Век Дракона

Он демонстративно шмыгнул тонким носом. Дюран выпрямился.

- Ты что несешь, неприкасаемый? - тише обычного проговорил он. Броска дернул плечом, подхватив и вытерев лицо краем выступавшей из-под доспеха рубахи.

- Про Рику, что ль? Говорю ж, сеструха моя, из охотниц за знатью, - безразлично пояснил он. - Три седьмицы поджидала под воротами Алмазных залов. Берат, тот, что Хартией тогда заправлял, уж думал гнать ее взашей, потому как хуч красивее гномки нет во всем Орзаммаре, но че ж тут делать, как не везет? А она возьми да подцепи самого Белена. Едва не в последний день. Ну и… крепко запал брательник твой. Уж надул ей пузо, как она мне перед походом шепнула. Как заделается королем, посадит ее с собой королевой. Да, ее, Рику. Тряпку из Пыльного. Вот, терь могешь об этом думать. Ток смотри не переусердствуй. Я-то к этому ни при чем.

Против ожиданий, несмотря на свалившуюся на него новость, выяснять больше Дюран не стал. Отвернувшись, он, по примеру хартийца сел на край бассейна, однако, не трогая воду и, по-видимому, действительно крепко о чем-то задумался. Убедившись, что эти его спутники не собираются ссориться, Командор, к подавленному состоянию которого прибавились уже знакомые страдания от резкого запаха немытого проводника, сделал попытку воззвать к голосу совести Огрена, который, единственный из всех, даже не приблизился к воде.

- Вот еще, Страж, - возмущенный его притязаниями, Огрен попытался скрестить руки на груди, но не вышло. - Занимайся своими делами. А в мои - не лезь.

- Страж говорит дело, - вмешался Стен. Стоя рядом с Шейлой и ростом приходясь вровень с ее головой, он гляделся еще более внушительно и сурово. - Рядом со свежей кучей - и то свежее.

- Всамделе, окунуться б, а, воин? - Фарен вытер шею углом рукава. - Ить не убудет от тебя.

- Неужели тебе самому не приятно быть чистым?

- Когда гном чист - у него зуд по всему телу, - усмехнулся Эдукан, вынимая из крепления топор и пальцами пробуя шатнуть его острый клюв.

Лицо Огрена побурело. Он открыл рот, чтобы ответить разом всем обидчикам, но внезапно Командор, который сам это начал, резко вскинул руку, призывая всех к тишине. По лицу товарищи поняли, что он не шутит.

- Скверна, - Кусланд выхватил меч, делая знак отряду сплотиться ближе. - Вдруг. Рядом. Среди нас.

Тиская оружие, члены невеликого отряда заозирались, однако, на хорошо освещенной кристаллами, вделанными в стены со всех сторон, площади, не было никого, кроме них. Ведущие к ней улицы тоже просматривались достаточно далеко, чтобы исключить внезапное нападение. Но чутью Стражей принято было доверять. Если Командор слышал поблизости порождения тьмы, значит, так оно и было.

- Странно, - Броска прокрутил в ладонях мечи, делая пробный выпад в сторону. - Никого не…

Лезвие задело словно что-то живое, вырвав дикий взвизг, и обдав Фарена брызгами темной крови. В тот же миг прямо из воздуха вокруг ошарашенной компании стали появляться долговязые и тощие, но к удивлению проворные твари, с узкими зубастыми мордами и очень длинными, вытянутыми ушами.

- Крикуны! - Дюран первым обрушил топор на ушастый череп рванувшегося к нему порождения тьмы. - Они могут обманывать глаз! Стерегитесь!

Необычайная ловкость и словно бы прозрачность тварей, однако, была уже видна всем. Застигнутые у воды, путники, сплотившись, пытались пробиться к одной из стен, чтобы иметь возможность прикрыть спины, и убраться с пути Шейлы. Вновь сделавшаяся молчаливой и малоподвижной с того самого памятного разговора с Командором о невозможности сделать ей смертную плоть, в бою каменная женщина словно ожила, делаясь проворной и быстрой. Каждый взмах тяжелого каменного кулака разил по твари, что падая, уже не поднимались. Воины из отряда Стража едва успевали разбегаться с ее пути. Твари, впрочем, быстро осознали преимущество предполагаемых жертв, словно имели разум для того, чтобы осознавать. Еще несколько мгновений - и крикуны растворились в воздухе так же внезапно, как и появились, успев даже утащить несколько тел дохлых сородичей. Все прочие валялись на площади, размазанные по камням. Над этими стояла Шейла - так же неподвижно, как и до начала стремительной схватки.

