Дочь колдуньи

– Я-то посильней тебя буду. Можно мне взглянуть на омаров?

В коробке лежали две штуки – мокрые и черные. Они слегка шевелились и тихонько шуршали.

– Вилл Кэмпбелл отправлял сегодня омаров в Обан. Зачем он их ловит, если сам не ест?

– Может, это спорт такой. Или друзьям посылает.

– У мистера Смита нет друзей. Никто не приходит…

– Как раз сегодня и придет. И этот кто-то страсть как любит омаров, так мистер Смит сказал. Бери-ка свечку, – сказала Анни Макларен.

Утрата взяла с каминной полки свечу, которая стояла между апельсином и белой фарфоровой собачкой. На плите закипал бак с горячей водой.

– Можно, пока он будет принимать ванну, я накрою стол в его комнате? – с надеждой спросила Утрата.

– Нет. Отправляйся спать.

Огонек свечи заплясал на сквозняке, когда Утрата вышла из кухни и вошла в высокий темный холл. Потолок скрывался где-то в темноте, она поднималась по лестнице, и ее тень двигалась рядом с ней. Дом был большой: когда-то это была усадьба, где жил пастор, но это было давно. Когда мистер Смит приехал на Скуа, дом уже много лет пустовал: при нем не было земли, да если бы и была, никто бы не позарился на такую старую развалину, с потрескавшейся штукатуркой и худой крышей. Никто, кроме мистера Смита. Он установил ванну и сам отремонтировал две комнаты; но больше, хотя он и живет на острове уже три года, ничего делать не стал. На чердаке были комнаты, которые заливало в дождь, а часть дома вообще была закрыта, никто там не жил, кроме мышей. Только пыль и ветер проникали туда через щели в полу и расхлябанные оконные рамы, отчего пустой дом казался живым и словно дышал.

Многим людям Луинпул показался бы странным заброшенным местом, совсем не подходящим для маленькой девочки. Мистер Смит тоже так думал.

– Здесь не место ребенку, – сказал он, когда, поселившись на острове, нанимал Анни Макларен домработницей. – Оставьте ее с кем-нибудь. С родственниками. Должны же у нее быть родственники.

– У нее есть только я, – ответила Анни Макларен. – Я позабочусь, чтобы она не вертелась у вас под ногами.

Мистер Смит нахмурился.

– Я волнуюсь из-за моей работы. Мне нужны покой и тишина. Нет, о ребенке не может быть и речи.

– Я прослежу, чтобы она вела себя тихо, – не уступала Анни Макларен. По ее старому, словно высеченному из камня, лицу невозможно было догадаться о том, как отчаянно боялась она отказа. Всего несколько месяцев назад они с братом работали на своей ферме. Потом брат умер, и ферму пришлось продать почти за бесценок. Вырученные деньги очень скоро закончились, так что работа у мистера Смита давала Анни надежду хоть как-то свести концы с концами и не дать душе распроститься с телом.

– Мне необходимо абсолютное уединение. Абсолютное. Никто не должен знать, что происходит в доме и кто сюда приходит, – мистер Смит внимательно посмотрел на старуху. -Вам кажется это странным?

– У каждого своя жизнь.

– Но это будет непросто, если в доме поселится ребенок.

– Она еще совсем маленькая.

– Но ведь она вырастет. Станет болтать с другими детьми, рассказывать всякие сказки…

– Она не станет, – Анни Макларен боялась, что ее настойчивость может разозлить мистера Смита. Если она потеряет это место, что ей тогда делать, куда идти? И все же она продолжала упорствовать.

– Да ребята и не станут с ней водиться, – она замялась, не зная, способен ли этот горожанин, проживший всю жизнь в Англии, понять ее правильно. – Они говорят, что она заколдована, – наконец произнесла она. – Называют ее дочерью колдуньи.

– Заколдована? – За темными стеклами очков невозможно было разглядеть глаза мистера Смита, но губы его искривились в улыбке.

– Заколдована? – повторил он и вдруг рассмеялся. – Что ты этим хочешь сказать?

Его смех глубоко оскорбил Анни Макларен, и она решила ничего больше не рассказывать: ни тогда, когда он, отсмеявшись, вполне миролюбиво признал, что это пустяки и, пожалуй, пусть ребенок остается, раз она этого хочет, ни после, когда они втроем обосновались в Луинпуле и он даже стал время от времени играть с девочкой, если у него было хорошее настроение, и называл ее своей маленькой колдуньей…

И вот теперь, три года спустя, он все еще считал это забавной шуткой.

