Третий апостол

Доктор Франичек согласно кивнул.

— Вполне, Юрий Алексеевич.

— Однажды в разговоре с Арвидом Карловичем я высказал предположение, что этим третьим лицом могла быть Магда Брук. С целью отработки этой версии мною были организованы некоторые следственные действия, в результате которых я вынужден снять сие предположение. Ваша первоначальная ставка, товарищи, на фигурку апостола Петра как на предсмертное указание профессора Маркерта является пока незыблемой.

— Значит, мы еще годимся на что-нибудь, — заметил начальник управления. — А, товарищи?

Люди заулыбались, завздыхали, оживились.

— Все это так, это логично, идея с третьим апостолом, нет слов, была и остается заманчивой, — сказал Леденев. — Но боюсь, товарищи, что мы несколько увлеклись евангельской стороной дела. Весьма вероятно, что ларчик открывается просто. Дело в том, что апостол существовал в наши дни. По крайней мере, в тот период, когда в прибалтийских лесах действовала банда верных братьев, возглавляемая Черным Юрисом.

— Современный апостол? — не выдержал Кравченко общего молчания, наступившего в кабинете Жукова после столь неожиданного заявления Юрия Алексеевича.

Чувствовалась некая растерянность, в которую поверг Леденев западноморских коллег. Жуков сдвинул брови и строго смотрел на москвича, чувствовалось в его взгляде некое осуждение: так и домолчал до конца хитрован эдакий… Конобеев старался скрыть заинтересованность, выглядел он почти невозмутимым. А вот Арвид Казакис едва сдержал торжествующую улыбку, он понял, что его смутные подозрения, о которых мимоходом упомянул в разговоре с Юрием Алексеевичем, были подхвачены и развиты Леденевым и, видимо, сейчас Юрий Алексеевич располагает и неким конкретным материалом.

Леденев меж тем поднял конверт, который вручила ему перед началом совещания помощница Жукова.

— Здесь, товарищи, ответ на мой запрос в центр, — сказал Юрий Алексеевич. — Когда я прибыл сюда, то, как вы помните, беседовал с каждым из вас в отдельности. В частности, Арвид Карлович, который занимался луцисским периодом жизни профессора Маркерта, сказал мне, что в архивных документах нет никаких упоминаний о связи Маркерта с верными братьями, ничего так или иначе связанного со словом апостол. При этом мой молодой коллега заметил, что подобного рода материалов нет не только в Луцисе, но и во всех специальных архивах Прибалтики. И тут я подумал, что мы совершили ошибку, ограничив зону поисков Прибалтикой… Ведь оставшиеся в живых верные братья Черного Юриса были осуждены и отбывали наказание в исправительно-трудовых колониях, находящихся в различных районах страны, зачастую весьма удаленных от тех мест, где они разбойничали.

После Двадцатого съезда партии почти все они были помилованы, и мне подумалось: не мог ли кто-то из них при каких-либо обстоятельствах пролить свет на интересующие нас события? Я попросил московских товарищей поработать в этом направлении. И вот получен ответ.

Леденев достал из конверта листок бумаги и прочитал:

«После помилования, объявленного Указом Президиума Верховного Совета СССР, заключенный Стасис Шимкус, бывший участник бандсоединения, известного под названием «Верные братья», которое возглавлял бывший штурмбанфюрер, сотрудник службы безопасности РСХА Юрис Вилкманис, обратился к оперативному уполномоченному ИТК-2148 майору Томилину А. В. с предложением сделать важное заявление. Бывший заключенный Стасис Шимкус рассказал следующее.

Поздней весной 1947 года Черный Юрис поручил ему сопровождать до города Луциса неизвестного человека, прожившего в их лагере несколько дней. Вызванный к бункеру Юриса, Стасис Шимкус прибыл несколько раньше назначенного срока и стал невольным свидетелем разговора Юриса и неизвестного человека, которого главарь банды называл Апостолом. Юрис давал Апостолу явку в Луцисе, речь шла о неизвестном Шимкусу лице, которого Вилкманис называл могильщиком или гробовщиком, сейчас он затрудняется точно вспомнить. На просьбу уточнить, когда это происходило, Стасис Шимкус сказал, что даты не помнит, в лесу дни похожи один на другой, но происходило это на второй день после того, как верные братья захватили человека, которого называли доктором. С ним была молодая беременная женщина. К всеобщему удивлению бандитов, они получили вскоре приказ отпустить этих неизвестных Шимкусу людей без всякого вреда.

