Рилла из Инглсайда

— Помилуй, малыш, — удивилась Сюзан, — с чего ты решил, что это будет каким-то наказанием для этого изверга?

— Неужели вы не понимаете? — сказал Брюс, глядя прямо в лицо Сюзан своими иссиня-черными глазами. — Если бы он превратился в хорошего человека, он понял бы, какие страшные дела творил, и ему стало бы так ужасно тяжело от этого, что он был бы несчастнее, чем в любом другом случае. Он чувствовал бы себя просто ужасно… и он чувствовал бы себя так вечно. Да, — Брюс сжал кулачки и выразительно кивнул головой, — да, я сделал бы кайзера хорошим человеком… вот что я сделал бы… и так ему и надо!

Глава 26

Сюзан получает предложение выйти замуж

Над Гленом св. Марии летел аэроплан… летел, словно громадная птица, парящая на фоне западного неба… такого ясного, бледного, серебристо-желтого неба, что оно казалось необъятным пространством свободы. Несколько человек, стоявших на лужайке перед Инглсайдом, смотрели в небо, как зачарованные, хотя в то лето увидеть парящий в воздухе аэроплан было самым обычным делом. Прежде Сюзан в каждом таком случае испытывала необычайное волнение. Кто знает? А вдруг это Ширли вылетел из Кингспорта и теперь, высоко в облаках, летит над островом? Но теперь Ширли уже перебросили в Европу, и потому Сюзан не испытывала прежнего живого интереса ни к аэроплану, ни к его пилоту. Тем не менее она смотрела на летящую машину с благоговейным трепетом в душе.

— Интересно, миссис докторша, дорогая, — сказала она с глубокой серьезностью, — что подумали бы старые люди, которые лежат там, на кладбище, если бы они могли на миг подняться из могил и увидеть это зрелище. Я уверена, что мой отец отнесся бы к аэропланам неодобрительно. Он не любил всяких новомодных идей и до самой смерти жал свою пшеницу обычным серпом. Даже косилку не захотел купить. Он всегда говорил: что устраивало моего отца, устроит и меня. Надеюсь, я не нарушу дочернего долга, если скажу, что, на мой взгляд, насчет косилки он заблуждался, но я не уверена, что готова одобрить появление аэропланов… хоть оно, возможно, и диктуется военной необходимостью. Если бы Всемогущий хотел, чтобы мы летали, он создал бы нас с крыльями. А раз Он не дал их нам, то, очевидно, хотел, чтобы мы обеими ногами стояли на надежной почве. Во всяком случае, вы никогда не увидите меня, миссис докторша, дорогая, резвящейся в воздухе на аэроплане.

— Но вы ведь не откажетесь прокатиться в папином новом автомобиле, когда его привезут, правда, Сюзан? — поддразнила ее Рилла.

— И никаким автомобилям я также не собираюсь доверять мои старые кости, — резко отозвалась Сюзан. — Но я смотрю на них иначе, чем некоторые узколобые люди. Луна с Бакенбардами призывает отправить правительство в отставку за то, что оно вообще позволяет им ездить по нашему острову. Говорят, он весь кипит от злости, как только увидит автомобиль. На днях какой-то автомобиль проезжал по узкой боковой дороге, идущей мимо пшеничного поля Луны, так Луна, едва лишь его завидел, тут же перескочил через изгородь и встал с вилами прямо посреди дороги. Человек в автомобиле был каким-то торговым агентом, а Луна ненавидит торговых агентов не меньше, чем автомобили. Машине пришлось остановиться, так как невозможно было объехать Луну ни с какой стороны — не мог же агент переехать прямо через него! Тогда Луна поднял свои вилы и заорал: «Убирайся отсюда со своей дьявольской машиной, а не то вилами тебя запорю!» И поверите ли, миссис докторша, дорогая, этому бедному агенту пришлось ехать задом до самой дороги в Лоубридж, почти милю, а Луна следовал за ним, потрясая своими вилами. Такое поведение, миссис докторша, дорогая, я называю неразумным. Но все равно, — добавила Сюзан со вздохом, — с этими аэропланами, автомобилями и прочим наш остров уже не тот, что был.

Аэроплан парил, нырял, кружил и снова парил, пока не превратился в далекую точку над темнеющими на фоне заката холмами.

