Ключи к полуночи

Кореец остановился в двух шагах от нее.

Лизоль.

Медицинский спирт.

"Еще стежок, милая деточка".

Джоанна побежала. Она закричала, как раненое животное, и бросилась прочь от изумленного корейца, натолкнулась на Алекса Хантера, совершенно не понимая, кто он, стрелой промчалась мимо него, ее каблуки шумно стучали по деревянному полу. Она спешила в следующий зал, желая закричать, но потерявшая дар речи; бежала, не оглядываясь, уверенная, что кореец гонится за ней; бежала мимо ослепительных произведений искусства мастера XVII века Кано Танью и его учеников; летела между поразительно красивыми деревянными скульптурами, знаменитыми своей тонкой работой; и все это время она судорожно глотала воздух, который, как густая пыль, забивал ее легкие. Она бежала мимо покрытых богатой резьбой окон, мимо инкрустированных раздвижных дверей, под позолоченными потолками ее шаги отдавались гулким эхом; бежала мимо удивленных служителей, которые окликали ее, и, наконец, вбежала через выход в холодный ноябрьский воздух. Она начала пересекать двор замка, как вдруг услышала знакомый голос, зовущий ее по имени. Ошеломленная, Джоанна остановилась посреди сада замка Нийо и дрожала, дрожала, дрожала.

Глава десятая

Алекс отвел Джоанну к садовой скамейке и сам сел около нее. Ее глаза были открыты неестественно широко, а лицо было бледным и заострившимся. Он держал ее руку; пальцы были такими холодными и белыми, как мел, что, казалось, в них совсем не было ни крови, ни жизни. Но Джоанна не была расслабленной или оцепеневшей. Она так сильно сжала его руку, что ногти впились ему в кожу. Тем не менее он ничего не сказал на это из страха, что она убежит. Что бы с ней не произошло, сейчас она нуждалась в человеческом сочувствии, и Алексу хотелось успокоить ее.

– Может вас отвезти в больницу?

– Нет. Все прошло. Мне уже хорошо.

– Скажите мне, что вы хотите?

– Только еще немножко посидеть здесь.

Близко склонясь, некоторое время он внимательно смотрел на нее и решил, что она говорит правду: она чувствовала себя лучше. Она выглядела больной, но ее щеки постепенно приобретали свой естественный цвет.

– Джоанна, что произошло?

Ее нижняя губа дрожала, как подвешенная капля воды, готовая сорваться, влекомая силой тяжести. Крупные слезы заблестели в уголках глаз.

– Э-эй. Ну вот, – нежно произнес Алекс.

– Алекс, извините меня.

– За что?

– Извините, что я выглядела такой дурой перед вами.

– Т-сс.

– Для меня было так важно… так важно, чтобы вы обо мне хорошо подумали, а теперь…

– Не говорите глупостей. Вы не дура. Ни в коем разе. Я знаю, кто вы: вы красивая, талантливая и очень интеллигентная женщина, самая загадочная женщина, которую я только встречал Бог знает за сколько лет. И если бы я думал о вас как-либо иначе, то я должен быть дураком.

Джоанна слушала с очевидной надеждой и сомнением, даже не пытаясь вытереть слезы. Алексу захотелось поцеловать ее красные, припухшие веки. Она сказала:

– Вы действительно думаете так, как говорите?

Алекс пальцем смахнул с ее лица одинокую слезинку.

– Должен ли я напомнить, что мы договорились быть предельно честными друг с другом. В конце концов, это была ваша идея. – Он вздохнул, притворяясь сердитым. – Разумеется, мне пришлось взвешивать каждое слово.

– Но я же убежала оттуда…

– Уверен, на то были причины.

– Я не так уверена, как вы, но я рада, что вы не считаете меня дурочкой. – Она вздохнула и свободной рукой вытерла глаза.

Алекс был тронут детской хрупкостью, которая лежала под маской самоуверенности, которую она надела с самого начала их знакомства.

Она ослабила держащую его руку, но лишь настолько, чтобы ногти не впивались в кожу до крови.

– Извините, я вела себя, как сумасшедшая.

– Неправда, – сказал Алекс терпеливо, – вы вели себя, как будто увидели самый большой ужас вашей жизни.

Джоанна удивилась:

– Откуда вы знаете?