Операцией по захвату доктора и женщины занимались другие, поэтому каких-либо подробностей Шимкус сообщить не может.

Он, Стасис Шимкус, решился рассказать о человеке по имени Апостол потому, что считает его опасным для Советской власти, а этой власти он обязан тем, что, вместо двадцати пяти лет лишения свободы, определенных ему судом, он провел в лагерях только девять и теперь возвращается домой. Кроме того, этот Апостол его личный должник. Когда Шимкус довел его до города Луциса, Апостол стрелял ему в спину, чтоб не оставлять свидетеля. Но Шимкус остался жив, сумел добраться до хутора, где его и взяли, раненого, солдаты внутренних войск, отправили в госпиталь, а установив принадлежность к банде Черного Юриса и участие в террористических актах, судили, приговорив к высшей мере наказания…

Стасис Шимкус считает, что, если Апостол находится на свободе, он причинит еще немало бед людям».

Юрий Алексеевич закончил читать и, медленно свернув листок, убрал его в конверт.

— Что скажете, товарищи? — нарушил затянувшееся молчание Жуков. Ему было не по себе и от того, что он не отработал эту версию, и крепко досадовал на Леденева за то, что тот не предупредил его до начала совещания… Но Жуков решил вести себя так, будто не было этих неприятных моментов, действовать естественно и просто, отбросив все лишнее, не идущее к делу, и, видимо, это было единственно правильным в создавшейся ситуации.

— По крайней мере, существовал в 1947 году, — ответил Леденев. — У нас нет оснований не доверять рассказу Стасиса Шимкуса.

— Значит, Апостол существует? — спросил Кравченко.

— И профессор Маркерт побывал в стане Черного Юриса, — задумчиво произнес Прохор Кузьмич. — Как случилось, что этот отъявленный бандит выпустил из рук человека, сочувствовавшего Советской власти?

— Может быть, профессор Маркерт был и раньше связан с бандой верных братьев? — предположил Арвид Казакис. — И тогда Андерсон не обознался. Человек, который шел с Маркертом, был именно оберштурмфюрер Малх Ауринь…

— Ни то, ни другое не исключено, хотя и представляется мне сомнительным, — покачал головой Жуков. — Впрочем, в связи с новыми материалами, с которыми нас познакомил Юрий Алексеевич, дело Маркерта приобретает иные акценты. Будем работать в этом направлении, товарищи.

Леденев предостерегающе поднял руку.

— Мне не хотелось бы, Александр Николаевич, чтобы мы повернули вдруг на сто восемьдесят градусов от первоначальных предположений. Возможно, профессор Маркерт знал, что убийцу зовут Апостолом, и подал нам прямой знак. Тогда третьим апостолом, Петром, эта фигурка в кулаке жертвы оказалась случайно. Мог быть там любой из двенадцати учеников Христа. Вполне вероятно же, что Петр оказался в руке Маркерта неспроста. И тогда справедливо, что за исходную точку выдвижения различных версий был принят образ мифического апостола. Одна из версий обыгрывала, так сказать, гражданскую профессию Петра, который был, согласно Евангелию, рыбаком. Эта версия была отработана по Арнольду Заксу, родственнику профессора, и отпала, завершившись доказанным алиби капитана РБ-28. Вторым попал в поле нашего зрения аспирант Валдемар Петерс. Благодаря отличной отработке этой вариации Федором Гавриловичем была установлена невиновность Петерса. Одновременно неустановленный еще нами некий анонимщик пытался вызвать у нас подозрение относительно Старцева. Но как установил Прохор Кузьмич, анонимка основывалась на заведомо ложной информации. Факты, о которых она сообщала, были вымышленными. Магда Брук заверила нас, а в искренности ее нет оснований сомневаться, что у Старцева никогда и не было, так сказать, матримониальных намерений относительно Татьяны Маркерт. Было высказано и такое предположение: не искать ли здесь человека, связанного с настоящим именем Петра-Симона? Занимается этим Федор Гаврилович. Кажется, пока ничем он нас существенным порадовать не может.