Страница 75 из 96
Лишь немногие понимают, в чем дело, и подталкивают мысли других в верном направлении: «Разве не представляет конструктивного интереса вопрос о том, следует ли рассматривать развал СССР, Чехословакии, Югославии как управляемый процесс или же как результат потери управления?» [36. С. 18].
Либо, понимая, что традиционные исторические подходы не дают ясности картины, задают верно сформулированные вопросы: «Интерпретация распада СССР должна быть результатом серьезного научного анализа. От системного рассмотрения этой проблемы мы еще пока далеки» [3.136. С. 221]. Но это ученые серьезного уровня. И их трудно сопоставлять с общей массой.
Сама по себе гибель СССР была не чем иным, как уничтожением структур государства, что мы и разобрали. Но только если раньше гибель страны сопровождалась уничтожением большого процента ее жителей, то тут было несколько по-иному. К окончанию перестройки было не так уж и много (да простят мне подобный цинизм) собственно погибших. Впервые в мировой истории обрушилась структура, но люди при этом мало пострадали…
ОРГАНИЗАЦИОННАЯ ВОЙНА СЕГОДНЯ. ЕСТЬ ОНА ИЛИ НЕТ? ВМЕСТО ЗАКЛЮЧЕНИЯ
Мы потерпели страшное поражение, причем там, где совсем не ожидали. Противоречия обнаружены на периферии внимания общественно-политических учений. Можно сказать, что мы поскользнулись на ровном месте… И что же?! Может быть, мы бросились детально прорабатывать наши ошибки, дабы не допустить новых — нет! А раз так, то это значит, мы сами своими руками готовим плацдарм для Нового разгрома системы следующего уровня.
И корень бед может лежать в том, что как были подхвачены навязанные извне понятия-лозунги, так они до сих пор и живут в головах у большинства: «Я не сторонник административно-командной системы в ее советском варианте, а тем более тоталитарной системы управления. Но глубоко убежден, что, прежде чем разрушать имевшуюся систему правления, нужно было хотя бы по частям, по блокам сформировать новую, смешанную систему управления, в которой бы органично сочетались рыночные и нерыночные (административные) регуляторы. Наши же архитекторы перестройки до основания разрушили существовавшую систему управления, но не создали хотя бы сколько-нибудь приемлемое подобие новой» [1. С. 76]. И это академик, числящийся кибернетиком! Серьезный ученый не будет подхватывать идеологические штампы. Воистину, если нет для кого-то термина «организационная война», то нет и самого факта ведения оной.
И уж если кто и сделал выводы из перестройки, то только не наши управленческие кадры, а те, кто пользовался своими же разработками по нанесению ущерба нам, — американские оргпроектировщики. Ими «разработаны планы превращения Соединенных Штатов Америки в государство нового уровня. Так называемая инициатива Гора включает в себя решение проблемы профилактики «заболеваний» государства. Это болезни, которые связаны с процессами ее информатизации: организационный маразм, информационный склероз и финансовый тромбоз» [4.01. С. 419].
Те немногие, которые с самого начала запуска механизма знали, чем именно кончатся их холодные фокусы (термин… Е. Гайдара), пожимают плечами: «Мы не увидели, что разрушение коммунистического аппарата было разрушением государства» — это Мишель Камдессю, а кризис-менеджер Дж. Сакс удивляется и утверждает, что не знал советской экономики и поэтому его рекомендации оказались ошибочны.
А наши ученые только скользят поверхностно и идеализируют, видя главное препятствие в субъективном факторе: «Важным является и организационный («технологический») момент: государственную систему должны строить («проектировать») специалисты (юристы, социологи, обществоведы, представители разных профессий), причем эти люди не должны занимать очень высокие правительственные должности, то есть они должны проектировать систему государственной власти не лично для себя» [4.02. С. 31].
Постперестроечная практика также полна угроз в сфере организационной безопасности. То вице-президент РФ объявит о своем повышении, и это приводит к расстрелу Верховного Совета и разгону всей законодательной ветви власти. То В. Путин затевает очередную административную реформу на словах. То премьер М. Фрадков устраивает настоящий кавардак, плодя столько министерств, столько федеральных служб и комитетов, что просто глаза разбегаются. Вообще, нынешнюю Россию нельзя назвать государством в собственном смысле слова, она представляет лишь «неорганизованную территорию» (выражение Сталина по поводу Китая 30-х годов).
