Страница 138 из 158
В своем повествовании об августе 91-го мы остановились на прилете из Фороса. Момент прибытия в аэропорт многократно транслировался тогда телевидением, которое вдруг словно проснулось от «Лебединого озера» и заработало в свою полную профессиональную силу по оболваниванию «пипла». Тогда нам тонко внушали, что прилетевшим М.С. Горбачеву и Кº грозит некая неясная опасность. И только профессионалы, которые проработали долго, очень долго и потому знают, что ничто не угрожало ни самому генсеку-президенту (какой только партии и какой страны? — вот в чем вопрос), ни его семье, дают справку: «Прилетел самолет, и начался спектакль.
Могу в чем-то ошибаться, но, всю жизнь профессионально занимаясь безопасностью первых лиц страны, утверждаю: был поставлен спектакль. Самолет приземлился и встал чуть дальше, чем обычно. Как объяснял потом всей стране Руцкой: „Если вдруг аэропорт блокирован, тут же прямо и взлетаем“. Глупость! У них же связь с землей. Там, в воздухе, они все знали — кто встречает, кто где стоит.
Подали трап. Открылась дверь. В проем выглянул начальник личной охраны Руцкого (п-к милиции В.Н. Тараненко. — Л. Ш.) и с автоматом наперевес картинно сбежал по трапу вниз. Подошел к Баранникову, о чем-то пошептался с ним и так же картинно взбежал обратно — в самолет.
Только после этого снова открылась дверь. Появилась личная охрана М.С. Горбачева, все — с автоматами наперевес, как будто только что вырвались с боем из тяжелого окружения, за ними появились сам М.С. Горбачев, за ним Бакатин, Раиса Максимовна…»[847]. И опять, как видим, «спектакль» ставился людьми из КГБ, а велика ли разница в том, что не с Лубянки, а из 14-го корпуса Кремля? Далее все, кто охранял Форос, получили своего рода взятку: они были повышены на одну ступень. И тем не менее вся охрана М.С. Горбачева была заменена, и ее новым начальником стал п-к В. Пестев.
«Государства в государстве больше не будет», — это были чуть ли не первые слова М.С. Горбачева, сказанные им у трапа самолета, вернувшего его из форосского ареста. И касались они именно КГБ. М.С. Горбачев не имел права распоряжаться судьбами людей из ЧК без запроса, и потому имел такую ограниченную власть, что приказал только сменить всем лимузины со спецсигналами на обычные «Волги». Все, что мог лично позволить себе М.С. Горбачев, так это на вопрос журналистов о В.А. Крючкове, сказать: «Что он дурак, я знал, но вот то, что он еще и предатель…» Впрочем, еще обращают внимание на одно место в мемуарах А.И. Руцкого, где говорится, что «Горбачев При встрече назвал Крючкова „мудаком“. Поясняя же так: „Когда человек предает, его так не называют. „Мудак“ — это другое, это когда человек проваливает порученное ему дело, не справляется с ним в силу своей личной неадекватности“»[848].
М.С. Горбачев сразу отдал приказ снять, например, B.C. Павлова и арестовать его. Но в отношении В.А. Крючкова такой номер не проходил. Своим таким незавершенным действием М.С. Горбачев четко указывает, что над Главным Комитетчиком он не начальник. На его арест нужно получить санкцию. И она была дана где-то в течение ночи 21/22. И М.С. Горбачев подписал указ: «Крючков Владимир Александрович освобожден от обязанностей председателя Комитета государственной безопасности», а устным своим распоряжением назначил и.о. Председателя КГБ СССР В.Ф. Грушко.
В.А. Крючкову подали микроавтобус «РАФ», и его под охраной увезли. Его и других задержанных интернировали и доставили в подмосковный санаторий «Сенеж». Экс-председатель свою игру не оставил, и оттуда он отправил по своим каналам записку М.С. Горбачеву (не понятно только, с какой целью — как будто тот решает такие вопросы?)[849]. Этот довольно известный на сегодня документ отлично прокомментировал историк, автор первой и лучшей на сегодня книги о «перестройке» И.Я. Фроянов[850]. Следом еще одно[851].
