Битва под сакурой

Марина вынуждена была отдать должное самоотверженности советских матросов, не смотря на всю её ненависть к ним. Они дрались так, будто и не было на палубе никакого пожара, а меж башнями не разгуливали вражеские мехи. Крейсер маневрировал, сближаясь с «Юбари», и вёл огонь, почти не снижая темпа.

Неужели все усилия пойдут прахом! Атака с дирижаблей, драка лёгких мехов в воздухе, колоссальный риск, — всё окажется напрасно. Им никогда не вывести из строя такую колоссальную громаду, как крейсер, можно лишь нанести ему мелкие повреждения, не больше комариных укусов. Даже лишившись лёгкого меха, катапульты для его запуска и крана для подъёма обратно на борт, «Красный Кавказ» не сильно потерял в боеспособности. Он продолжал с прежней жуткой мерностью швырять в «Юбари» снаряды.

— Марина-кун, — связался с девушкой Ютаро, — Рудневу-сан удалось обезвредить транспорт, но он оказался в сложной ситуации. Ему требуется помощь.

Он не успел договорить фразы, отдав приказ прийти на помощь Рудневу, как доспех Марины рванул прочь с палубы, сверкнув включённым на форсаже векторным двигателем.

Ютаро некогда было раздумывать над этими странностями, он вскинул руку с пулемётом, дал короткую очередь по матросам, возящимся вокруг вентиля подачи керосина. Матросы повалились прямо в пламя. Но на их место быстро встали другие. Пара подтащила броневой щит, закрыли товарищей от врага. Тогда Ютаро поднял руку с авиапушкой и надавил на гашетку.

Патовая ситуация, сложившаяся на палубе транспорта, была на руку его команде и всему «нашему делу». Корабль ведь медленно, но верно шёл к токийскому порту. «Юбари» и сопровождающим его эсминцам удалось отвлечь на себя советские и британские боевые суда. Однако спустя какое-то время транспорт перейдёт под защиту каии, и нам придётся отступиться. С тварями, обитающими в океане, доспехам духа не сладить.

В общем, получалось, что я вроде бы и дело своё сделал добротно, и транспорт остановить не смог. Конечно, пришлось вызвать помощь отряда, иначе всё выглядело бы слишком подозрительно, однако в том, что кто-то успеет вовремя, я далеко не был уверен. Скорее, был уверен в обратном.

Я стоял перед настройкой, давай короткие очереди из «Дегтярей» для острастки, когда засевшие в ней поднимали головы и принимались стрелять по мне. Вот только я не учёл того, что помощь мне всё же придёт.

Марина прошла над транспортом с лихостью пилота лёгкого меха. На бреющем полете, ведя огонь из авиапушки. Снаряды легко прошивали надстройку, огонь из неё тут же прекратился. Мягко опустив доспех на палубу, оставляя за собой широкий голубой шлейф, видимо, след работы векторного двигателя, она навела на надстройку пулемёт. Длинная очередь хлестнула по ней — во все стороны полетели осколки последних стёкол и обломки металла.

— Довольно, — передал я ей, — вряд ли, там мало кто остался. Мы вывели из строя управление транспорта, но машина его ещё работает. Надо с этим что-то сделать.

— И что ты предлагаешь? — спросила она.

— Уходи с транспорта, Марина-кун, — сказал я, начиная придумывать план на ходу, — а я нырну под днище его и расстреляю винты. Это если не остановит корабль, то уж точно собьёт с курса.

— Что значит, нырнёшь?! — вскричала Марина. — Ты что, с ума сошёл? Твой «Коммунист» и без того слаб по части герметичности, а со столькими пробоинами, ты пойдёшь ко дну в считанные секунды.

— Зацеплюсь лебёдками за днище, — ответил я, — это не даст мне утонуть. А там уж, куда вынесет…

— Это — форменное безумие, — заявила она.

— Рисковать тобой и твоим доспехом нельзя, — принялся объяснять я, — а вот мой «Коммунист» разбит практически в хлам. На большее он уже просто не годен. А уж выбраться из этой передряги я как-нибудь сумею. Не в первый раз.

— Не сходи с ума, Руднев-сан! — повторила Марина.

— Уходи, — бросил ей я, направляя доспех к корме транспорта. — Время дорого.

— Пантелеймон! — крикнула Марина. — Пантелеймон! Останься жив!

— Постараюсь, — буркнул я.

