Дверь в декабрь

— Вы говорите мне, что Ринк, возможно, убил Дилана, Хоффрица и еще одного мужчину в Студио-Сити… а теперь приехал сюда, потому что Мелани могла видеть, как он убивал остальных?

— Этого нельзя исключить.

— Но тогда кто убил Ринка? Холдейн вздохнул.

— Вот тут наша логическая цепочка разрывается.

— Тот, кто убил Ринка, не хотел, чтобы он убил Мелани.

Холдейн пожал плечами.

— Если это так, я рада.

— Чему тут можно радоваться?

— Ну, если кто-то убил Ринка, чтобы не позволить ему убить Мелани, значит, у нее есть не только враги. У нее есть и друзья.

— Нет, — в голосе Холдейна слышалась нескрываемая жалость. — Ваш вывод далеко не единственный. Люди, которые убили Ринка, возможно, тоже хотят добраться до Мелани, и ничуть не меньше, чем он… только им она нужна живая.

— Почему?

— Потому что она слишком много знает об экспериментах, которые проводились в этом доме.

— А потом они захотят убить ее, как убили Ринка.

— Если только она не потребуется им, чтобы продолжить эксперименты.

Едва эти слова сорвались с его губ, как Лаура поняла, что такое вполне возможно, и ее плечи согнулись под грузом нового страха. Почему Дилан работал с этим Хоффрицем, фанатиком, дискредитировавшим себя в глазах научного сообщества? И кто их финансировал? Ни один официально зарегистрированный фонд, университет или исследовательский институт не выдал бы гранта Хоффрицу после того, как его попросили из ЛАКУ. Ни одно дорожащее своей репутацией научное учреждение не стало бы субсидировать исследования Дилана, человека, который похитил собственную дочь и скрывался от адвокатов жены, человека, который использовал дочь в качестве подопытного кролика в своих экспериментах, поставив ее на грань аутизма. Получается, что те, кто поддерживал Дилана и его исследования, исповедовали такие же безумные идеи, как Дилан и Хоффриц.

Ей хотелось поставить точку в этой истории. Хотелось забрать Мелани домой, окружить теплом и заботой, дать ей счастливую жизнь, потому что если кто на этой земле и заслуживал покоя и счастья, так это ее маленькая девочка. Но теперь «они» этого бы не допустили. «Они» наверняка попытаются вновь украсть у нее Мелани. Ребенок требовался «им» по причинам, которые знали только «они». И кто же они такие, черт побери? Безымянные. Без лица. Лаура не могла бороться с врагом, которого не могла увидеть, разглядеть, узнать.

— Они хорошо информированы, — заметила она. — И не теряют времени даром.

Холдейн моргнул:

— В каком смысле?

— Мелани провела в больнице пару часов, а Ринк уже приехал, чтобы убить ее. Он очень быстро узнал, куда ее отвезли.

— Быстро, — согласился лейтенант.

— Поневоле подумаешь, что у него были хорошие источники информации.

— Источники информации? Вы хотите сказать, в полицейском управлении?

— Возможно. И врагам Ринка не потребовалось много времени, чтобы понять, кого ему заказали. Они действуют чертовски быстро, обе группы.

Она стояла у дверей больницы, смотрела на поток автомобилей, проезжающих мимо, на магазины и конторы на противоположной стороне улицы. Солнечные лучи били в большие стеклянные витрины. Солнечные лучи отражались от ветровых стекол и хромированных деталей легковушек и грузовиков.

Лаура смотрела на этот залитый солнцем мир и надеялась заметить что-то подозрительное, указать на человека, которого Холдейн мог бы выследить и поймать, но видела лишь обычных людей, занимающихся обычными делами. Их ординарность злила Лауру, враг никак не хотел выделиться, объявить во всеуслышание: «Вот он я!»

Более того, ее злили даже солнечный свет и теплый воздух. Холдейн только что сказал ей, что кто-то хотел убить ее дочь, а еще кто-то — похитить и вновь засунуть в камеру отсечения внешних воздействий, а может, и усадить на электрический стул, чтобы продолжать мучить во имя бог знает каких целей. После таких новостей и в мире все должно быть плохо. К таким новостям очень бы даже подошли вспышки молний и раскаты грома, низко нависшие над землей серо-черные тучи, проливной дождь, холодный порывистый ветер. Казалось несправедливым, что мир вокруг нее нежится в теплых солнечных лучах, другие люди посвистывают, улыбаются, неспешно прогуливаются, наслаждаются жизнью, тогда как она погружается все глубже в черный кошмар, только не во сне, а наяву.