Государство выглядит как что-то несерьезное еще с тех пор, как первый мэр Москвы Г. Попов выдвинул идейку о том, что неплохо-де было бы, если б чиновники брали взятки и потом что-то отстегивали в пользу государства… И это те люди, которые не могли простить аппаратчикам устройство своих детей в детсад. При больном (с похмелья) президенте государством руководят телохранители, массажисты, теннисисты, юмористы и проч. и проч. Границы государства и частного размыты.
Международный коммунизм также потерпел страшный катаклизм мирового масштаба. Его структуры рассыпаны. Компартии в странах Восточной Европы либо полностью уничтожены, либо трансформировались, в западноевропейских странах ликвидированы. Да, появились новые, но они проигрывают. И главное не то, что они карликовые, а то, что они неестественны, и массы чувствуют фальшь и не стремятся входить в них. Вряд ли они будут когда-либо массовыми, если только не обретут те организационно-функциональные качества, что были у В. Ленина.
Федеральные округа, может быть, и задуманы для укрепления вертикали власти. Но видим и обратную сторону: 89 субъектов было бы затруднительно заставить разбежаться по уделам и улусам в случае нового организационного погрома московского Центра, а восемь федеральных округов — относительно легче: достаточно им перетянуть на себя одеяло по вертикали: и из Центра, и с регионов. Если до В. Путина можно было еще с сомнением говорить о возможности расчленения России, то после исполнения его(?) задумки об этом можно судить со стопроцентной уверенностью.
А что же Старая площадь? Первое время в Администрации Президента Эрэфии работали «демократы»: волосато-бородатые, в джинсах и кроссовках, курящие и распивающие пиво, шокировавшие уборщиц мусором в коридорах и остатками «торжественных мероприятий» в кабинетах. Толку от них не было никакого, и очень скоро «демократия» закончилась, и все вернулось «на круги своя» — на работу были возвращены те же люди, что и были, ибо, как поется в песенке из жутко антибюрократического перестроечного фильма Эльдара Рязанова «Забытая мелодия для флейты»: «Мы и были, и есть, мы и будем…»
Когда-то в демпечати писалось, что все решения коммунисты принимают за закрытыми дверями и требуется гласность. На самом-то деле нынешняя пресловутая «прозрачность власти» вывернулась сплошным надоевшим пиаром: президенту, губернатору, мэру, депутатишке надо постоянно «светиться» на телеэкране, находиться среди широкой «публики» подпевал, выступать по поводу и без оного, публично принимать подчиненных и отдавать указания и т. д. и т. п. Они уже всем надоели, но надо, надо, надо… И так до ухода с поста, когда вместо него появляется новый, который в этом отношении ничем не отличается… Иногда, когда, по-видимому, уже самим дикторам надоедает бесконечная фраза «Президент работает с документами…», они пытаются как-то ее разбавить. Так, например, однажды промелькнула такая настоящая новость: «Сегодня Ельцин появился на работе в Кремле в девять-ноль-ноль, естественно многих работников не оказалось на рабочем месте, но президент быстро навел порядок, и уже к обеду все были в Кремле…»
Даже широко разрекламированные способности мэра Москвы Ю. М. Лужкова на самом деле фикция и видимые результаты достигаются через рост чиновников: «При проклятом демократической прессой советском тоталитаризме жизнеобеспечением Москвы ведали 32 райкома партии и 32 райисполкома. Сложим две цифры. Получится — 64. Ровно столько субъектов власти отвечали за комфорт москвичей. А сколько властных субъектов ныне мы имеем в столице? 10 префектур и 128 муниципальных управ. При том тоталитаризме я рассчитывался за все услуги с домоуправлением и с ним решал все проблемы. Теперь наплодили РЭУ — ремонтно-эксплуатационные управления, ДЕЗы — дирекции единого заказчика, отдельные телефонные, электрические компании и расчетно-кассовые центры. Голова у меня от обилия служб идет кругом. Число чиновников, управляющих ЖКХ, возросло многократно. Демократизация у нас обернулась бюрократизацией» [4.03. С. 3].