Страница 5 из 12
Растерянная Балашова осталась одна. Нелидова здесь не никогда не была, так как в эту часть собора допускались только члены императорской фамилии. Браслет продолжал мерцать, освещая просторное помещение, на лицевой стене которого висела небольшая икона с Нерукотворным Образом Спасителя, украшенная золотой ризой с бриллиантами. Вдоль стен стояли скамейки, а на каменном полу лежали подушечки, чтобы можно было вставать на колени во время молитвы.
Неожиданно вдалеке послышался шум шагов. Балашова юркнула за выступ стены и, спустив перчатку, натянула её на браслет, чтобы заглушить свет. Затем закрыла его сверху второй рукой. Шаги приблизились, стал виден свет от колышущегося пламени свечей, в алтарную комнату вошли трое мужчин.
— У этих дикарей даже скамеек в церкви нет, чтобы сесть приходится идти в алтарь, — сказал один из них, ставя канделябр на престол, и садясь на находящуюся рядом банкетку. Двое других уселись на табуретки. Все трое были в мундирах и шляпах, которые даже не подумали снять. В первом Балашова по голосу сразу узнала графа Эстергази, австрийского посла. Разговор шёл на французском, который Нелидова знала не хуже русского.
— Не понимаю, граф, зачем было рисковать и тащиться в эту церковь через потайной ход, — с раздражением сказал второй.
Нелидовой его голос был не знаком. Она осторожно выглянула и увидела толстяка в русском генеральском мундире.
— А вы думаете, было бы лучше, — снисходительно-ироничным тоном ответил Эстергази, — встретится в нашем посольстве? Или у вас в крепости? Чтобы агенты господина Дубельта тут же доложили об этом царю? А здесь-то нас точно никто не увидит и не услышит.
— Граф прав, — сказал третий. Его глухой голос показался Балашовой знакомым, но кому он принадлежит, она не могла сразу вспомнить. — Однако перейдем к делу, — продолжил он. — Каковы известия из Севастополя, граф?
— Самые благоприятные, господин барон. Князь всецело на нашей стороне. Как вы помните, высадка союзников прошла беспрепятственно, русские не сделали ни единого выстрела за все четыре дня. Перед сражением под Инкерманом войска не получили карты местности, они были им присланы на следующий день после сражения. По прямому указанию князя резерв под командованием Жабокритского не принял участия в военных действиях. Севастополь скоро падёт!
— Это всё хорошо, но недостаточно, — возразил барон. У царя ещё достаточно сил, и он постоянно посылает подкрепления.
— Что же вы предлагаете?
— Нужно через Меншикова внушить царю мысль о решающем сражении в результате нападения на один из занимаемых нашими войсками пунктов, например на Евпаторию. Разумеется, предварительно скрытно как следует его укрепив. Пусть русские бросят туда лучшие части, после разгрома которых, защищать Севастополь будет уже некому.
— Что ж, придумано недурно. Я немедленно сообщу князю.
— Как у вас дела, генерал? — спросил барон. Он, судя по всему, был главным организатором заговора.
— Мой гарнизон готов выступить и арестовать всю царскую семью, как только будет покончено с самим царём. Дело Пестеля будет продолжено, с Россией будет покончено!
— Вы передали Мандту микстуру?
— Да, он уже приступил к "лечению". Если то, что вы обещали — правда, через месяц царя не будет в живых.
При этих словах Нелидова похолодела. Разве возможно такое злодейство? Кто мог такое замыслить? Она вновь выглянула из-за стены, в волнении сняв правую руку с браслета. В бароне с глухим голосом она узнала английского консула Ланлея, однако и он заметил её силуэт в неясном свете, пробивающемся сквозь перчатку.
— Там кто-то есть! — вскрикнул Ланлей. — Генерал!
Толстяк генерал вскочил и с неожиданной для его комплекции живостью бросился в молельню. Грубо схватив женщину за руку, он сорвал с маски нижнюю черную ленту и начал тащить Нелидову из молельной. Та сопротивлялась изо всех сил, стараясь вырваться; её перчатки затрещали и лопнули. Браслет засветился в полную силу, бросив луч на изображение Спасителя. Нимб вокруг его головы ярко вспыхнул, ослепив генерала и его сообщников. Генерал вскинул руки к голове, защищая глаза, и предоставив, таким образом, свободу своей пленнице. Та не замедлила ей воспользоваться, бросившись со всех ног из церкви. Она продолжала бежать, не разбирая дороги, и не остановилась, пока совсем не задохнулась.
