Ретроспект: Исток

- Что там? – Ирис поднял автомат, постукивая свободной рукой по прибору ночного видения пытаясь его запустить. Батка запищала, смиловавшись и высветив на миг подернутое зеленью изображение, отрубилась уже навсегда.

- Аргуша – всматриваясь в мерцающие глаза овчарки, попросил Ирис -  выручай, нефурычит зараза. Зря мы с тобой за эту дохлую оптику Гордею два «хрусталя» отдали. Кто там? Упырь?

В голову прыгнул образ людей в хамелеоновой броне, осторожно шагающих в темноте по предбаннику.

- Молодец, Аргуша, знать бы еще, что надо здесь путникам.

Пес поскулил и виновато забарабанил хвостом, показывая, что не может дотянуться к их мыслям.

- Все нормально, они слишком далеко, идут не таясь, хотят, что бы их увидели. От них, брат, всего можно ожидать. У них одна мысль - скрутить Зону и вырваться через «облачный мост». Такая вот тупоголовая логика. Только куда им. Нет, что бы мозгами пораскинуть, изучить, разобраться - силой хотят решить. Только нет у человека таких сил, что бы заставить Зону делать то, что он захочет. Они ведь так ничего и не поняли за эти десять лет.

Пес согласно тявкнул, и послал картинку, как он прыгает на грудь человеку в хамелеоновой броне.

- Нет, Аргуша, они идут не таясь, может, скажут что путное? Иногда и на них находит просветление, только логика как у танка - не зря же таких в танкисты берут. Что? Я давно уже ментал, танк завести сумею с трудом. Не окончил я учебку тогда, мне ваше племя ближе, так что не смейся.

Аргус ощерил в улыбке пасть, вывалил язык и стряхнув водяную пыль застыл, взглянув наверх. В голову леснику прыгнуло багровое небо в ярких всполохах и мертвые люди в сливающейся с дорогой броне.

Ирис встряхнул ПК, а потом несколько раз стукнул им по прикладу:

 - Вот ведь… моду взяли. Если ты ментал, то нормальная техника тебе уже не нужна, собачьими глазами глядеть, мол, можно не хуже. Ну и дают вот такой вот хлам, и это лучшим людям.

 ПК нехотя включился, и на нем высветилось пять ярких точек, неторопливо двигающихся по дороге предбанника. Ирис посмотрел сводку, данных о готовящемся прорыве не было, и, вздохнув, он шагнул сквозь кусты:

- Хреновыми мы будем людьми, если вот так, из-за разности мнений, дадим им погибнуть под прорывом. Ну, придурки они, ну туполобые, но уж лучше путники, чем постулат. Пойдем, Аргуша, спросим чего им надо. Только на разговоры у нас времени мало и подходящего БТРа, как на зло, нет поблизости. Байбаки опять бронь проели, придется вести их в хутор. С доминусом сладишь?

Аргус оглянулся и показал внушительный частокол зубов, а потом с лязгом закрыл. Красноречивее некуда.

- Ты тот еще забияка - доминус медлителен, но живуч! Помнишь, как уходить от выстрелов? Если начнут стрелять - крути зигзаги и уходи к нашим, предупреди их о гостях. Знать бы еще, куда Шелест пропал, пару стволов не помешало бы.

Аргус скрылся в кустах, опережая лесника и передавая картинку: люди встревожено смотрели на небо, будто чувствуя приближающийся прорыв, и ускорили движение. Ирис перешел на бег. Аргус предусмотрительно обозначил аномалии, так что темнота не очень ему мешала, а вот деревья, разросшиеся на дороге, очень.

Он выскочил на путников и те сразу остановились:

- У нас срочное дело к Маркову. Мы положим оружие на землю и отойдем.

- Даже так? Ладно, будет вам начальство. Теперь руки в ноги - с минуты на минуту грянет прорыв, а до хутора далеко. Если кто влетит в аномалию, то извиняйте, ждать не буду. Если выстрелите в спину – то сами не выберетесь.

- Не боись лесник, ты главное путь покажи, а мы постараемся не отстать.

Путники поспешили за сухощавой фигурой в камуфляже. Идти было страшно, аномалий было столько, что казались они наползают одна на другую. Големы высвечивали сплошной массив, но лесник уверено и юрко протискивался между ними, поднимаясь по склону с пожухлой травой. Один из путников заметил краем глаза размазанную тень, скользящую сбоку, но времени вести прицельный огонь не оставалось, на небе собрались багровые тучи и поднялся ветер - до прорыва осталось всего несколько минут. Запыхавшиеся путники нагнали юркого Ириса, изучавшего хутор через оптику.

- Слушайте сюда. Тут есть подвал, где можно переждать прорыв, но до хрена упырей и часто бродит доминус. Если замечу, что кто из вас отдал мозги – стреляю без предупреждения.