— Не вернешься, я тебя сама прикончу! — выпалила она. — Так и знай!

Следом раздался звук стартующего на векторном двигателе доспеха.

Очень интересное заявление. Прямо-таки интригующее. Но думать о словах Марины мне было некогда. Со скрипом и лязгом мой «Коммунист» добрался-таки до кормы. Я развернул его спиной к воде и оттолкнулся ногами от борта.

Ещё ни разу мне не приходилось нырять в доспехе под воду. Пусть все мехи и выросли из тяжеловодолазных костюмов, но давно уже не были они герметичными. Они не предназначались для сражений в водной среде.

Я нажал на кнопку, запускающую лебёдку. С обеих сторон корпуса моего доспеха выстрелили крючья с зацепами. Легко пробив днище корабля, они зафиксировали меня, не дав и дальше погружаться в океанские пучины. Но и без этого я бы не пошёл ко дну. Потому что я, как, собственно, и весь транспорт покоился на спине громадного каии. Он медленно, но верно тащил корабль в нужном направлении. И даже винты транспорта не крутились.

Значит, все наши усилия пошли прахом. Что мне, собственно, и было нужно. Отчасти, конечно, но всё же, всё же…

Каии тащил меня на спине к неизвестной цели, вместе с транспортном, забитым до отказа устаревшими меха и трупами.

— Враг уходит, — доложил штурман Акагава. — «Красный Кавказ» сократил темп огня, начинает манёвр ухода. «Гневный» сопровождает его, прикрывает от «Оитэ» и «Юнаги» огнём главного калибра. Янасэ-тюса, командир «Оитэ» докладывает, что «Красный Кавказ» разворачивает в его сторону орудия главного калибра.

— Передай Ханами-тюса и Ямасита-тюса приказ отступать, — мрачно бросил Такияма. — И «Асанаги» и «Хаяте» пусть оставляют в покое британцев. Бан-дайсё, постепенно сокращайте темп огня. Этот бой закончен.

— Что это значит? — удивился командир «Юбари». — Мы сумели основательно потрепать русских и британцев. Вскоре смогли бы вывести из строя «Хорнет», а, вполне возможно, и «Гневный». Сосредоточив усилия на «Линдере», нам удалось бы справиться и с ним, а «Красному Кавказу» вполне хватит и проблем с пожаром и доспехами духа.

— «Красному Кавказу» это не особенно мешало расстреливать нас, — отмахнулся Такияма, — нанося весьма серьёзный ущерб. Бан-дайсё, вы не хуже меня слышали доклады о потерях, «Юбари» слишком сильно повреждён, чтобы вести столь активные боевые действия. Я понимаю, Бан-дайсё, что вы хотите выжать из него всё, что можно для успешного завершения операции. Вот только мы уже её провалили.

— Почему вы так считаете, Такияма-дайсё? — поинтересовался Бан.

— Корабли прикрытия уходят, — развёл руками тот, — значит, транспорт уже в безопасности. Либо его уже прикрывают твари, живущие в воде, либо догнать его мы не сумеем. А может, и то, и другое.

Такияма как-то весь ссутулился, сдавил в кулаке рукоятку меча с такой силой, что побелели костяшки пальцев. Он с треском провалил задание, теперь ему долго не видать командования как своих ушей. Очень долго придётся вновь зарабатывать былое доверие, на что уйдут годы, и далеко не факт, что ему удастся восстановить своё реноме. В общем, сегодняшним провалом он поставил крест на всей своей карьере.

И в благородную смерть сбежать Такияма не мог. Он, вроде бы, делал всё, что было в его силах, никакого позора не потерпел, а, значит, покончить с собой права не имел. Он просто своими руками обрушил всё, чего с таким трудом достигал до сих пор.

Такияма-дайсё опустил голову, чтобы не видеть больше картины его полного разгрома. Он даже не услышал, как Бан-дайсё командует всей эскадре разворот и выход из боя.

Они возвращались домой, не справившись с поставленной задачей.

Глава 6

Больше всего это напоминало какую-то пытку. Доспех наполнился ледяной водой. Уровень её доходил до подбородка, и когда каии, на котором стоял мой доспех, дёргался или по телу его проходила волна спазмов, мне захлёстывало лицо. Я отчаянно отплёвывался, но всё равно за время путешествия в чреве разбитого доспеха успел достаточно наглотаться солёной воды. Меня тошнило, но я держался, стиснув зубы и зажимая себе рот руками.