Золотая химера Борджиа

– Тут ты прав, это воспоминание незабываемо, и я хочу сохранить его в своей памяти навсегда. Но и по этой причине тоже я не хочу вскрывать свежую могилу, это будет просто ужасно! Однако, если Катанеи именно таков, как мы о нем думаем, ради своей цели он пойдет на все. Вывод: мы с тобой попусту теряем время. Если только ты не решил рискнуть своей шкурой, а заодно и моей, ради бородатого ковбоя и его прекрасной дивы…

– Нет, пока не решил. И мы здесь вовсе не для этого, а для того, чтобы найти Бертье. А он, если еще жив, наверняка в этом проклятом замке. Так что круг замкнулся, с чего начали, тем и закончили.

– Ты прав! Так что берем направление на гостиницу и старую грушовку!

Мэтр Франсуа, освободившись к вечеру от хлопот, поджидал возвращения постояльцев, чтобы закрыть ставни, и к их приглашению разделить с ними последнее в этот день возлияние отнесся благосклонно. Поначалу, как водится, болтали обо всем подряд. Начали с профессора, хозяин питал к нему почтение, граничащее с трепетом и боязливостью, он был счастлив, увидев его за столом в своей харчевне. Профессор в его глазах был человеком неисчерпаемых познаний, свидетелем их великого прошлого.

– Вам очень повезло, что вы с ним подружились. Никто не знает Шинона и близлежащих окрестностей лучше профессора. Он в курсе всех местных секретов и тайн.

– Неужели тут есть тайны? – добродушно усмехнулся Адальбер.

– А как же! Не без того, – вздохнул хозяин, воздевая глаза к потолку, словно ожидал там увидеть небесное видение. – А еще у профессора способности…

– Способности? К чему, собственно?

– Даже не знаю, как объяснить. Способности, они и есть способности. В общем, он всегда узнает то, что ему нужно знать…

– Ну, не скажите, – проворчал Морозини, который недолюбливал подобные темы. – Кстати, насчет знаний. Вот вы сказали, что вы муниципальный советник.

– Да, сказал, так оно и есть.

– Значит, вы должны знать, как это ваша коммуна ухитрилась сдать замок с полной обстановкой пришлому иностранцу. Я совсем не уверен, что такого рода сделки предусмотрены в завещании ван Тильдена.

– Ясное дело, он о таком и не думал. Но вы сами понимаете, что содержать такой замок стоит очень дорого. Одной прислуги сколько требуется! А господин Катанеи человек хоть и слабого здоровья, но сумму предложил не маленькую и к тому же привез с собой целый штат прислуги. Вдобавок объяснил, что один из его предков когда-то жил в этом замке и даже был здесь счастлив. Так какие у нас были причины ему отказать? Что вы мне на это ответите?

– Ну, например, отвечу, что вы могли бы спросить на этот счет мнения нотариуса, мэтра Бо, который является душеприказчиком покойного.

– А зачем? Замок-то принадлежит нам. Так или нет? Так. И единственное, чего нельзя с ним делать, так это его продавать. А насчет сдачи внаем никаких запретов нет.

Чувствительный нос Морозини все отчетливее улавливал дурной запашок, который таился в этом деле. После того что профессор рассказал им о химере, он мог поклясться, что пресловутый Катанеи со своей бандой появился в здешних местах исключительно ради нее. И тут Адальбер задал очень удачный вопрос:

– А вы видели господина Катанеи? Каков он из себя?

– Нет! Ни разу! Я же говорил, его привезли на санитарной машине. А когда прошло несколько дней и муниципальный совет счел своевременным пойти к новому хозяину и пожелать ему доброго пребывания в наших краях, аудиенции удостоился только господин Винседон, наш мэр, хотя мы все туда отправились. И то он прождал добрых полчаса из-за каких-то там процедур. В конце концов его приняли и провели в спальню к хозяину, где было не сказать, чтобы очень светло, и к тому же кровать больного была задернута противомоскитным пологом. Болезнь, говорят, у него приключилась в Африке от москитов.

– Но это же неразумно! Больному малярией селиться у слияния двух рек, где большая влажность! Как вам кажется? – спросил Морозини.