- Ушли? - огромная секира Огрена, единственного, кто, кроме голема, успел завалить тварь своим оружием, подрагивала в его руках. - Совсем, Страж?

- Ушли, - Командор подошел к убитым и склонился над ними, поводя головой. - При Остагаре довелось увидеть немало тварей. Но таких там не было. Клянусь Создателем.

- Это крикуны, - Дюран, морщась, сунул так и не обмоченный в крови топор обратно в крепление. - Встретить их можно очень редко. Даже во время Моров. Появляются и пропадают. Как они это делают - не знает никто.

- Но, как будто, мы им задали! - Броска плюнул на продолжавший истекать соками труп. - Пусть еще только сунутся!

- Все благодаря Шейле, - каменная женщина стояла по-прежнему неподвижно, но Командор чувствовал, что она как будто ждала похвалы. - Спасибо тебе.

На миг вспыхнувшие лириумом глаза голема слегка прижмурились. Вспомнив, что Шейле нравились прикосновения, Айан погладил ее по плечу.

- Да, без женщин мы никогда и никуда, - антиванец сунул мечи в ножны и обернулся. - Верно я говорю, моя прекрасная чародейка?

Его вопрос повис в воздухе. Все еще не понимая, спутники Стража заозирались. Морриган в начале схватки была среди них, о том свидетельствовали следы гари на камнях, там, где падали сгустки творимого ею огня.

Однако теперь ее не было. Когда и, главное, куда могла пропасть закованная пусть и в легкую броню, лесная ведьма, в пылу схватки не заметил никто.

Часть 2 - 48.

Морриган открыла глаза. В первый миг ей показалось, что от резкого удара по голове, швырнувшего ее в небытие, она ослепла. И лишь позже ведьма поняла - вокруг просто царила темень. Вместе с окончательно проснувшимся сознанием пришли звуки - сопение, чавканье, неясные всхлюпы, сопровождаемые шуршанием и словно бы перекатами - точно рядом, во тьме, тяжело ворочался кто-то очень большой. С трудом присилив себя смотреть, ведьма огляделась. Из темноты проступало нечто дрожащее и влажно чмокавшее. Это что-то колебалось, пульсировало и исходило горячими соками, со всех сторон липко касаясь ее кожи, словно она находилась посреди огромного перебродившего студня. В нос шибанула вонь, густая и мерзкая. Чувствуя все более подступавшую к горлу дурноту, Морриган попыталась поднести руки к лицу, но и тут ее ждала неудача. Запястья были перехвачены мокрыми жилами - и широко разведены в стороны, должно быть, чтобы воспрепятствовать ей сотворить магическое действо. Закусив губу, ведьма для пробы попыталась обратиться в птицу, зверя, но окружавший ее живой кокон словно сжимал тело и мысли, туманил голову и мешал собраться. Моррагин пыталась еще и еще, но каждая попытка будто вытягивала из нее силы, те, что еще оставались.

Меж тем, тьма перестала плыть перед ее глазами. Окончательно очнувшаяся ведьма нашла себя подвешенной на десятках крепких, толстых ремней, или жил, мокрых и терпких. Со всех сторон ее окружала будто чья-то горячая, пульсирующая плоть, обвивала спину, проходя под чревом, стискивала, не давая шевельнуться. Ноги по щиколотку утопали в теплой жиже, обволакивающей и настолько тугой, что пошевелить ими было нельзя, несмотря на упиравшиеся во что-то твердое свободные колени, на которых она стояла. Доспех, одежда и амулеты исчезли, исчез даже гребень с головы, и мокрые волосы Морриган липли к ее плечам и спине, лезли в лицо, мешая смотреть. А посмотреть было на что.

Когда цепкие глаза болотной ведьмы привыкли к темноте, та слегка расступилась, вырисовывая очертания большой пещерной залы, стены которой были сплошь залеплены густо смердевшей мясной дрянью. Дрянь эта спускалась даже с потолка, испаряя тепло и невыносимую вонь. Вся мерзость была словно живой, блестевшей в свете редких, проступавших на стене жил лириума влажным маслянистым блеском. Но не она сразу притянула взор магини.