Ретроспект: Эхо

- У нас есть пункт назначения. Для включения «облачного моста» нужно ввести координаты отправления, взяв за основу точки излучателей. В каждом из три-экс должно быть некое образование, «окно». Введя координаты «окон», можно будет вызвать «мост» в любую точку Зоны. Именно так мы открывали проход на эту сторону. Вишневский знал, без разведки и достоверных данных никто не поверит в мир выворотников, теневой мир.

- Агарти – обронил худой как жердь Ионов - подземная страна управляющая судьбами всего человечества. Только кто же знал, что там живут вовсе не мудрецы и боги, а нечто Иное. Вечно голодное Иное, которое наши предки видели как преисподнюю и мир падших духов. Выходит, это вовсе не миф, не сказки, а очевидная реальность – некая могущественная цивилизация, паразитирующая на других. Схима, надеюсь, я никоим образом не оскорбил вопрос веры?

- Так это что? – ошалело захлопал глазами Брама – мы отправляемся в ад, что ли?

- Выходит так – кивнул Звездочет – нам необходимо добыть координаты, настроив мост уйти на ту сторону и, получив данные, вывести оттуда людей. Это как минимум.

- А максимум? – впился глазами в Звездочета нервничающий Ионов.

- Максимум - законопатить эту дыру, вернуть пространственный барьер на место и развести стрелки, что бы наши пути с Агарти, больше никогда не пересекались. Схима?

- Каждый из нас на своем месте, и видимо не зря. Шуман, если мы принесем координаты – сможешь открыть «мост»?

- Если это смогли сделать однажды - значит можно повторить. Лист прав: несколько дней назад, перед появлением «моста», я фиксировал возмущение полей, центры которых совпадают с местонахождением три-экс. Благодаря этому мне удалось вычислить его точку выхода в нашем пространстве и, как вижу, я не ошибся в расчетах. Не знаю как с другими три-эксами, но на излучатель Экс-один одновременно может пройти только малая группа людей – человек пять-шесть, не больше. Это мера предосторожности и если судить по увеличивающемуся количеству зомбированных шпиков – она исправно функционирует до сих пор. Мы не ставили там никаких психополей, я еще не до конца разобрался с природой его возникновения, но на короткое время я могу вшить в големы контур, формирующий вокруг вас защитную оболочку. Надолго ее не хватит, но все же лучше чем ничего. А вот телепорт, такой как в медальоне, нам бы сейчас очень пригодился. Тот, кто его сделал – гений, и мне бы очень хотелось задать ему пару вопросов. Теперь приступим к составлению карты. По показателям, большую часть пути можно пройти мимо прямого излучения Экс-один…

Брама подошел к Листу и потянул его за рукав к выходу:

 - Пошли, это теперь надолго, а нам не грех перекусить.

 Лист оглянулся, Звездочет и Схима дружно сомкнули спины вокруг голографического проектора, а Шуман, по привычке возбужденно трепая остатки растительности на голове, с радостными возгласами снимал данные с медальона. Как только двери приглушили очередной возглас профессора, Брама сочувствующе взглянул на Листа:

- Ну и как это, тяжело?

- Даже не знаю. Скорее как хроника - в нужный момент все всплывает само по себе, но если прислушаться, голова будто пустая и ты сам не имеешь к этому никакого отношения. Словно смотришь со стороны. Очень похоже на то, когда мы проходили тоннель зомби, только теперь все иначе. Все сказанное давит словно плитой, и тут уже нельзя быть прежним.

-  Ну а себя, себя то ты вспомнил? – Брама открыл дверь, откуда доносился хохот путников, но Лист пожал плечами:

- Думаю, это не так уж и важно, наверное, важнее, кто я теперь.

К ним подскочил довольный Шуня, освобождая место у стола, а Митрич, продолжал заливать, вызывая очередной взрыв хохота у сгрудившегося народа. Брама перевел взгляд с потускневших глаз Листа на Митрича, и в который раз за этот день подумал, что человека человеком делает вовсе не внешность, а душа.