В Кремле до вечера оставался Г.И. Янаев, но он и шагу бы не смог сделать из своего кабинета — по предварительной договоренности с комендантом Кремля, он был под надежной охраной (верней — конвоем) своих телохранителей.
Следствие поручили вести следователям военной контрразведки из провинции, у которых не могло быть личных связей с кем-то из арестованных. Был проведен первый допрос В.А. Крючкова: «Мы собирались открыто сказать Горбачеву, что после его отъезда в отпуск мы пришли к выводу: страна парализована. (То есть до отъезда в „Багдаде все спокойно…“ — А. Ш.) Например, урожай не собирается. И сахарная свекла. (Я ж говорю: не КГБ, а какой-то Агропром получается! — А. Ш.) Полная безответственность, никаких поставок, и если сейчас не принять мгновенных мер по стабилизации нашего государства, то следует рассчитывать, что вскоре государство рухнет. (…) Положение нам казалось настолько критическим, что тянуть до сентября-октября невозможно. (…)
Мы отключили связь, чтобы создать порядок в нашем смысле, а также усилили охрану побережья.
Следователь. Послушать вас, так все звучит несколько наивно: как будто собрались несколько юнцов и решили затеять игру.
Крючков. Отключение связи и отстранение от должности само по себе является деянием, предусмотренным Уголовным кодексом. (А вот тут внимание! То, что „путч“ был „не доделан“, позволяло его еще трактовать и так, и этак. И при хорошем анализе непосредственную деятельность членов ГКЧП можно было истолковать совершенно по-разному. То, что говорили там Б.Н. Ельцин, разные „радиоголоса“ и бабки у подъезда, не имело под собой никакого юридического обоснования. И провокатору теперь предстояло, действуя до конца, всячески подтвердить и убедить следствие, что это был именно заговор с целью захвата власти, как и прописано в УК и т. д. и т. п. Для этого нужно было дать „признательные“ показания, пригодные для инициирования юридических процедур. „Суд меня оправдает“, — сказал В.А. Крючков еще тогда, когда речь еще могла идти только об отставке. Так он дал установку: и меня, и других надо посадить под арест. — Л. Ш.) (…)
Следователь. Конкретно обсуждалась изоляция Горбачева?
Крючков. Говорю еще раз, территория небольшая, изолировать несложно. (…)
Крючков. Мы предложили ему объявить чрезвычайное положение и передать власть Янаеву, с тем чтобы когда-нибудь позднее вернуться снова к должности. На это он прореагировал очень бурно. Потом он успокоился, но остался на своей позиции: свое согласие он не даст никогда. Речь не шла о том, чтобы полностью лишить власти Президента. Это очень важно: ни в одной беседе мы не говорили об этом…
Следователь. Вы имеете в виду физическое уничтожение?
Крючков. О чем вы говорите. То, что вы имеете в виду, мы вообще не думали и не обсуждали. Об этом и речи не было. Горбачев должен был жить»[852].
Пишут, что 22-го в 24.00 В.А. Крючков переведен в СИЗО г. Кашин Тверской области, ему был предъявлен ордер на арест. А уж 26-го оттуда его перевезли в учреждение ИЗ-48-4 (ул. Матросская Тишина, 18). Но люди знающие говорят, что «его арестовали, но в тюрьму не сажали, а держали под спецохраной на одной из правительственных дач, откуда и привозили в Лефортово для допросов, очных ставок и других следственных действий»[853]. А на публику выносилась неправда, не забывая о деталях: Крючков, ответив на первые вопросы следствия, попросил для себя поблажку (!): «У меня есть очень своеобразная просьба. Я, знаете ли, привык снимать стресс небольшим количеством виски…» Когда его переспросили: а где ж его взять-то, он только плечами пожал: «Не ваша забота, вы только разрешите»[854]. Интересно, имел ли он в виду свой любимый сорт «Chivas Regal» или что-то другое? И как прикажете: смешивать, но не взбалтывать?.. Пусть люди сами — в силу своей проницательности — решат где правда, а где ложь.
