ДМБ: Упал, отжался!

«Шишига» заскрипела, недовольно фыркнула и замолчала. Потом все-таки решила, что на дороге порядочные машины не ночуют, и уступила домогательствам стартера - заурчала, вздрогнула и завелась. Двуглавый орел перед фарами нехотя подался в сторону, открывая посторонним взглядам секретный асфальт между тускло белеющими полосами государственного бордюра. Майор сказал: «Поехали!» - и махнул рукой, показывая - куда именно. Впрочем, пока других вариантов и не намечалось. Под недовольный шум разбуженного кузова лейтенант Мудрецкий въехал в столицу войск химзащиты. Почетный эскорт следовал на некотором удалении позади - верный «УАЗ» дежурного двинулся за хозяином.

По обочинам дороги по стойке «смирно» выстроились тополя, толстые, как командир отдельного батальона, и выглядевшие почти по уставу - все в зеленых пятнах. Вот только никогда и никто не видел, скажем, того же подполковника Стойлохрякова в белых сапогах. А деревьям что, деревья возражать против нарушения формы одежды не могут. Даже если бы и захотели. Поскольку деревья здесь не сами по себе, а тоже на службе. Приказано побелить на метр от земли - и будут стоять побеленные. И ровно на метр, и пусть только попробуют фасон давить и комель в гармошку собирать! Кое-кто, видимо, все-таки попробовал: в строю то и дело попадались свободные места. Даже пеньков не осталось.

Промелькнул плакат с суровым автоматчиком в каске, бдительно охранявшим огромный трехцветный флаг. Слева почти минуту тянулся бетонный забор высотой метров пять-шесть, нарядно поблескивавший по верхней кромке витками колючей проволоки. Справа где-то очень далеко просвечивали цепочки огоньков. Наконец Мудрецкий не выдержал и поинтересовался:

- Товарищ майор, а где же городок?

- Ишь, чего захотел, шпион проклятый! - радостно оскалился дежурный. - Сразу в городок ему! Может, вам еще и казарму отдельную выделить? Ничего, не лето, и в палатке поживете. Сейчас в учебный центр вас отвезу, там уже одни чудики отдыхают. Тоже начальство послало, будто, кроме нас, некуда. А городок - это за вторым периметром, туда вообще только по специальному пропуску. - Майор задумчиво почесал переносицу. - Вообще-то здесь тоже, но это мы и завтра выписать можем, а дальше без допуска - ни-ни, и думать не моги. Вот поговоришь с особистами, они тебя пощупают, послушают, подписку возьмут…

- Под что?! - ужаснулся Резинкин. Машина вильнула и противно заскрипела колесом по бордюрному камню.

- А вот заставлю завтра все белить от полигона до КПП, поймешь, под что, - грозно пообещал майор. - Ты смотри, куда едешь! По этой дороге, между прочим, то комиссии, то делегации катаются, а ты с первого дня нам внешний вид портишь! Так, о чем это я?

- О палатке, - подсказал Мудрецкий. - Понимаете, мы думали, будем в казарме жить, так что палатку нам не выдали. Нас же не предупредил никто… И что теперь делать?

- Где я тебе палатку найду в два часа ночи? Вот утром вами займутся, тогда и выпрашивай, а пока так переночуете.

- Так ведь дождь! - возмутился Юра. - Как же под дождем в чистом поле ночевать? Может, тут хоть сарай какой-нибудь есть?

- Есть, есть, - утешил дежурный. - На полигоне целых три помещения свободных, никто не живет. Хотите, занимайте, если понравятся. Крыс-мышей нет, блох тоже. Даже тараканы не приживаются.

- А почему? Есть им там нечего, что ли?

- Дышать нечем, - пояснил майор. - Там каждую неделю кого-нибудь чем-нибудь окуривают. Запашок, конечно, густой, но зато крыша не протекает. Так что я бы лучше в машине заночевал. Эх, летеха, ты что, первый раз на выезде?

- Не первый, - с гордостью признался Юра. - Нас даже в тайгу с вертолетов выкидывали, на выживание.

- То-то я гляжу… Не иначе - без парашюта прыгали, - подозрительно покосился майор Маркин. - Ты где училище заканчивал, в Саратове?

- В Саратове, - кивнул Мудрецкий. Потом все-таки уточнил: - Только не училище, а военную кафедру.

