Страница 33 из 34
Всё это время мы общались через окно. Пришлось открыть ему дверцу. Ловко скользнув на переднее сиденье, он продолжил:
— Речь идёт не о наблюдении. Просто мы установили, что вами уже интересуются какие-то люди. Причем это даже не одна группа, а как минимум две. Они ведут себя очень осторожно, наверное, поэтому вы их не заметили.
Я изобразил удивление. Чёрта с два я не заметил. Единственной новостью было то, что за мной следили две группы, а не одна. Интересно. Посмотрим, что он ещё скажет.
— Поскольку на вас уже было совершено нападение, синьорина распорядилась прикрепить к вам охрану. Поверьте, это исключительно забота о вашей безопасности. Кстати, за вашей спутницей тоже присматривают.
То есть мне вежливо давали понять, что я сижу на крючке, и единственное, что мне остаётся, это попытаться получить от этого удовольствие. Нет, братцы, это вы зря.
— Слушайте меня внимательно, Луиджи. И передайте вашей синьорине — чтобы к вечеру не было никакой охраны, вообще ни одного её человека рядом. Если я ещё раз почувствую — а я очень чувствительный человек, так вот — если я почувствую что-нибудь подобное, наш договор с ней будет аннулирован. И все её проблемы так и останутся исключительно её проблемами. Вы хорошо запомнили? Потрудитесь передать слово в слово.
Он склонил голову в знак согласия. Но в улыбке, проскользнувшей в этот момент на его тонких губах, ясно читалась не особенно скрываемая издёвка. Понятно. Ещё один супермен на мою голову. «Вы, ваше благородие…» Плавали. Знаем.
— Кстати, передайте вашей хозяйке, что я не люблю улыбчивых служащих. Просто терпеть не могу. Запомнили? Тогда говорите, куда ехать.
Улыбочку с его лица словно стёрло. То-то… Холуй, а туда же… Врага я себе нажил, понятно, но какое это имеет значение? Одним больше, одним меньше… Зато вёл себя этот Луиджи в дальнейшем исключительно прилично.
Дом оказался неожиданно большим и причудливым по своей архитектуре. Он стоял у подножия невысокого холма и как бы врастал в него. Та часть дома, которая считалась фасадом, была трёхэтажной, зато сзади, на вершине холма, получался всего один этаж. Там же, позади дома, на большой зеленой лужайке была оборудована посадочная площадка, посреди которой стоял небольшой вертолёт. А вокруг дома был разбит большой и достаточно густой парк, окружённый забором. Всё это было хорошо видно в бинокль, но даже для очень хорошего стрелка расстояние казалось слишком большим.
— Ближе не подойти. Вокруг разбросаны датчики, реагируют на движение любого тела крупнее мыши. Забор — три с половиной метра. Опять датчики и телекамеры. По периметру стоят прожектора. Пульт управления — двойной, один оператор сидит в доме, а второй в бронированной машине, которая ездит по парку. Дорожек там много, ездит всю ночь и без фар. Днём выпускают собак. Всего охраны — человек двадцать. Продукты и всё остальное привозят на вертолёте.
— А что с той стороны? — спросил я у Луиджи.
— Минное поле, — заметив появившееся на моём лице выражение недоверия, он усмехнулся. — Я не шучу. Минное поле. Это частные владения, всё огорожено забором. А за ним они — хозяева. Если вы думаете насчёт того, чтобы «залететь на огонёк», спешу успокоить — у них есть зенитный комплекс. Небольшой, но вполне эффективный.
— А итальянцы там есть?
— Ни одного. Все американцы. Мы смотрим за ними четвёртый день, есть план здания. Фотографии. Всё у меня в машине.
— Понятно.
Пока мы валялись на травке, которой поросла верхушка соседнего холма, неприступность Луиджи отошла на второй план, уступив место профессионализму. Как бы он ко мне ни относился, работа была прежде всего.
— Ну и как вам, месье Будик, место? — спросил он серьёзно.
— Хорошо, — искренне сказал я. — Только очень жарко. Сейчас бы сюда бассейн…
— Перед домом есть бассейн, — сообщил Луиджи. — Я тоже об этом думал. Там стоит система фильтров. Бессмысленно даже пытаться.
— А схема есть? — лениво спросил я.
— Есть… Да без толку всё это. Я же говорю — тонкие трубы да по пять, по шесть фильтров…
— Что ещё? — В бинокль было видно, как возле вертолёта лениво возится обнажённый по пояс мужчина. Нагнулся, поднял с земли бутылку «кока-колы» и надолго приложился к ней. Ему тоже жарко…
— Ничего. За это время вертолёт взлетал четыре раза, но мои люди гарантируют, что наш «клиент» дома не покидал.
