Страница 6 из 12
- Должно быть, товарищ лейтенант! - Голос Валетова предательски дрогнул. - Я, правда, не знаю, может, там чего-нибудь не настроено или высохло чего… Там же вроде какие-то реактивы заливаются, нет?
- Заливаются конечно же. Там специальные такие баночки, и крышечки у них на резьбе. Не заглядывал, что ли, ни разу? - Голос Мудрецкого стал ласковым, словно у папаши, встречающего из школы сына-отличника. - Ну, загляни, проверь, все ли на месте…
- Товарищ лейтенант, я больше не буду!!! - в ужасе заорал Фрол, глядя на шарящего за пазухой командира. После приезда в Чечню лейтенантский «макаров» в кобуре на поясе не был ни разу, это знали все. - Товарищ лейтенант, это я в первый раз, ну бес попутал! И только за свои, ничего казенного я без вас не загонял, вот клянусь! Зуб даю!
- Зуб я у тебя и сам возьму, если надо, - пообещал Мудрецкий. - Даже без стоматолога. А что первый раз - это ты, боец, следователю расскажи, если придется. Я с тобой, раздолбаем, почти полтора года служу, и от каких радостей ты в армию сбежал, тоже знаю… Опять за старое? Резинкин, осторожнее по лесу-то, на обочину не вываливайся! Наедем на железку - взлетим к чертовой матери!
- Она под землей, а не на небесах, товарищ лейтенант, - процедил Витек сквозь зубы. Руль вырывался и дергался, дорога прыгала в небольшом лобовом стекле. Хорошо еще, что «реснички» прикрывали от дождя. А еще лучше, что их не пришлось закрывать и высматривать через мокрые перископы, где там обочины и где деревья. - Так что к ангелам улетим.
- Не доросли мы тут до ангелов. - Юрий вытащил из-за пазухи презерватив с темными шариками. - Мы тут используем вверенную боевую технику в своих личных и преступных целях. На свои, говоришь? И откуда у тебя столько своих завелось, ась? Не слышу ответа, товарищ младший сержант!
- Дак… ну, заначка была, товарищ лейтенант! И я ж не для себя, я для всех!
- Ага, еще и распространение. Сбыт наркотиков в… - Мудрецкий тряхнул резинкой, прикинул вес. - Можно считать, в крупных размерах. У местных брал?
- Так точно… - совершенно упавшим голосом пробурчал Фрол.
- И почем тут нынче анаша?.. Ладно, можешь не отвечать. Я в общем-то чужие деньги не считаю. Сам вычисляй, на сколько баксов я вечером костерчик устрою. А заодно поправочку введи в сроки своего дембеля. Сразу на тридцатое июня стрелки переводи, на двадцать три часа пятьдесят девять минут по московскому времени. Секунда в секунду. Проводишь нас вот с Резинкиным - и будешь молодым рассказывать, какой у тебя добрый был взводный и как ты легко отделался. Точно, Резинкин?
- Точно, товарищ лейтенант. - Дорога стала получше, под колесами попадались раскрошенные цементные блямбы. Впереди светлой полосой нарисовался конец лесной дороги, а за ним - крыши Хохол-Юрта. Витек перевел дух и утер рукавом пот со лба. - Нам куда, к комендатуре или к сельсовету?
- Сейчас узнаем. - Мудрецкий щелкнул выключателем рации. - Триста шестьдесят шестой, я Сорок два тридцать пять, ты где сейчас? Прием.
- Подъезжай к школе, не ошибешься, - отозвался в наушниках голос коменданта. - Тут для тебя еще новости пришли, вместе с мэром и его ребятами. Как понял? Прием!
- Понял тебя, Триста шестьдесят шестой… А новости-то хорошие или плохие?
- Вот подъезжай, узнаешь! Ты сам где сейчас?
- Как раз твой второй пост проезжаю, - за стеклами «бээрдээмы» действительно показались бетонные блоки и спрятавшийся за ними «БТР» с красно-желтым кругом на башне.
- И что там мои делают? - поинтересовался комендант.
- От дождя прячутся… нет, вот один выглянул, рукой помахал. Резинкин, мигни фарами и по улице - налево, к школе.
- Понял уже, товарищ лейтенант. - Витек вывернул баранку. - Тут до школы-то… Приехали, автобус дальше не идет!
- Вот раздолбаи, мать их прости господи! - бушевал комендант. - И что, никто не сунулся пароль спросить, документы проверить?
- Даже в лицо не узнали, у меня все внизу были. Просто у меня машина приметная, тут в окрестностях химики, кроме нас, не водятся, - усмехнулся Юрий.