- Что-о?! - Дежурный побледнел. - Так ты что… того… вообще пиджак?!

- Вообще, - гордо подтвердил Юра. - И зрение «минус три», и язва. И ничего, уже больше года служу.

- Ну, это еще ладно. - Майор перевел дух и вытер пот со лба. - А то в прошлом году прислали нам одного, из Новосибирска, кажется. Месяц как в сапоги залез, тут не ему, тут с ним занятия проводить. Ну, и пришлось нам проводить - после того, как его бойцов с забора снимать пришлось.

- С какого забора? - деловито поинтересовался Юра. - С того, что проехали?

- Да нет, на тот по своей воле еще ни один солдат не полез, - пробормотал майор. - Ничего, еще узнаешь… Ты и сам учти, и бойцам своим передай - тут «самоходчиков» не бывает, на заборе городка колючка под током. Не то чтобы под сильным, убить не убьет, но скрючит запросто. Пока на пульте не отключат - штаны не отцепишь… Так, водила, здесь налево!

Асфальт закончился, началась грунтовка. «Шишигу» бросало и качало, как похмельного матроса. Из кузова доносились невнятные вопли - видимо, кто-то успел снова задремать.

- А сейчас развилочек будет, на нем направо… Здесь давай прямо, и на следующем перекрестке тоже. - Дежурный знал свою территорию намного лучше, чем Юра свою руку. Хотя дорог на полигоне оказалось не меньше, чем линий на ладони, и пересекались они не менее прихотливо. Опять-таки ночь, темно, и не видать ни хрена - никаких примет, никаких ориентиров. - Здесь налево поверни, и теперь помедленнее - там яма на дороге, если нырнешь - без тягача не выдернем.

- Танковая колея поперек? - догадался Мудрецкий, вспомнив такую же рытвину возле парка родного батальона и свои страдания по дороге на первое дежурство.

- Она самая, - кивнул майор. - Вообще-то танки у нас тут не водятся, но и без них гусеничного добра хватает. Вот она, держись… О-оп, проехали!

В кабину донеслись звуки солдатских упражнений по развитию легких и изучению русского языка. Можно было различить бас Простакова и тонкие завывания Валетова.

- Чего это они у тебя? Выйти захотели? - удивился майор. - Ничего, потерпят, скоро приедем. Вот сейчас налево, и потом по бетонке еще раз налево, а там я вам подыщу, где разместиться.

Бетонка, в отличие от парадного асфальта, оказалась изрядно побитой временем и проехавшей техникой. Справа вдоль нее тянулись какие-то невысокие сооружения - квадратные заборчики метра четыре на четыре, по колено в высоту. Ряды заборчиков терялись в ночном мраке. Засыпающий мозг Мудрецкого узнал в них что-то знакомое, но никак не мог определить, что же именно.

Фары высветили впереди зеленый караульный «грибок» и переминающуюся рядом с ним фигуру в странной пятнистой плащ-палатке. Укрыться от дождя под предназначенной для этого конструкцией часовой мог только сидя - ростом они с «грибком» были как раз вровень, - но часовому присаживаться, как известно, не положено. Если он, конечно, не захочет сесть всерьез и надолго. А в том, что впереди был именно часовой, сомнений быть не могло - навстречу машине из-под полы показалось дуло автомата.

«Да что они здесь, вконец охренели от секретности?!» - молча возмутился Юра. Чернодырье, где автомат выдавался не каждому часовому и не на каждый пост, теперь казалось ему персональным раем для Льва Николаевича Толстого. Тот, если не врет школьная программа, как раз призывал к непротивлению злу насилием… Помнится, на учениях у Мудрецкого возник было вопрос - какого рожна гринписовские борцы за дружбу с природой протестуют на поле с мирными дымшашками, а не здесь вот, в зоне многолетних экологических кошмаров. Теперь этот вопрос как-то робко затих и уполз в сторонку.

- Ничего, ничего, привыкай, пиджак, - ободряюще хлопнул по лейтенантскому погону майор Маркин. - Через пару месяцев сам будешь на любого, кого здесь быть не должно, как на врага смотреть. А вот остался бы тут на пару лет - потом у своей жены пароль спрашивал бы, перед тем как в спальню пропустить. Есть у тебя жена?

- Была, - мрачно ответил Юра.

- Ну, дело молодое, потом еще найдешь. - Майор спрыгнул на бетон. - Пошли, с соседями познакомлю.