– Да я говорю, что Винседон так и не смог его рассмотреть. Так, только общие очертания, лежит кто-то под одеялом, и то его не слишком видно. Потом больной хриплым голосом, будто бумагу мнут, поблагодарил его за внимание, попросил извиниться перед остальными за то, что не принял их, и пообещал пригласить нас всех в замок, когда со здоровьем станет получше.

– Другими словами, никогда. Хрипы, похожие на звук смятой бумаги, – симптом туберкулеза в самой последней стадии, а если у него еще и малярия, то ваш арендатор долго не протянет, – сделал вывод Видаль-Пеликорн. – И тогда что, по-вашему, последует? Увезут его тело или положат рядом с ван Тильденом в часовне?

– Ну уж нет, такого мы не допустим.

– Неужели? А что будете делать, если он уже будет там лежать?

– Положат его рядышком с прежним хозяином и вас не спросят!

Последовала затянувшаяся пауза. Потом друзья отправились спать, оставив мэтра Франсуа наедине со своими мыслями…

Однако, разойдясь по комнатам, Адальбер и Альдо в постели не легли. Побродив немного, они снова появились в коридоре, где и столкнулись нос к носу.

– Ты не поверишь, но мне… – начал один.

– Показалось, что надо позвонить Каролине? Она там с ума сходит.

– Именно. Вот только чем мы ее успокоим? Тем, что ее муж исчез? Что его обвиняют в убийстве? Что, по большому счету, трудно поручиться за то, что он еще жив?

– Подождем до завтра. Думаю, что сейчас она сможет хоть ненадолго уснуть, а с нашими новостями она проплачет до утра.

– Ты прав, позвоним завтра. И если у нее есть на кого оставить ребенка, скажем, чтобы приезжала сюда.

– Для опознания мертвого тела? Мысль, конечно, хорошая, но не слишком. Утро вечера мудренее, гласит народная мудрость. Кто знает, может, завтра мы узнаем что-нибудь новенькое. Если это будет плохая новость, то самое разумное будет поговорить с тетей Амели, а вернее, с План-Крепэн, пусть бросает все дела и мчится в Версаль.

– Да, это и правда самое разумное решение. Спокойной ночи! То есть, я хотел сказать, постарайся уснуть.

– Ты тоже.

Благое пожелание осуществил только Адальбер. Только он обладал способностью засыпать по команде в любом положении, поэтому лег и быстро заснул. Альдо, от природы более нервный, курил сигарету за сигаретой и задремал, когда уже начало светать.

– Вид у тебя – краше в гроб кладут, – сообщил ему Адальбер, намазывая на хлеб масло, когда они встретились за завтраком.

– Знаю и не уверен, что буду выглядеть лучше.

Разговор прервался на полуслове, мадам Марешаль пришла сообщить, что господина Видаль-Пеликорна просят к телефону, и Адальбер поспешил за ней. Вернулся он быстро, посоветовал другу выпить кофе залпом, а сам отправился выводить машину: звонил профессор, сказал, что ждет их незамедлительно. Не прошло и десяти минут, как друзья мчались в Шинон.

– Что он тебе сказал? – решил уточнить Альдо, который на этот раз сел за руль сам.

– Ничего особенного. Сказал, что есть новости.

– И все?

– Зная профессора, это уже очень много. Тем более если он просит поторопиться.

Профессор уже ждал их на пороге дома, одетый в свое просторное твидовое пальто, в руках он держал трость. Друзья даже не успели полюбоваться его домом, одним из самых красивых и самых старинных в Гран Каруа, неврологическом центре, расположенном в старом городе.

– Куда едем? – осведомился Альдо, когда после торопливых взаимных приветствий профессор уселся рядом с ним. Адальберу пришлось пересесть на заднее сиденье.

– В лес! Мне надо вам кое-что показать.

Профессор, похоже, не собирался ничего рассказывать, так что ехали молча. Въехали в лес. Утро было теплое, хмурое, дымка тумана придавала деревьям-великанам, позолоченным осенью, таинственный вид. Листья на старых дубах, простоявших друг подле друга не один век, сильно поредели, обнажив причудливые узловатые ветви. Профессор притормозил машину на поляне, центр которой занимал большой плоский камень, положенный на два других поменьше, напоминая скамью или низкий стол. В воздухе пахло сырой землей, прелыми листьями, а еще деревом и немного бензином. На каменном столе лежало что-то большое, продолговатое, похожее на запеленутую мумию.