– Я детектив.

– Все точно так и было. Я очень испугалась.

– Чего? – спросил Алекс.

– Корейца.

– Не понимаю.

– Человека с одной рукой.

– Он был кореец?

– Думаю, да.

– Вы его знаете?

– Никогда раньше не видела.

– Тогда почему? Он что-нибудь вам сказал?

– Нет, – ответила Джоанна, – то, что случилось, было… он напомнил мне нечто ужасное… и я очень испугалась.

Ее рука снова сильно сжала его руку.

– Может вы поделитесь со мной?

Она рассказала ему о ночном кошмаре.

– Вы видите его каждую ночь? – спросил Алекс.

– Да, сколько себя помню.

– И когда вы были ребенком?

– Думаю… нет… тогда нет…

– А точно, как давно вы его видите?

– Семь… может быть, восемь или десять лет.

– Любопытная частота, – сказал Алекс. – Каждую ночь. Это же невыносимо должно истощить вас. Фактически, сам сон ничего особенного не представляет. Я видел и хуже.

– Я знаю, – сказала Джоанна, – все видели хуже. Когда я пытаюсь описать этот кошмар, он, конечно, не звучит так пугающе и ужасающе. Но ночью… Я чувствую, как будто умираю. Нет таких слов, которые могли бы передать весь ужас того, через что я прохожу и чего мне это стоит.

Алекс почувствовал ее напряжение, будто бы она заставляла себя забыть ночное испытание. Она закусила губу и некоторое время беззвучно смотрела на мрачные серо-черные облака, гонимые ветром с востока на запад через город. Когда она, наконец, снова посмотрела на Алекса, ее глаза горели.

– Годы назад, просыпаясь от кошмара, я обычно была так испугана, что у меня начиналась рвота. Я физически была больна от этого страха, до истерик. С тех пор я узнала, что люди действительно могут быть напуганы до смерти. Я была близка к этому, ближе, чем хотелось бы думать. Теперь я редко реагирую так сильно. Хотя все чаще не могу снова заснуть. По крайней мере, сразу. Механическая рука, игла… это все заставляет меня чувствовать… гнусно… больной душой.

Теперь Алекс держал ее руку в своих, наполняя теплом замерзшие пальцы.

– Вы кому-нибудь еще рассказывали об этом сне?

– Только Марико… и вот теперь вам.

– Я имею в виду доктора.

– Психиатра?

– Знаете, это могло бы помочь.

– Он попытался бы освободить меня от этого сна, ища причину его, – ответила напряженно Джоанна.

– И что же в этом плохого?

– Я не хочу знать эту причину.

– Если это поможет выздоровлению…

– Я не хочу знать.

– Ладно. Но почему нет?

– Это убьет меня.

– Как? – спросил Алекс.

– Я не могу объяснить… но я чувствую это.

– Это нелогично, Джоанна.

Она не ответила.

– Хорошо, – сказал Алекс. – Забудьте о психиатре. Что вы сами полагаете может быть причиной этого кошмара?

– Ни малейшего предположения.

– Вы, должно быть, многое передумали за эти годы, – сказал он.

– Да, немало, – уныло ответила Джоанна.

– И? Ни одной идеи?

– Алекс, я устала. И еще растеряна. Можно, мы больше не будем говорить об этом?

– Ладно.

Она по-птичьи склонила голову на бок:

– Вы действительно так легко отступитесь?

– Какое право я имею спрашивать?

Джоанна слабо улыбнулась. С тех пор как они присели на скамейку, это была ее первая улыбка и давалась она ей нелегко.

– Разве неумолимый и любопытный частный детектив не должен усилить напор в такой момент, как сейчас?

Несмотря на то, что вопрос Джоанны прозвучал с юмором, Алекс почувствовал страх, что подошел слишком близко к ее тайне. Он ответил:

– Здесь я не как частный детектив и не допрашиваю вас. Я всего лишь друг, который предоставит вам плечо, если захотите поплакаться на нем. – Говоря так, он почувствовал укол совести, потому что в действительности он вел расследование: он звонил в Чикаго и заказал дело Шелгрин.

– Может, пойдем на улицу и возьмем такси? – спросила Джоанна. – Сегодня я не обещаю вам больше достопримечательностей.