— Я спрашиваю себя, — сказала мисс Оливер, — станет ли человечество хоть немного счастливее благодаря аэропланам. Мне кажется, что общая сумма человеческого счастья остается приблизительно одной и той же из века в век — как бы ни разнилось его распределение — и что все многочисленные изобретения не уменьшают и не увеличивают эту сумму.

— Несмотря ни на что, «Царствие Божье внутри вас», — сказал мистер Мередит, глядя вслед исчезающей точке, которая символизировала самую недавнюю из побед человека в старой как мир борьбе за прогресс. — Оно не зависит от материальных достижений и триумфов.

— И все же аэроплан — удивительная штука, — заметил доктор. — Мечта о полетах всегда была излюбленной мечтой человечества. И вот мечта за мечтой становятся реальностью… или, вернее, их упорным трудом превращают в реальность. Я сам хотел бы совершить полет на аэроплане.

— Ширли написал мне, что был ужасно разочарован, когда полетел в первый раз, — сказала Рилла. — Он ожидал, что почувствует себя птицей, отрывающейся от земли… а вместо этого у него возникло ощущение, будто он совсем не движется, а просто под ним куда-то падает земля. И в первый раз, когда он поднялся в воздух совсем один, без инструктора, он вдруг ужасно затосковал по дому. Он никогда прежде не испытывал ничего подобного; но тут вдруг, по его словам, почувствовал себя так, словно плывет в бесконечном пространстве, оторванный от всего и всех… и у него возникло безумное желание вернуться домой, на добрую старую планету, к человеческому обществу.

Аэроплан исчез вдали. Доктор со вздохом опустил голову.

— Каждый раз, проводив взглядом одного из этих летунов, я возвращаюсь на землю, ощущая себя жалким ползающим насекомым. Аня, — сказал он, обернувшись к жене, — помнишь, как в Авонлее я первый раз взял тебя прокатиться в кабриолете… в тот вечер, когда мы отправились на концерт в Кармоди? В ту осень ты стала учительницей в авонлейской школе. В мой блестящий новенький кабриолет я запряг тогда маленькую черную кобылку с белой звездочкой во лбу… и не было в мире более гордого, довольного собой парня. Наверное, наш внук будет так же запросто брать свою девушку на вечернюю прогулку по небу на своем аэроплане.

— Аэроплан не будет таким милым, какой была твоя маленькая Звездочка, — сказала Аня. — Машина — это просто машина… но твоя Звездочка, Гилберт, она была живая. В поездке на ней было что-то, чего не может дать даже полет среди облаков на закате. Нет, я все же не завидую девушке моего внука. Мистер Мередит прав. «Царство Божье»… и царство любви… и счастья… дается не внешними обстоятельствами существования.

— Кроме того, — добавил доктор серьезно, — нашему упомянутому внуку придется уделять основное внимание аэроплану… он не сможет оставить вожжи лежащими на спине машины, пока будет смотреть в глаза своей спутницы. У меня ужасное подозрение, что невозможно управлять аэропланом, используя для этого только одну руку. Нет, — доктор покачал головой, — думаю, я все же предпочел бы мою Звездочку.

В то лето немцы снова прорвали русский фронт, и Сюзан с горечью заявила, что ожидала этого с тех самых пор, как Керенский вдруг взял и женился.

— Я отнюдь не против священных брачных уз, миссис докторша, дорогая, но мне кажется, что, когда человек руководит революцией, у него и так хлопот полон рот, и ему следовало бы отложить брак до более подходящих времен. На этот раз с русскими покончено, и нет смысла закрывать глаза на этот факт. Но вы видели ответ Вудро Вильсона на папские мирные предложения[103]? Ответ великолепный. Я сама не смогла бы лучше изложить истинное положение вещей. Я чувствую, что за это письмо могу простить Вильсону всё. Уж он-то понимает смысл слов, которые употребляет, и в этом вы можете быть уверены.

Кстати, о смысле слов, миссис докторша, дорогая, вы слышали последнюю историю о Луне с Бакенбардами? Говорят, на днях он посетил школу на лоубриджской дороге и решил устроить там что-то вроде экзамена по орфографии для четвертого класса. У них, как вы знаете, каникулы только весной и осенью, а летом они учатся — довольно отсталые дети у тех, кто живет на той дороге.

103

1 августа 1917 г. папа Бенедикт XV (1854–1922), занимавший папский престол с 1914 г., выступил с предложением о немедленном завершении войны, которое было проигнорировано воюющими сторонами.