Глава 2

БЕСЦЕННАЯ СТЕКЛЯШКА

Лунный свет упал на лицо Утраты и разбудил ее. Девочка встала с постели, чтобы посмотреть в окно. Низкие тучи длинной грядой висели над Бен Луином, а луна плыла по ясному небу. Стояла тихая ночь. Ветряк медленно-медленно вращался с легким поскрипыванием. Поверхность озера застыла, отливая серебром.

Утрата еще не совсем проснулась. Девочка хотела было распахнуть окно, но верхняя рама была плотно забита деревянными колышками: Анни Макларен считала, что ночной воздух опасен для здоровья. Поэтому в крошечной спальне Утраты, вмещавшей только ее кровать и стул, было так жарко и душно, что девочка поняла: она больше ни минуты не вынесет в этом помещении. Снаружи, казалось, было тихо и прохладно. Утрата сняла платье с крючка на двери и натянула его прямо поверх ночной рубашки, которая, так же как и платье, была перешита из сорочки Анни Макларен.

Утрата вышла из своей комнаты. Напротив, на противоположной стороне лестничной площадки, была открыта дверь в комнату Анни Макларен. Девочка догадалась, что та крепко спит, потому что из комнаты доносилось сонное бормотание и скрип матрасных пружин, сама-то она спала тихо, не ворочаясь. Утрата босиком прокралась мимо двери и стала спускаться по лестнице. Внизу она огляделась и заметила свет, выбивавшийся из-под двери мистера Смита. Она услышала его смех и подошла ближе.

– Клюшки для гольфа! – произнес мистер Смит. – Клюшки для гольфа! Для отпуска на Скуа! Интересно, как ты себе представлял этот остров? Как лагерь отдыха?

Незнакомый голос обиженно ответил:

– Откуда мне было знать? Ты же сам сказал: шотландский остров. А я думал, что в Шотландии повсюду играют в гольф. Вот и купил эти клюшки. Для конспирации. Они мне в копеечку влетели, если хочешь знать.

– Конспирации? Да ты с таким же успехом мог бы парик напялить. Или фальшивый нос приклеить. На них бы, пожалуй, поменьше внимания обратили. Клюшки для гольфа! – хмыкнул мистер Смит. – Вот увидишь: к утру весь остров над тобой потешаться станет.

Утрата догадалась, что мистер Смит в хорошем расположении духа и подтрунивает над своим гостем. Внезапно девочка почувствовала, что проголодалась. Ведь перед сном она съела только миску каши. Кашей легко набить живот, да только не успеешь оглянуться, как в нем снова пусто. Анни Макларен спит как сурок и никогда не узнает, что Утрата ослушалась ее.

Девочка приоткрыла дверь. Керосиновая лампа светила совсем слабо: в основном комната освещалась огнем в печи. По обе стороны от очага сидели двое мужчин: мистер Смит и тот самый толстый коротышка, которого Утрата видела утром на пристани. Между ними стоял маленький столик, на котором находились бутылка виски и два стакана. На столе побольше, который был как раз между Утратой и очагом, девочка разглядела остатки хорошей еды: хлеб, сыр, масло – у нее засосало под ложечкой. Затаив дыхание Утрата прокралась в комнату.

– Надеюсь, тебе хоть не пришло в голову спросить, где здесь гольф-клуб? – вежливо поинтересовался мистер Смит.

– Ну, сказать по правде, я навел справки. Мистер Тарбутт просто ответил, что клуба здесь нет.

Мистер Смит взял стакан и залпом выпил до дна.

– И он не рассмеялся тебе в лицо? Впрочем, вряд ли. Слишком воспитанный. Но могут начаться всякие пересуды, вот что плохо. Хотя, может, и обойдется. Просто решат, что ты с приветом. До тех пор пока они не докумекают… – Мистер Смит вздохнул и наклонился вперед. – Никто не видел, как ты шел сюда?

Незнакомец покачал головой.

– Я сделал все, как ты велел. Сказал, что устал и пойду спать. А потом вылез из окна и пошел пешком. Ты сказал, досюда три мили, – он рассмеялся. – А мне показалось, миль тридцать с гаком. Охо-хо, ноженьки мои!