Страница 19 из 63
— Но почему у меня именно так? Оля, не в силах сформулировать неправильность, покрутила пальцами.
— А ты думаешь, что это не правильно? — прозвучал резонный вопрос. Не так уж много людей имеет своего личного Ангела. В основном…, ну, это тебе знать не стоит.
Голос продолжил. — А те, у кого он есть, на каждом углу о нём кричать не станут.
— И что мне теперь делать? — наивно спросила собеседница.
— Жить, — просто ответил я. — Живи, как жила.
— А я буду всё время рядом. Подскажу, помогу. Когда и поругаю. Не бойся, без пригляда не брошу. Не удивляйся некоторым странностям и всё. Хорошо?
— Хорошо, кивнула она головой, вызвав удивлённый взгляд сидевшей неподалёку женщины.
— А я смогу разговаривать с тобой? — Задала она детский вопрос.
— Вряд ли. Сама посуди, раздвоение личности — это диагноз. Так что, нет. Напоследок, запомни, ты должна стать более ответственной в своих желаниях и эмоциях.
Он размышлял. — «Вроде, всё правильно. Теперь установился барьер, который её сознание уже не перешагнёт.
Но, это полдела, а как со мной? Сдаётся, не всё так просто. Ангел‑то ангел, это так, однако какой‑то…, недоделанный.
В моем понимании он должен быть, как сказать, обладать знанием какой‑то высшей истины, иметь мудрость и недоступное человеку понимание сути всего. Куда там, сдаётся, «каким ты был, таким остался». Если не считать того, что исчезло тело и насущные потребности, всё осталось по–прежнему.
Знаний новых — ноль. Способности? Какие способности у колобка?
Разве только уверенность в том, что смерть — это не просто выключатель, после которого всё исчезает, и мир погружается в темноту и безмолвие, но как это поможет мне в новой роли?
Чему я смогу научить её? Как выжить в джунглях, или поставить мину?»
Потрясение вышло сильным. Не каждый день случается подобное. Сначала дикая сцена в институте, потом голос. «Это нужно осмыслить». — Оля встала и побрела в направлении станции метро, рассчитывая вернуться в гостиницу и в спокойной обстановке решить, как жить дальше. Однако мысли не отступали.
Двигаясь вдоль зарослей цветущей черёмухи и вдыхая сырой питерский воздух, она продолжала внутренний диалог.
«Ну, и зачем мне эта профессия? Неужели хочется всю жизнь по указке таких вот мордатых «кротов» повторять чужие слова и придуманные другими жесты. Как показал опыт, актриса из меня не очень и, если не помощь неизвестно кого, то всё бы уже прояснилось. Выходит, эта суета впустую? Ой, не знаю».
Неожиданно кто‑то тронул её за рукав.
— Постойте, пожалуйста. — Элегантная женщина, в строгом брючном костюме, улыбаясь, протягивала визитку. — Здравствуйте. Меня зовут Татьяна, я видела Вас на втором туре и вот сегодня. — Она кивнула головой в сторону училища.
Позволь обращаться на «ты», я ведь значительно старше.
Это какое‑то помешательство, ты так сыграла…, там до сих пор в шоке. Споры, шум до потолка. Мэтр орёт: «Вон!» Другие стоят на том, что ты гениально талантливо выполнила поставленную задачу. Но, боюсь, он всё же убедит комиссию и, как ни грустно, тебя срежут.
— Ольга весело рассмеялась. — Подумаешь? Одно удовольствие проучить этого борова того стоит, что до остального, я уже поняла — это не моё. Так что… Флаг им в руки. — Не смягчила она ответ.
— Вот как? — Дама заинтриговано наклонила голову. — Это интересно. Давай зайдём в кафе и поговорим.
В груди у неудавшейся актрисы что‑то сжалось, мелькнула неясная тревога, словно звякнул тревожный звонок. Однако, явных причин отказываться она не усмотрела.
— Пойдёмте. — Кивнула в ответ Ольга.
Они присели за столик в уютном баре. Негромкая музыка усиливала впечатление спокойствия и комфорта от стильно оформленного интерьера. Заказав кофе и пирожные, Татьяна приступила к разговору.
— У тебя превосходные внешние данные. — Польстила девушке собеседница.
— Отличный вокал и профессиональное владение инструментом. — Продолжила она перечислять достоинства.
— Мы отслеживаем появление талантливой молодёжи. Невозможно ориентироваться только на безголосых, оплаченных спонсорами «фабриканток». Если раскручивать только их, не заработать.