- Мало ли что машина - может, вас уже перебили, а броню угнали на хрен… Ну, сейчас выйду…
- И встретишь гостей, потом со своими разберешься. Все, встречай, конец связи. - Мудрецкий выключил рацию, стянул с головы шлемофон и надел кепку. Осторожно приоткрыл люк, выглянул наружу. Не поверил своим глазам, протянул руку ладонью вверх. - Надо же! Как раз дождик кончился!
Старший лейтенант Игорь Чирков, комендант забытого богом и начальством Хохол-Юрта, на Кавказе провел больше половины своего служебного времени и местные обычаи если и не узнал, то освоил.
- Ты давай, давай, разливай свое спецсредство, новости потом будут! - увещевал он Мудрецкого. - Учись, как здесь дела делаются: сначала гостя надо накормить-напоить, отдохнуть малость, за жизнь поговорить, а потом уже и к делу. Понимаешь?
- П-понимаю, - с трудом кивнул Юрий. - И все равно разливать не буду. Не хочу.
- Это почему? - от удивления комендант даже оторвал глаза от кружки и быстро-быстро заморгал. - Чего, хочешь сказать, тебе уже хватит, что ли? Ну, блин, химик, чему вас только учат!
- Так я тебе и сказал! Это ж военная тайна! - Мудрецкий погрозил старлею пальцем. - Тем более при посторонних!
- Это Воха посторонний, что ли? Да ну, химик, ты вообще загнался! Это мы тут посторонние, а он как раз свой! Разливай, не стесняйся!
- Н-не буду! Не хочу разливать - и так заначка последняя! Чего ее зря тратить-то?! Вот налить - это могу, это прям сейчас… Ты, Игорь, где сейчас? В классе русского языка и литературы, правильно? Вот и следи за родной речью! Родную речь надо любить и ценить - правильно я говорю, Воха?
Со стены на скромную военно-полевую трапезу укоризненно смотрели светила русской словесности. Пушкин вообще отвернулся и печально глядел в окно, Гоголь вытянул свой знаменитый нос к сдвинутым партам, уставленным скромными закусками - от шашлычка из молодого барашка до выпотрошенных банок с тушенкой и килькой в томате. Павшие в сражении бутыли, еще источавшие терпкий запах домашнего вина, уже успели эвакуировать на подоконник, так что царствовал на столе полиэтиленовый пузырь с прозрачной жидкостью. Антон Павлович Чехов присматривался к этой емкости через пенсне - видимо, как бывший врач, смог уверенно опознать в содержимом медицинский «спиритус вини». Председательствовал на собрании строгий граф Толстой - он висел на самом почетном месте, над доской. Не исключено, что при этом представитель русского дворянства занимал гвоздик, когда-то забитый для вождя мирового пролетариата…
Мудрецкий повертел головой - чего-то в этой компании не хватало. Точнее, кого-то. Портреты те же самые, что и в саратовских школах, но комплект неполный. И ведь классика не хватает, кого-то, обязательного для изучения… Пушкин, Гоголь… Вот, вспомнил!
- Слушай, Воха, дорогой, а Лермонтова почему нет? Места не хватило?
Третий участник застолья, крепкий мужик с заметной проседью в черных волосах, поднял голову и тоже осмотрел портретную галерею. Поскреб аккуратно подстриженную бородку, повернулся к Юрию, тяжело вздохнул:
- Эхх, Юра, как же места нет! Класс большой, можно хоть пять Лермонтовых повесить! Ладно, не хотел говорить, тебе скажу. Оккупант был, понимаешь? С нами воевал? Воевал! О нас плохо писал? Писал! Зачем его портрет в классе? Все равно детишки испортят, только учителю их ругать надо будет, а потом лезть портрет снимать. Зачем лишняя работа, зачем лишний скандал? Лучше сразу снять, понимаешь?
- Все, понял, вопросов больше нет… - Мудрецкий хотел снова кивнуть, но решил не рисковать. - О, погоди! А если он оккупант, то мы кто? Мы тут воюем или как считаемся?
- Вы - гости! - Воха широким жестом показал на стол. - Вы ко мне пришли! Случайно зашел - все равно гость! Вот ты, Юра, сюда воевать приехал, нет? Ездишь, стреляешь, воюешь?
- Я сюда не ехал, меня сюда привезли. А стрелять мне вообще не положено. Химик я, понимаешь? Зарин-зоманыч я, мое дело газы всякие, радиация… У нас и патронов-то почти нет! - Мудрецкий понял, что сказал или что-то не то, или не тому, кому следовало, но никак не мог сообразить, в чем именно его ошибка. Поискал ее, не нашел и бросил это бесполезное и утомительное занятие.