На румбе 202

Витя не успел ответить, как Коля исчез в разрезе палатки. Через полминуты он возвратился с ранцем за плечами.

— Вот! — он стащил с плеч ремни и передал Вите увесистый ранец.

Ребята застыли над радиостанцией. Из кожаного кармашка в ранце Витя извлек какие-то бумажки.

— Схема, инструкция по обслуживанию, позывные базы, — бормочет он, разворачивая бумажки.

Коля смотрит на черточки, кружочки, крестики, из которых состоит схема, и мгновенно грустнеет. Разве можно что-нибудь понять из этой чертовщины? Напрасно он тащил сюда эту бандуру.

— Есть! — Витя облегченно вздыхает. — Есть позывные отряда, а .самое главное — на шкале приемника красной краской отмечена цифра «160». Можно считать, что это и есть рабочая волна, на которой вызывают базу.

Это внушает Вите надежду на успех. Его предположения оправдываются. Связь, очевидно, осуществляется на промежуточных волнах.

Витя нажал какую-то кнопку, и мимо уха юнги сверкнула тоненькая шпага штыревой антенны. Юнга и ухом не повел. Пусть даже в лоб двинет, лишь бы вышло.

— Ну-ка, работай! — Витя вынул длинную металлическую ручку и протянул ее Коле.

— А что с ней делать?

— Крути! — коротко скомандовал Витя, вставляя шипы ручки в круглое отверстие на основании передатчика. — Эта техника называется «солдат-мотор», а сказать проще, ручной привод генератора, питающего электроэнергией радиостанцию. Крути равномерно, со скоростью одного оборота в секунду. Ясно?

— Подумаешь, сложность! — обрел юнга свое нормальное состояние.— Ручку крутить — это не с крестиками-кружочками разбираться.

Коля старательно налегает на рукоятку. И вдруг, к его огромному удивлению, радиостанция словно ожила. Теплым светом засветились глазки радиоламп, в приемнике послышались шорохи, затем трески и, наконец, какая-то отдаленная музыка.

— Витька! Что-то получается, — восторженно замер он над приемником.

— Крути, крути! — прикрикнул Витя и нажал на ключ. Послышался жалобный писк.

— Та, та, та, та-а, та-а, та-а, та, та, та, — запело под ключом. Эти сигналы знакомы каждому моряку. Их и юнга свободно принимает. Это ведь SOS, safe our souls — спасите наши души. Сигнал бедствия.

Коля с величайшим уважением посмотрел на юного радиста и бешено закрутил рукоятку. Под ключом запищало.

— Не гони!—дернул его за рукав Витя. — Лампы пережжешь! Сейчас должно произойти самое главное. — Настроившись на волну «160», он стал отстукивать позывные базы.

— Земля! Земля! — беззвучно повторяет Витя вслед за писком ключа. — Я — Сопка! Я—Сопка! Вы меня слышите? Прием! Прием!

И случилось то, во что и Витя, как и Коля, не смел даже поверить. В приемнике зазвучал четкий ясный голос:

— Сопка! Сопка! Я — Земля. Я вас слышу. Куда вы пропали? — А дальше пошел быстрый и абсолютно неофициальный текст:

— Володя, милый! Что случилось? Я уж несколько часов не отхожу от рации. Что-нибудь испортилось?

— Володя упал в пропасть, — стараясь не перепутать знаки азбуки Морзе, старательно отстучал Витя. — Нужна немедленно помощь. Срочно высылайте санитарный вертолет!

В приемнике воцарилась напряженная тишина. Затем уже другой взволнованный голос спросил:

— Упал в пропасть? Но он жив? Кто у передатчика?

— Пока жив, — отработал Витя.

— Сообщите состояние больного. Кто у передатчика? — опять затребовал голос.

— Скажи, что еще без сознания, — подсказал юнга. — Пусть скорей высылают врача. Арсений Николаевич считает — сотрясение мозга.

— Состояние тяжелое, у передатчика ленинградец Витя Шапорин.

— Передай, пожалуйста, чтобы на санитарном вертолете прислали продукты, — раздался над Витиной головой спокойный голос.

Витя оторвался от рации и огляделся. Прямо над ними стоял Арсений Николаевич, а в разрезе выхода из палатки, прижавшись друг к другу, торчали головы Фимы, Левши и Наташи.

—- Ну что же ты застыл? — спросил Арсений Николаевич.

