Страница 22 из 23
— Пошел прочь, Лопоухий! — топнул ногой жрец. — Видел? Когда я взглянул на него впервые, то чуть не сошел с ума от ярости. Я проклинал древних демонов ворот, которых считал покровителями храма, и пригрозил ослепить их, вырвав драгоценные камни из глазниц. Они откупились от меня вечной молодостью, но в придачу я получил вечную скуку. Редко, когда мне удается устроить себе такое развлечение, как сегодня.
— И это достойное жалости создание способно кричать так громко, что рушатся скалы? — спросил Влах.
— Нет, — усмехнулся жрец. — Это те, кого я приказываю пытать для своего увеселения, кричат в особую железную трубу.
— Ты сам — хуже дракона, — сказал охотник и плюнул жрецу под ноги.
Жрец засмеялся гневу воина.
— Говори! — приказал жрец. — Я хочу услышать, что происходит внизу, прежде чем велю отправить тебя к праотцам. Говори, и ты продлишь свою жизнь.
Молчал гордый воин. Его терзали пытками, заставляли смотреть, как мучаются и умирают его товарищи. Но не проронил ни слова, ни стона Светлоглазый. Тогда жрец разогнал в гневе своих палачей, решил сам сломить стойкость воина. Собственноручно Развел костер под пыточным столбом, к которому был прикован Влах.
— Вот, — сказал, — видишь? Это и есть железная труба, из которой несется крик дракона. Сегодня ты у нас дракон, кричи!
И воин закричал что было силы. Страшный крик разнесся над страной, и каждый в городе и селениях слышал его:
— Дракон мертв!
И горное эхо подтвердило громовыми раскатами:
— О-он… о-он… о-ортф… о-ортф…
С нечеловеческой силой рванул Влах — и выдернул из земли столб. Вместе со столбом рухнул он на железную трубу и смял ее. Но разорвалось от усилия его храброе сердце, и бездыханный лежал великий воин, свершив свой последний подвиг…
От крестьянина к крестьянину, от селения к селению передавалась весть: “Дракон издох, чего мы ждем?” На третий день по следам дружины Влаха пришел еще один отряд, который вел друг воина. Вместе с тысячной толпой они ворвались в храм, и не спасли правителя ни копья стражников, ни каменные стены, ни древние демоны: толпа разорвала его в клочья. Он был еще более ненавистен людям, чем оказался бы настоящий дракон.
Так обрели свободу жители горной страны, так завершился долгий и кровавый век дракона…
Ребятишки убежали, прихватив с собой деревянные фигурки драконов. Теперь не скоро появятся, подумал Н’Даннг, хватит им надолго игр и разговоров. Он вдруг почувствовал себя тем, кем его считали в деревне — нищим стариком, уставшим от жизни и одиноким. Драконы стали прошлым, а вместе с ними ушли безвозвратно воины-драконоборцы. Он и сам принадлежит прошлому, как принадлежит зиме последний островок снега, в глубокой тени оврага доживший до весны. Намного ли этот мир лучше того, в котором он появился на свет?..
Н’Даннг поднялся, зашел в пещеру, напился прохладной воды из кувшина.
— Выходи, Лопоухий, — позвал его негромко. — Не бойся, они ушли.
Существо величиной с большую собаку опасливо вылезло из-под лежанки. Старик похлопал его по тяжелой шишковатой голове, спросил сам себя:
— Поймут ли они, как понял когда-то я, что дело совсем не в драконах?
Лопоухий вдруг разволновался, виновато лизнул пыльным языком колено Н’Даннга и убрался обратно под лежанку, кося глазом в сторону входа.
— Есть тут кто? — позвал молодой сильный голос.
Они стояли на пороге, четверо юношей в простых накидках воинов, с мечами на перевязях. И показалось Н’Даннгу: с ними вошли в его жилище вольный ветер гор, жаркое солнце равнин и прохлада великих рек. Ему был знаком этот блеск в глазах, упрямо сжатые губы — словно время нарушило ход. и он снова видел себя и своих друзей, в самом начале долгого пути…
— Здравствуй, Н’Даннг, прославленный воин! — нечаянно охрипшим голосом сказал тот, в ком старик сразу признал вожака. — Мы пришли просить тебя — будь нашим учителем. Мы хотим овладеть искусством битвы, и нет никого, кто знал бы его лучше тебя.