Путники кивнули и, прикрывая спины, вошли в ветхий хуторок, освещенный струящимся с неба тусклым светом. Из какой-то щели послышалось резкое сопение, и Коперник срезал веером из грозы набегающего упыря. Тот кувырнулся в воздухе, врезавшись в темное, поеденное древоточцами бревно покосившегося дома. Ирис добил упыря контрольным в голову, и канул в темноту:

- Да шевелитесь же, сейчас бабахнет!

Големы держали ровное изображение, и путники быстро пролетели через провал в стене к откинутой крышке люка и спрыгнули вниз, откатываясь от спуска. Как только последний оказался внутри, Ирис закрыл крышку на запорный механизм, что-то щелкнуло и в темноте вспыхнуло пламя.

- Ну, гости дорогие, не жмитесь у дверей, вытирайте ноги, присаживайтесь, места много, лавки широкие, даже спать можно. Рассказывайте - откуда, куда, зачем?

Коперник сел к столику напротив лесника:

- Я майор Коперник, уполномочен Кречетом вести с переговоры о заключении мира.

- Ирис – кивнул лесник - звания нет, сами знаете у нас тут без чинов. Каждый делает свою работу, а все звания мы оставили там, за Периметром. Мир говорите? Так часто бывало, после заключения мира все летело псу под хвост и начиналось по новой. Какой смысл заключать перемирие, что бы опять его нарушать? Взять хоть последний случай…

- Ирис – тяжело склонился над столом Коперник – мы все это знаем, готовы полностью взять всю вину на себя и пойти на мир на любых условиях. Даже сдаться, если это потребуется.

Леснику иронично взглянул на Коперника:

- Интересно, очень интересно, что же такого случилось, что гордый Путь готов сдаться Лесным? Удивите меня.

- Удивлю - Коперник полез в карман, вытянул голем и протянул Ирису – узнаешь?

- Вроде как голем, только на кой мне испорченный?

- Присмотрись внимательнее - это спящий голем, без носителя.

- Я заметил на вас эти цацки, только лесникам они до лампочки и без них неплохо обходимся.

- Менталы! Даже среди лесников вас горстка, а големы у нас у каждого. Их столько, что хватит на всех лесников.

- И откуда они у вас? – насторожился Ирис, прислушиваясь к раскатистому гулу. Аргус передавал всполохи и ветер пригибающий деревья. Прорыва он не боялся, ему, исконному обитателю Зоны, тот не вредил. Пес свернулся над люком в чуткий клубок, пережидая непогоду.

- От руководства службы Пространственной Обороны. Вчера мы вернулись от Периметра, где нам вручили и големы и надежду. Похоже, нашему заточению пришел конец. Мы имеем доказательства того, что «облачный мост» это не просто явление природы, не аномалия, а некий механизм, которым кто-то руководит и намерены найти этих «кто-то».

- Это правда? – в глазах Ириса стояло сомнение.

Коперник кивнул Варягу, и тот положил перед Ирисом пакет документов. Тот с минуту их изучал, а потом отодвинул:

 - Мы можем напечатать не хуже. Нужно что-то более весомое, чем сухой приказ.

- Есть и более весомое – Коперник к чему-то прислушался – ты ведь Федосеев, так? Степан Федосеев?

 - Федосеев, и что из того? – недовольно насупился Ирис.

- Пляши, Федосеев - тебе письмо из-за Периметра. Или может оно тоже подделка и мне бросить его в огонь?

Ирис перехватил руку майора, тот ухмыльнулся, отдал конверт и повернулся к бойцам:

 - Накрывай стол, ребята, угостим рядового Федосеева, чем Бог послал, да и самим пожевать не грех. Кто знает насколько затянется прорыв, а переговоры легче вести на сытый желудок.

Путники оттянули от угла стол, застелили пленкой и стали выкладывать снедь. Коперник увидел, как по щекам ментала текут слезы и отвернулся. Более весомого доказательства не найти. Им просто повезло, что Федосеева еще помнили, ждали. Письма они ведь тоже, пришли далеко не всем. Сколько лет прошло, кто-то умер, так и не дождавшись их возвращения, да и ждут ли тех, кто объявлен погибшим при исполнении? Бывшие офицерские жены сняли траур, и вышли замуж, дети выросли без отцов, помня только по смутным воспоминаниям и фотографиям в потрепанных семейных альбомах с неровной бумагой, со следами дано высохших слез. Но большинству письма пришли, ведь уходили совсем зелеными мальчишками, поднятыми по тревоге и закинутыми волей судьбой в Зону, превратившись за десять лет в суровых, битых жизнью мужей выдавших такое, что не снилось в самых страшных кошмарах.