Подмигнув Шуне, он приступил к еде, накладывая на хлеб огромный кусок душистой ветчины. Немного активно, зато вкусно, как ни крути, а Зона есть Зона и ничего тут не попишешь. А что бы вывести радиацию, так на это есть «лоза», в хорошей компании идет за милую душу. Митрич подсел к Листу, и пока путники смаковали рассказанную им историю о шпике забредшем на крайний хутор, покивал головой, сложив мозолистые, натруженные руки:

 - Странный ты хлопче, дюже странный. Боль на сердце, душа вся плачет, а в глазах ни слезинки, будто из железа сделан. Вон смотри - эти бурлаки десять лет как в Зоне, а все как дети малые и смех у них и горе, все рядом идет. А у тебя будто умерло что-то в душе, а с мертвой душой нельзя жить. Многое в жизни быват, но прошлое надо уметь отпускать, иначе оно не отпустит тебя.

- Спасибо, Митрич, на добром слове, но иногда бывает так, что лучше не вспоминать.

Митрич вздыхая и кряхтя, отошел к путникам, что расставив лавки вокруг стола резались в карты. Вроде бардак бардаком, но личному составу тоже иногда надо отдыхать. Как правило, такое бывает не часто. Стоит прийти командиру - всю дурашливость будто ветром сдувает и снова готовы топтать Зону, ползти под пулями хоть к черту на рога – только бы это было нужно, и в этом был смысл. Вот и сейчас, проиграв и раскрасневшись, Шуня вылез из-за стола, но тут его поймал Брама, что то шепнул, а потом встретился глазами с Листом и кивком позвал за собой. Не говоря ни слова, Лист пошел вслед за его широкой спиной, удивляясь про себя тому, что бункер внутри намного больше, чем касался снаружи. Путник пропихнул в узкую комнатку Шуню, а сам, прислонившись к белому пластику и вглядываясь в колышущиеся зеленые стебли папоротника, промолвил:

- Просьба у меня к тебе будет, Лист.  Или мне называть тебя иначе, настоящим именем?

- Старого я не помню. Мельком помню мир тусклый мир Агарти, словно в тумане – руины Севастополя, зеленый прибой мертвых волн, но меня там нет. Словно все чужое, словно сон.

- В общем, такое дело - после совета Звездочет отправит ребят домой или оставит тут - как Кречет решит. Наличие големов решило проблему дальней связи, но я чувствую, что должен идти к Экс-один, понимаешь? Не могу объяснить, чувствую. Но я вроде как командир отряда, и должен идти с ребятами.

- Я скажу Звездочету, хотя после того как ко мне вернулись воспоминания, он смотрит на меня с настороженностью. Будто ждет, что я что-либо выкину, или зеленью покроюсь прямо у него на глазах.

- Думаю, это пройдет, я тоже прибит сообщением о Агарти. Выворотники это еще куда ни шло, вроде как привычно уже, но вот Иные… в общем без слов. Тут, кстати, такое дело, помнишь того шпика, которого подобрал Схима?

- Забудешь тут, за один день происходит больше чем за год. Он умер?

- Совсем наоборот – пришел в себя и у него есть важная информация. И тут просьба номер два. Сам поймешь, что к чему.

Брама приоткрыл дверь, пропуская сталкера в комнатку, где над откашливающим кровь шпиком склонился Шуня. Повернувшись на звук открываемой двери, шпик криво ухмыльнулся:

 - Ну, что решил, командир?

- Я привел Шуню, говори, что знаешь, и советую быть откровеннее – а то я скажу сам, один раз. Но боюсь, что после этого  профессору придется смывать со стен бокса кровавую кашу. Не хочу его утруждать подобным занятием. Пристрелить тебя по-тихому, или не тратить пулю, а отправить обратно, на болота, где тебе самое место?

- Грозен – продолжал кривиться белый как стена шпик, опутанный вереницей капельниц и непонятно каким чудом задержавшийся на этом свете – все у тебя просто - враги – свои, а иногда бывает иначе. Череда тоже считался надежным, однако это не мешало ему захаживать к нам.

- Говори, мразь, иначе узнаешь как легко пуля пробивает череп.

- Мертвым я бесполезен и себе и вам, да и «язык» подмешанный в капельницу немного горчит. Не смотри волком - вещи кажутся не такими однозначными, если смотреть на них иначе.

Шпик перевел взгляд на Шуню:

- Может я сейчас сдохну, но, все же хочу, напоследок тебе кое-что сказать. Ты ведь товарища ищешь, которого Тигран вместе с тобой привел к Щуплому на Развязку? Помню, как ты приставал к Тиграну и другим с расспросами, арты предлагал, дорогие арты. Только есть вещи, о которых говорить не следует, но мне уже все равно. В общем, видел я Понырева…