— Его могли загримировать.
— Или сунуть в ящик из-под кока-колы»… Нет, он там, — уверенно сказал Луиджи.
— Скажите, Луиджи… Вы, похоже, человек опытный. Если бы вас попросили взять этот домик штурмом, тихо и быстро — что бы вы сделали?
Он ответил сразу, не размышляя. Значит, уже думал над этим. Вот, оказывается, почему он так воспринял моё появление. Ревнует, дурачок.
— Полувзвод хорошо обученных парней, два десантных вертолёта, вертолёт огневой поддержки и прикрытие со стороны парка.
— То есть — маленькое Ватерлоо… С грохотом орудий, адъютантами и аксельбантами… Да. Примерно этого они и ожидают… — пробормотал я. — Хорошо, Луиджи. Достаточно. Поедемте обратно. Жарковато здесь…
Мы расстались там, где он оставлял свою машину. Передав мне большой пакет с бумагами, Луиджи молча кивнул головой на прощание и, оседлав «Ситроен», скрылся в наливающихся красноватыми закатными тонами далях. Вот уж совсем не жалко.
Пристроив машину возле отеля, я направился в свой номер. Спрашивать у портье о мадемуазель Моран не стал. И так было видно, что ключ от её номера лежит в своей ячейке. Несносная девчонка решила проявить самостоятельность. Нельзя сказать, что меня это сильно расстроило. Даша — чудная девушка, но если кушать много сладкого… В данный момент её отсутствие устраивало меня гораздо больше, чем присутствие.
Внимание на эти следы я обратил совершенно случайно. На ковровом покрытии, устилавшем пол в коридоре, они были едва заметны. Но если приглядеться, то всё же можно было различить две длинные параллельные полосы. Такие остаются от колёс небольшой тележки. Или от ног человека, которого волоком тащили по коридору. Следы заканчивались возле двери без номера, ведущей в подсобное помещение. Обычно она была открыта только по утрам, горничные держали там свои тележки и прочий инвентарь. Но сейчас… Я осторожно толкнул дверь, и она легко подалась. В небольшой комнатушке, привалившись к стене, полусидел-полулежал совершенно незнакомый мне человек. В тот момент, когда луч света из приоткрывшейся двери упал на его лицо, он пошевелился и застонал. Убедившись, что там никого нет, я быстро осмотрел незнакомца. Крови на нём не было, только на затылке вспухла огромная шишка — видимо, его чем-то здорово шарахнули по голове. Других ранений я не нашёл. Неотложная медицинская помощь синьору, похоже, не требовалась. Сотрясение мозга — штука достаточно неприятная, но в большинстве случаев отнюдь не смертельная. Если будет вести здоровый образ жизни и вовремя кушать спагетти, то через пару месяцев в голове всё утрясётся. Главное — не перевозбуждаться. Подтащив его поближе к выходу и оставив дверь широко распахнутой, я поспешил удалиться. Реклама такого рода всегда была мне противна. Что я, в конце концов, доктор, что ли?
Из своего номера я позвонил портье и попросил принести мне вечерние газеты. Минут через десять в коридоре поднялся шум, забегали люди, слышно было, как кто-то громовым голосов требовал врача… Всё получилось именно так, как я и рассчитывал. Только в одном пункте я промахнулся. Когда через час вся эта суета прекратилась, в мою дверь постучали, и я с изумлением увидел стоявшего на пороге портье с кипой заказанных мною газет. На это я даже и не рассчитывал. Всё, правда, быстро разъяснилось: портье не был итальянцем, он оказался австрийцем. А то я уж было удивился. Растроганный полученными чаевыми, он заодно изложил мне последние новости. Оказывается, вызванная администрацией отеля полиция нашла на пожарной лестнице ещё одного «больного», с теми же самыми симптомами, что и у первого, — здоровенная шишка на голове и временная амнезия. Поскольку оба пострадавших среди постояльцев гостиницы не числились, а все попытки поговорить с ними не увенчались успехом, в итоге полицейские увезли их с собой. Чем, собственно говоря, всё и закончилось. Проводив портье, я налил в стакан на два пальца «Glenfiddich» пятнадцатилетней выдержки, закидал всю эту радость кубиками льда и, закурив, плюхнулся на кровать. Чтобы дать представление о характере крутившихся в моей голове мыслей, скажу лишь, что идея достать из-под подушки «Беретту» и расстрелять грудастую девицу в телевизоре, оказалась далеко не самой бредовой. Были и покруче.