Мой шеф, посмотрев запись выступления на втором туре, решил попробовать тебя на музыкальном поприще. — Она сморщилась от канцелярского оборота. — Ну, что поделаешь. Не могу же я предложить тебе попросту «лабать» в эстраде. Это звучит ещё хуже. Смысл предложения, — мы ставим тебе программу и образ. Запускаем в рекламную компанию. Пробиваем участие в каком‑нибудь телешоу. Потом, если сможем раскрутить, гастрольная деятельность, но придётся поработать над имиджем. Формат молодёжной эстрады. Ты заключаешь эксклюзивный контракт на наших условиях, поверь, они вполне достойные.
Ольга задумчиво слушала. «Предложение неожиданное и, на первый взгляд, привлекательное. Настораживало одно. — «Слишком вовремя, слишком гладко».
«Интересно, какая предусмотрительная? Неделю назад ты бы от счастья прыгала, а сейчас опасения, непонятная тревога. Странно». — Подумалось ей.
Леха внимательно рассмотрел визитку: «Татьяна Симонова. Менеджер. Продюсерский центр, звучное название. Адрес. Где‑то в центре. Бумага обычная, без особых изысков. Попробовать?»
— Мне нужно подумать. — Внезапно, сама того не ожидая, ответила Ольга. — Ваш телефон у меня есть, я позвоню, — постаралась она как можно обаятельней улыбнуться, чтобы смягчить ответ.
Видно было, что искусительница не ожидала подобного ответа и слегка озадачена. Сломанный стереотип заставил её проявить эмоции.
— Что ты? — Продолжила Татьяна. — Хватайся, девочка, это шанс. Ты знаешь, сколько нам анкет шлют? Тысячи. Он может и передумать.
Оля вновь улыбнулась. — Татьяна Васильевна, — припомнила отчество, — разница в том, что они присылают, а ко мне Вы подошли сами. Согласитесь, для тех девочек это заветное желание, цель, а для меня Ваше предложение слегка неожиданно, ведь так? Я должна обдумать его. И, к тому же, один–два дня ничего не меняют. Но, если Вашему шефу с самого начала не понравится моя просьба, то это может ещё более затруднить дальнейшее сотрудничество. Я уверена, что он поймёт мотивы и примет верное решение.
Татьяна кивнула головой, признавая очевидность.
— Да, похоже, шеф в Вас не ошибся. — Наконец произнесла она. — Вы не только талантливы, но и рассудительны. Я, со своей стороны, сделаю всё, чтобы к Вашей кандидатуре отнеслись внимательно. Вы мне нравитесь. — Она протянула руку и на прощанье ещё раз посоветовала. — Не отказывайтесь.
После ухода новой знакомой озадаченная Ольга взяла кофе и растеряно задумалась. — «Как же быть?»
Алексей неожиданно вспомнил, как сам впервые почувствовал тягу к музыке.
«Смешно, но слон, который отдавил ему ухо, был, наверное, размером с пятиэтажку. В школе не мог повторить за бряцающей на расстроенном пианино учительницей ни одной ноты. И, сказать по совести, нисколько не переживал.
Не дано, и ладно. И пятиборья хватало сверх меры. А вот на службе, когда, несмотря на бурчание инструкторов и командиров, началось повальное увлечение восточными техниками…
Но это отдельная история.
…Тогда, в конце семидесятых, о карате или ушу почти никто и ничего не знал. Слышали, краем уха, и только. Даже в спецчастях, где рукопашка — одна из профильных дисциплин, главенствовало наставление по ФП-77 и методички. Опять же, армия — не Новгородское вече, а институт замполитов в спецназе имел точно такой же вес, как и везде. И стоило кому‑то сделать шаг от утверждённой программы, никакие заслуги не удержали бы того «ренегата» в войсках.
Лехе повезло дважды. Сперва тем, что в отряде был нормальный замполит. В меру пьющий и потому слегка расслабленный. На вольности во время самоподготовки он смотрел сквозь пальцы. Вернее, ему было просто лень забивать голову посещением занятий. А, кроме того, в их набор попал паренёк, умудрившийся получить базовые знания восточных единоборств.
Это после Леха на своей шкуре понял, что никакой шпагат или блок не спасёт от пули или стального клинка. Когда обе стороны до зубов увешаны оружием, когда с обеих сторон зверствуют снайперы, все разговоры о «рукопашке», просто забавны. Конечно, возможность таких схваток существует, но скорее теоретически. Во–первых, какой дурак подпустит тебя вплотную к себе? Во–вторых, надо быть абсолютным идиотом, имея в руках заряженный автомат или гранатомёт, вступать в ближний бой.