову к сэру Джорджу, выходившему из столовой.

— Я устала, Джордж. Ты не будешь возражать, если я лягу?

— Иди и хорошенько выспись, Хэтти. Завтра ты должна быть бодрой.

Он нежно поцеловал ее, и она пошла наверх. На лестнице она обернулась и сделала всем ручкой:

— Спокойной ночи.

Сэр Джордж улыбнулся ей. Мисс Брэвис резко втянула в себя воздух и отвернулась.

— Пошли! Все! — произнесла она с деланной веселостью. — Нужно работать.

Через некоторое время каждый занимался своим делом. Но, поскольку мисс Брэвис не могла находиться одновременно везде, вскоре обнаружились дезертиры. Майкл Уэймен, нарисовав великолепный орнамент на афише в виде свирепого змия и написав слова «Мадам Зулейка предскажет вам судьбу», постарался больше не навязываться и незаметно куда-то исчез. Алек Легги выполнил несколько отдельных незначительных поручений, открыто вышел под предлогом каких-то измерений и больше не появлялся. Энергично и добросовестно работали одни женщины. Эркюль Пуаро, последовав примеру своей хозяйки, рано улегся в постель.

На следующее утро Пуаро спустился к завтраку в половине десятого. Завтрак был обставлен по-довоенному: ряд горячих блюд на электрическом подогревателе. Сэр Джордж ел традиционный завтрак здорового англичанина — яичницу-болтунью, бекон и почки. Миссис Оливер и мисс Брэвис — то же самое, но в несколько измененной пропорции. Майкл Уэймен ел холодную ветчину. И только леди Стаббс была равнодушна к роскошному выбору мясного. Она лениво покусывала тонкий ломтик гренка и отхлебывала маленькими глотками черный кофе. На ней была большая бледно-розовая шляпа, казавшаяся совершенно лишней за трапезным столом.

Немногим раньше принесли утреннюю почту. Мисс Брэвис проворно раскладывала письма на несколько стопок, а те, которые предназначались сэру Джорджу лично, передавала ему. Просмотрев вскрытые письма, она сортировала их по категориям.

Леди Стаббс получила три письма. В двух из них были счета, она небрежно отбросила их в сторону. Открыв третье, она вдруг совершенно явственно вскрикнула:

— О!

Восклицание было настолько неожиданным, что все обернулись в ее сторону.

— Это от Этьена, — произнесла она, — от моего кузена Этьена. Он приезжает сюда на яхте.

— Позвольте взглянуть, Хэтти. — Сэр Джордж протянул руку. Она положила письмо на стол. Он расправил лист и прочитал.

— Кто этот Этьен де Суза? Ты говоришь — кузен?

— Я полагаю, что да. Троюродный брат. Я его почти не помню. Он был…

— Да, моя дорогая?

Она пожала плечами.

— Не имеет значения. Это было так давно. Я была совсем маленькой.

— Ты, конечно, не можешь его хорошо помнить. Но мы должны пригласить его непременно, — искренне сказал сэр Джордж. — Жаль, что сегодня празднество, но мы пригласим его к обеду. А может быть, нам удастся уговорить его погостить у нас день-другой. Покажем ему наши места.

Сэр Джордж был поистине радушным и гостеприимным сельским сквайром.

Леди Стаббс ничего не ответила. Она склонила голову и отрешенно смотрела в свою кофейную чашку.

Разговор снова перешел на неминуемую тему о дневном празднестве и принял общий характер. Не участвовал в нем лишь Пуаро. Он с интересом наблюдал за стройной экзотической фигурой, находившейся во главе стола. Какие мысли роились в этой головке, хотел бы он знать. В тот же миг ресницы ее шевельнулись, и она бросила быстрый взгляд в его сторону. Взгляд был настолько оценивающ и проницателен, что от неожиданности он вздрогнул. Как только их глаза встретились, выражение проницательности исчезло. Но был другой взгляд — холодный, расчетливый, настороженный.

Или это ему показалось? Во всяком случае, не было ли правдой распространенное мнение о том, что умственно неполноценные люди очень часто выказывают врожденную хитрость и коварство, удивляющие иногда даже близких и хорошо знающих их людей?

Он подумал, что леди Стаббс была, несомненно, загадкой. Разные люди высказывали о ней диаметрально противоположные мнения. Мисс Брэвис намекнула, что леди Стаббс очень хорошо знает, что делает. Миссис Оливер определенно считает ее полоумной, а миссис Фоллиат, знавшая ее в течение длительного времени, лишь намекнула на ее некоторую ненормальность и на необходимость заботиться о ней.