Отдышавшись, Балашова оглянулась вокруг и поняла, что находится на третьем этаже дворца недалеко от большого кабинета императора. Мысль о том, что возле кабинета постоянно дежурит караул, её приободрила, и она стала успокаиваться. Не станут же заговорщики гоняться за ней по всему дворцу. Чтобы добраться до своих покоев Балашовой пришлось спуститься на первый этаж.
Вернувшись к себе, фрейлина с помощью неизменной Катеньки переоделась в ночную сорочку, а сверху накинула просторный голубой шлафор — что-то типа шелкового халата с коротким рукавом, без пуговиц, с витым цветным поясом. Она села в кресло за туалетным столиком и, расчёсывая волосы черепаховым гребнем, обдумывала произошедшее на маскараде. Кто была та маска в костюме летучей мыши? Что ей теперь делать? Узнали ли её заговорщики?
Ответ на последний вопрос не заставил себя ждать. В зеркало она увидела, как дверь в её комнату стала открываться, сначала появилась лохматая голова, а затем всё тело с приличных размеров ножом в руке. Отбросив гребень, Балашова схватила со столика наиболее увесистую баночку, затем вскочила и с разворота запустила её в убийцу. Баночка попала прямо в переносицу и залила лицо мужика красными румянами. Никак не ожидавший такой прыти со стороны жертвы, убийца взвыл, схватившись за голову руками. Балашова стремительно проскользнула мимо него в дверь, захлопнула её и закрыла на ключ, который, как ни странно, торчал снаружи. Выбежав в коридор, она взлетела вверх по лестнице, остановилась в пролёте и закричала дурным голосом: "Помогите!" Гулкое эхо разнеслось далеко по ночным залам и коридорам дворца. Женщине даже показалось, что заколыхались огоньки свечей в стенных лампах. В ответ раздался топот ног, и на площадке появился статный высокого роста мужчина в темно-зелёном мундире с золотыми петлицами на красных лацканах, а вслед за ним — ещё один, поменьше ростом в тёмно-зеленом форменном кафтане, но без золотого шитья.
— Гренадёр первой статьи Анисимов, ваше с-тво, — представился первый.
— Младший надзиратель Иванов, — сказал второй.
Балашова, задыхаясь от недостатка воздуха, рассказала о произошедшем.
— Вот, что, братец, — распорядился гренадёр, — оставайся здесь с барышней. А я бегом в нашу дежурку, вызову полковника.
Он быстро удалился. Оставшись наедине с надзирателем, Нелидова с ужасом осознала, что стоит в полном неглиже. У неё поплыло перед глазами, и она упала без чувств. Ни физически, ни психологически фрейлина не было готова к таким перегрузкам.
Очнувшись, Балашова увидела, что над ней склонилась маленькая продолговатая змеевидная голова с запавшими круглыми глазами и огромным носом.
— Вам, милостивая государыня, нужно принять вот эту микстуру, — тонким шипящим голосом произнес Мандт, поднося к её рту ложку с розовой жидкостью. Заворожённая его пристальным магнетическим взглядом, понимая, что в ложке таится смерть, Балашова, тем не менее, послушно открыла рот. В это время в дверном проёме, появилась могучая фигура Николая Первого. При взгляде на него гипнотические оковы спали, Балашова с силой оттолкнула руку лейб-медика. Ложка вылетела из рук Мандта, жидкость вылилась на ковер.
— А ну ка, братец, heraus! — скомандовал император. Пятясь и кланяясь, Мандт вышел из комнаты.
— Как ты, Аркадьевна? — участливо спросил Николай и взял её за руку, присев на стул возле кровати.
Нелидова всхлипнула, обеими руками схватила ладонь императора, склонив голову, прижалась к ней губами; из её глаз потекли слёзы.
4. Браслет
Отдайте ей браслет, — он был найден случайно
Какой-то чудною судьбой
И обещайте мне, что это тайной
Останется… мне будет бог судьей.