Лаура посмотрела на Дэна Холдейна. Ветерок ерошил его светло-русые волосы, солнечный свет заострял черты лица, добавляя красоты. При других обстоятельствах, он мог бы заинтересовать ее как мужчина. Контраст между внешностью громилы и мягкостью души придавал ему некую загадочность. Но эти неизвестные «они» подгадили ей и в этом, лишили возможности наладить с ним более близкие отношения.

— А почему вы искали меня? — спросила она. — Почему звонили полтора часа? Не для того же, чтобы рассказать о Ринке. Вы знали, что я приеду сюда. Могли бы подождать моего приезда, а уж потом сообщить плохие новости.

Он обвел взглядом автомобильную стоянку, труповозка как раз уезжала с места преступления. Когда вновь посмотрел на Лауру, лицо прорезали морщины, рот превратился в узкую полоску, глаза потемнели от тревоги.

— Я хотел, чтобы вы позвонили в частную службу безопасности и попросили организовать круглосуточную охрану вашего дома после того, как заберете Мелани.

— Нанять ей телохранителя?

— Вот именно.

— Но, если она в опасности, разве управление полиции не может обеспечить ей защиту?

Он покачал головой:

— В ее случае — нет. Напрямую ей никто не угрожал. Не было ни телефонных звонков, ни записок.

— Ринк…

— Мы не знаем, приезжал ли он с тем, чтобы убить Мелани. Только подозреваем.

— Но тем не менее…

— Если бы в штате и городе не бушевал бюджетный кризис, если бы финансирование полиции не урезалось, если бы мы не испытывали нехватку сотрудников, тогда, возможно, мы бы напряглись и установили наблюдение за вашим домом. Но в сегодняшней ситуации я эту меру обосновать не могу. А если я без ведома капитана распоряжусь, чтобы за вашим домом установили наблюдение, он подаст на меня рапорт в службу внутренней безопасности, и меня наверняка вышибут с работы. Но частное охранное бюро, профессиональные телохранители… они обеспечат защиту не хуже нас, даже если бы мы располагали необходимыми финансовыми и людскими возможностями. У вас есть средства, чтобы их нанять, хотя бы на несколько дней?

— Полагаю, что да. Я не знаю, сколько это стоит, но я же не бедная. И если вы думаете, что их услуги потребуются лишь на несколько дней…

— У меня есть предчувствие, что все закончится очень быстро. Эти убийства, риск, на который кто-то идет… все говорит за то, что эти люди в жутком цейтноте, что им поставлен какой-то крайний срок. Я понятия не имею, что они делали с вашим ребенком и почему им так нужно снова заполучить ее в свое распоряжение, но я чувствую, что ситуация напоминает огромный снежный ком, который катится с горы, быстро, как скорый поезд, становясь все больше и больше. Сейчас он уже огромный и находится совсем близко от подножия горы. А добравшись туда, разлетится на сотни кусков.

Будучи детским психиатром, Лаура всегда с осторожностью подходила к новому пациенту, долго определялась с лечением, стараясь подобрать оптимальное для каждого конкретного пациента. Но, определившись, без колебаний следовала выбранному курсу. Она была хорошим врачом, целителем психики, и ее успехи придавали ей уверенности, подвигая ее на новые достижения. Но теперь она чувствовала себя потерянной. Маленькой, уязвимой, беспомощной. Подобных ощущений она не испытывала уже несколько лет, с тех пор, как смирилась с потерей Мелани.

— Я… я даже не знаю, как… куда должен идти человек, чтобы найти телохранителей.

Холдейн достал бумажник, порылся в нем, вытащил визитную карточку.

— Большинство частных детективов, к которым вы обращались несколько лет тому назад, чтобы разыскать Дилана, скорее всего, предлагают и охранные услуги. Нам не положено давать рекомендаций. Но я хорошо знаю этих парней, и цены у них приемлемые.