— Я думал, что у меня больше нет имени, что я всего лишь старик, рассказывающий сказки, — пробормотал Н’Даннг. — Но для чего вы хотите применить мое знание, с кем собрались сразиться?
— Зло поднимает голову, — сурово произнес самый младший из четверых. — Нужно ее отсечь!
— У зла много голов, — заметил старый воин. — Мы тоже когда-то считали, что отрубаем последнюю.
— Ничего, мы с ним разделаемся, — рассмеялся первый юноша. — Так ты берешь нас в ученики?
— Да, — ответил Н’Даннг.
Быть может, вы сделаете то, в чем сейчас так уверены, — подумал он, — но, даже если нет, я знаю теперь: за вами придут другие. Медленная улыбка, словно отблеск далекого костра, осветила лицо старика.
Леонид Кудрявцев
ФИОЛЕТОВЫЙ МИР
“Индикатор миров похож на старинные наручные часы. В верхней части прибора имеется панель, цвет которой показывает отличие исследуемого мира от Земного в процентном содержании. Красный цвет означает 5 %. Оранжевый — 20 %. Желтый — 40 %. Зеленый — 60 %. Голубой — 80 %. Синий — 100 %. Фиолетовый цвет означает совершенно невероятные миры, существование которых до сих пор считалось невозможным. Есть предположение, что их появление каким то образом связано с возникновением самой дороги миров?
“…использование индикатора миров породило такие термины, как оранжевый мир. желтый мир, зеленый мир и т. д.”
Дорога миров мягко пружинила под ногами. Справа и слева проплывали закрытые глухими шторами золотистого тумана окошки миров. Проходя мимо них, Корсаук поглядывал на индикатор.
Так, оранжевый. А этот — голубой, а следующий — красный.
Когда Корсаук проходил мимо окна красного мира, из него высунулась чешуйчатая лапа и попыталась схватить дорожника за ногу.
Как бы не так!
Отпрыгнув, Корсаук усмехнулся и пошел дальше, поглядывая на индикатор.
Красный, зеленый, желтый…
Нет, ему нужен был фиолетовый. В котором полчаса назад исчезло три человека из группы изучения абсурдных миров.
Собственно говоря, хлопот с этими абсурдниками хватало почти с самого момента открытия дороги. Уже тогда они отчаянно вопили, что фиолетовые миры как раз и должны быть абсурдными, что им надоело получать информацию из вторых рук и пусть-ка их пропустят в один из этих миров. Понятное дело, об этом не могло быть и речи. Для полного спокойствия с каждого абсурдника стребовали подписку о том, что он не будет пытаться проникнуть в фиолетовые, а также синие миры. Подписку-то абсурдники дали, но месяц спустя все же нашелся безумец, который, наплевав на все обязательства, сунулся в синий мир. Обратно он не вернулся. А также два дорожника класса “Бонд”. Мир, в котором они исчезли, объявили закрытым, вход в него был запрещен кому бы то ни было, абсурдников вообще убрали с дороги миров. Дескать, пусть сидят себе в лабораториях, исследуют материалы, фотографии: строят безумные теории. На дороге и без них неприятностей хватает. Почти год все было нормально, а потом началась старая песня, про то, что лучше один раз пощупать, чем исследовать сто отчетов и десять тысяч фотографий, но никто на нее не обращал внимания. И вот…
Короче говоря, три молодых абсурдника, каким-то образом обманув охрану дороги, проникли на нее и сообщив об этом диспетчеру по исследованию дороги, вошли в фиолетовый мир.
Вот и все. Можно добавить, что в тот момент, когда они входили в фиолетовый мир, свободным был лишь один дорожник класса “Бонд” — Корсаук. Диспетчеру ничего не оставалось, как послать его на помощь к абсурдникам и объявить тревогу…
Вот он!
Корсаук остановился у окна фиолетового мира и прислушался. Тишина. Ну еще бы! А через золотистый туман ничего не видно.