847
Медведев В.Т. Человек за спиной. М.: Руслит, 1994. С. 285–286.
848
Ветеран КГБ. (На правах анонимности). Выстрелы в спину… // Завтра. 2010, август. № 32. С. 5.
849
«Лично! Президенту СССР товарищу М.С. Горбачеву. Уважаемый Михаил Сергеевич!
Пока числюсь в задержанных по подозрению в измене Родине, выразившейся в заговоре с целью захвата власти и осуществлению его. Завтра может быть арест и тюремное содержание и далее по логике.
Очень надеялся на обещанный Вами разговор, но он не состоялся. А сказать есть чего!
Какой позор — измена Родине! Не буду сейчас писать Вам более подробное письмо, в нем ведь не скажешь, что надо. Прошу разговора краткого, но важного, поверьте.
Уважаемый Михаил Сергеевич! Надо ли нас держать в тюрьме? Одним под семьдесят, у других плохо со здоровьем. Нужен ли такой масштабный процесс? Кстати, можно было бы подумать об иной мере пресечения. Например, строгий домашний арест.
Вообще-то, мне очень стыдно! Вчера прослушал часть (удалось) Вашего интервью о нас. Заслужили или нет (по совокупности), но убивает. К сожалению, заслужили. По-прежнему с глубоким человеческим уважением. В.А. Крючков. 22.8.91» (Не доверяйте первому порыву: он обычно бывает искренним… Бывший шеф КГБ Владимир Крючков испытывал чувство стыда еще до того, как попал на скамью подсудимых. // Новая Ежедневная Газета. 1994,14 июля.№ 130).
77. «Сквозь заискивающий тон послания проглядывает нечто иное, значительно более важное для нас, чем повинные всхлипывания. Крючков говорит так, будто обсуждает с Горбачевым известную им обоим проблему, причем рассчитывает на понимание адресата и потому дает ему (в форме вопросов) совет, как поступить с гэкачепистами, которые перестарались и оказались как бы „без вины виноватые“. Возникает впечатление какой-то политической интриги, скрытой между строк письма, но понятной как его отправителю, так и получателю…» (Фроянов И.Я. 2002. С. 510).
69. «Уважаемый Михаил Сергеевич! Огромное чувство стыда — тяжелого, давящего, неотступного — терзает постоянно. Позвольте объяснить Вам буквально несколько моментов.
Когда Вы были вне связи, я думал, как тяжело Вам, Раисе Максимовне, семье, и сам от этого приходил в ужас, в отчаяние. Какая все-таки жестокая штука, эта политика! Будь она неладна. Хотя, конечно, виновата не она. 18.8 мы в последний раз говорили с Вами по телефону. Вы не могли не почувствовать по моему голосу и содержанию разговора, что происходит что-то неладное. Я до сих пор уверен в этом. Короткие сообщения о Вашем пребывании в Крыму, переживаниях за страну, Вашей выдержке (а чего этостоило Вам!) высвечивали Ваш образ. Я будто ощущал Ваш взгляд. Тяжело вспоминать об этом.
За эти боль и страдания в чисто человеческом плане прошу прощения. Я не могу рассчитывать на ответ или какой-то знак, но для меня само обращение к Вам уже стоит что-то.
Михаил Сергеевич! Когда все это задумывалось, то забота была одна — как-то помочь стране. Что касается Вас, то никто не мыслил разрыва с Вами, надеялись найти основу сотрудничества и работы с Б.Н. Ельциным. Кстати, в отношении Б.Н. Ельцина и членов российского руководства никаких акций не проводилось. Это было исключено.
В случае необходимости полагали провести временное задержание минимального числа лиц — до 20 человек. Но к этому не прибегли, считали, что не было нужды.