Вот это да. Вот как нужно владеть собой. В голосе геолога ни малейшего удивления, что пришлый мальчишка смог освоить рацию, ни малейшего раздражения, что ребята взяли ее без разрешения. А мало ли что могли испортить?

Витя отстукал просьбу геолога о продуктах и только теперь вспомнил, как он совсем недавно мучился от голода. Даже смешно. Стоило включиться в работу, и все в порядке. Даже в животе прекратились песни.

— Витя Шапорин, Витя Шапорин, — внезапно позвал Витю приемник. — Передай Арсению Николаевичу, что необходимо первую помощь Володе оказать самостоятельно. В семнадцать ноль-ноль выходите на связь — обеспечим консультацию врача. Вертолет, очевидно, будет завтра. Все вертолеты ушли на север. Там произошло внезапное извержение вулкана, который много лет считался потухшим. Имеются жертвы среди населения. Продукты постараемся выслать самолетом. Встречайте.

— Вас понял, — отстучал Витя. — Стоп машина.

— Есть «стоп машина», — уважительно, как механик капитану, повторил команду юнга.

— Вот теперь, друзья, примите мою благодарность! — протянул руку сначала Вите, а затем Коле Арсений Николаевич. — Я считаю самым главным качеством человека — в тяжелую минуту прийти на помощь другим людям. А вы, как выяснилось, обладаете этим качеством в совершенстве. Когда окончите учебу, с удовольствием приму вас в свою геологоразведочную экспедицию.

— Коля хочет быть только матросом, — сказал Витя, хитро поглядывая на дружка.

Коля нахмурился, но промолчал.

— А Левша тоже матрос, — улыбнулся геолог. — Ну, ладно. Пора и за дело. Обстоятельства изменились. Ты, Фима, бери карабин и марш на охоту. Теперь я уверен, что еще сегодня вечерком у нас на ужин будет свежее мясо. Мы с Левшой сейчас пойдем вниз, попробуем обезвредить «волков». Проводит нас Коля. А ты, товарищ радист, должен остаться в лагере.

Вместо оружия Арсений Николаевич вручил ленинградцу огромный пистолет-ракетницу и несколько патронов, чтобы в случае опасности подать сигнал красной ракетой. Двустволка с патронами, заряженными мелкой, «утиной», дробью, по мщению Арсения Николаевича, была вполне надежным оружием для охоты на «волков».

— Кроме героической обороны лагеря, в семнадцать ноль-ноль выйдешь на связь, — продолжал геолог. — Я надеюсь, что Наташа сумеет заменить матроса Колю и работать на солдат-моторе. — Он вынул из кармана какой-то пакетик и передал его Наташе. — Как только Володя очнется, напоишь его крепким бульоном из этих кубиков.

«Сам-то небось голодный. Свой полевой паек сэкономил», — подумал Витя, и вдруг жаркая краска, вторично за этот коротенький час, залила его лицо. А он-то... И как он мог даже подумать о том, чтобы втихую, ну, пусть даже не в одиночку, а вдвоем с юнгой, съесть содержимое рюкзака! Все это предстало сейчас в совершенно другом освещении. Неважно, что об этом никто не знает, — он гадок самому себе.

— Арсений Николаевич, — не поднимая на геолога глаз, сказал Витя, — у нас с Колей в рюкзаке осталось немного хлеба и сала. Возьмите, пожалуйста. Если разделить понемногу, то, пожалуй, хватит на весь отряд.

Не дожидаясь ответа, Витя бросился в палатку и вернулся с узелком, завернутым в тряпочку Коныча.

— Это отлично! Ты, Витя, даже не представляешь себе, как это отлично! — радостно заговорил геолог, подбрасывая на руке узелок. — Мы с Левшой и Колей, не говоря уже о Фиме, в походе какую ни на есть еду всегда раздобудем, а вас с Наташей и Володей теперь я могу оставить совершенно спокойно. Даже если мы и застрянем где-нибудь на длительное время. Наташа, возьми на учет! — передал он узелок девушке.

— Мне не надо! Мы утром так сытно позавтракали, что теперь дня два есть не захотим, — сказал Витя и открыто посмотрел прямо в глаза геологу. Кажется, никогда в своей жизни он не чувствовал себя так хорошо, как сейчас.

— Тпру, Добрый! Прибыли! — Коныч натянул вожжи. Добрый утвердительно мотнул головой и остановился в двух шагах от мало-хатки.