Было заявлено, что в случае начала противостояния с населением операции немедленно приостанавливаются. Никакого кровопролития. Трагическии случай произошел во время проезда дежурной военной машины БМП по Садовому кольцу. Это подтвердит следствие.
К Вам поехали с твердым намерением доложить и прекращать операцию. По отдельным признакам уже в Крыму мы поняли, что Вы не простите нас и что нас могут задержать. Решили доверить свою судьбу Президенту. Войска из Москвы стали выводить еще с утра в день поездки к Вам. Войска в Москве были просто не нужны.
Избежать эксцессов, особенно возможных жертв, — было главной заботой и условием. С этой целью поддерживали контакты. У меня, например, лично бьиш контакты с Г. Поповым, Ю. Лужковым, И. Силаевым, Г. Бурбулисом и, что важно, многократно с Б.Н. Ельциным.
Понимаю реальности, в частности мое положение заключенного, и на встречу питаю весьма слабую надежду. Но прошу Вас подумать о встрече и разговоре со мной Вашего личного представителя. С глубоким уважением и надеждами, В.А. Крючков 25.8.91» (Степанков В.Г., Лисов Е.К. 1993. С. 222).
850
Фроянов И.Я. Погружение в бездну. М.: Эксмо, Алгоритм, 2002. С. 510.
851
Степанков В.Г., Лисов Е.К. Кремлевский заговор. Версия следствия. Пермь: Урал-Пресс Лтд, 1993. С. 258–259.
852
Крючков В. Допрос от 22 августа 1991 г. / ЧП в деле ГКЧП. Перепечатка из журнала «Spigell».//Известия. 1991,10 октября. № 242. 1.
Утверждаю
Командир войсковой части 3111 Генерал-майор В.В. Босов
« августа 1991 года.
АКТ
«23 августа 1991 года гор. Москва
Комиссия в составе коменданта комендатуры по охране административных зданий ЦК КПСС майора Фролова В.И., префекта Центрального округа города Москвы Музыкантского А.И., начальника Бауманского РУВД полковника милиции Теснова В.Ф., начальника штаба войсковой части 3499 подполковника Погодина E.H. составила настоящий акт в том, что
1. в 19.20 23 августа 1991 года на основании указания Президента СССР Горбачева М.С. войсковая охрана административных зданий ЦК КПСС караулом войсковой части 3499 снята.
2. Выделенные для размещения караула помещения (караульное помещение), оборудование, имущество, а также места несения службы часовых сданы полностью и в исправности.
Комендант комендатуры по охране административных зданий ЦК КПСС Майор В.И. Фролов
Префект Центрального округа г. Москвы А. И. Музыкантский Начальник Бауманского РУВД полковник милиции В.Ф. Теснов Начальник штаба войсковой части 3499 подполковник E.H. Погодин»
(Август. С. 101).
4. «Приказ Председателя КГБ СССР. 23 августа 1991 г.№ 126.
О прекращении деятельности организационных структур КПСС в органах государственной безопасности и войсках КГБ СССР.
1. Установить, что деятельность существующих организационных структур КПСС в органах государственной безопасности и войсках Комитета государственной безопасности СССР прекращается. Создание новых организационных структур политических партий и движений в органах государственной безопасности и войсках КГБ СССР не допускается.
2. Управлению кадров КГБ СССР совместно с руководством органов государственной безопасности с командованием войск принять меры по трудоустройству лиц в связи с упразднением указанных структур. Настоящий приказ вступает в силу с момента его подписания.
Врио Председателя Комитета
Генерал-лейтенант Л.В. Шебаршин» (Альбац Е., 1992. С. 111).
853
Ветеран КГБ. (На правах анонимности). Выстрелы в спину… // Завтра. 2010, август. № 32. С. 5.
854
Цит. по: Степанков В.Г., Лисов Е.К. Кремлевский заговор. Версия следствия. Пермь: Урал-Пресс Лтд, 1993. С. 227.