Страница 5 из 8
Он устроился в кресле напротив, машинально я отметил, что он принял позу, идентичную моей. Я люблю читать книги по психологии и знаю, что такой метод расположения к себе собеседника называется «отзеркаливание». Его суть в том, что ваш визави копирует позу, в которой вы находитесь в момент общения, ваш мозг машинально это отмечает, и на интуитивном уровне вы понимаете, что этот человек из «вашей стаи», и начинаете неосознанно доверять ему. Я читал, что опытные мужчины пользуются таким способом, чтобы мгновенно расположить к себе женщину. Сам я никогда не пробовал, но пока и причины не возникало! И вот сейчас увидел, как психотерапевт пользуется своими знаниями. Но у меня это вызвало лишь раздражение. И я молчал. Тогда Андрей Евгеньевич начал задавать вопросы. Отвечал я вяло и в основном односложно: «да», «нет», «наверное».
И примерно через полчаса он решил закончить прием. Я вздохнул с облегчением.
– Можно идти? – спросил я и встал.
– Конечно, – спокойно ответил врач.
– Говорил же Дане, что со мной все в порядке! Только потратили ваше время!
– Нет, молодой человек, – ответил Андрей Евгеньевич, – с вами не все в порядке. Я не буду употреблять специальные медицинские термины, скажу лишь, что вы в угнетенном подавленном состоянии. Как я понял, не первый день и даже неделю. А это нельзя назвать нормой.
– Говорите прямо. У меня депрессия? – хмуро поинтересовался я.
– Да, – просто сказал он. – У меня большой опыт, а депрессия в наше время очень распространенное состояние психики. Особенно в крупных городах. Да и некоторые тестовые вопросы…
– Понятно! – перебил я его. – Вы тут меня еще и протестировали! А я думал, мы просто разговариваем. Хотя в основном говорили вы.
– Вот что, Максим, – Андрей Евгеньевич встал и подошел ко мне, – предлагаю вам еще один сеанс. Думаю, это вам поможет.
– Н-не знаю, – растерялся я.
Я понимал, что все еще тоскую по Вике, но ведь времени после разрыва прошло не так и много. И я был уверен, что подобное состояние вполне естественно и оно само по себе пройдет.
– Само это не пройдет! – сказал Андрей Евгеньевич.
Он словно прочитал мои мысли, и я вздрогнул.
– Лучше не затягивать! – продолжил он. – Думаю, мазохистские наклонности у вас отсутствуют, поэтому вы не стремитесь продлить это болезненное состояние. И почему бы от него не избавиться?
– Так пройдет, – пробормотал я.
Но тут же представил, как сейчас вернусь домой, снова начну думать о Вике, вспоминать ее, без конца анализировать, что было не так и как нужно было поступить в таком-то случае, затем лягу спать, но буду всю ночь ворочаться с боку на бок и снова думать о Вике. А утром проснусь вялый, хмурый, без желания что-либо делать и куда-то идти.
– Хорошо, – решился я. – Но я не хочу ходить к вам постоянно, я ведь не больной!
– Хватит и одного раза, – загадочно ответил Андрей Евгеньевич и улыбнулся.
Но такого оригинального метода вывода из депрессии я и представить не мог. Мы встретились на следующий день рано утром. Я с трудом встал, было темно, не хотелось выбираться из-под теплого одеяла и уж тем более куда-то ехать в воскресное утро. Но я не мог нарушить обещание, тем более доктор забирал меня прямо возле подъезда. Когда я вышел на улицу, то увидел, что густой туман окутывает все вокруг. Было даже плохо видно качели на детской площадке. Начало светать, и туман казался синевато-серым дымом, сквозь который тускло просвечивали огни города. Андрей Евгеньевич только что подъехал, он высунулся из машины и махнул мне рукой. Я быстро забрался в салон, поеживаясь от пробирающей сырости.
– Доброе утро! – жизнерадостно поздоровался он.
– Доброе, – вяло ответил я. – И куда мы в такую рань?
– Все увидишь, – сказал он.
Я не стал больше задавать вопросы, отвернулся в окно, но даже не отслеживал, куда мы держим путь. Привычная тоска снова навалилась. Туманная картинка этому лишь способствовала. Я уже жалел, что согласился на этот странный сеанс, и не верил в успех. Хуже всего, что мне было даже неинтересно, куда меня везет доктор.
Мы остановились в каком-то переулке. Когда вышли из машины, я огляделся. Впереди были раскрытые ворота, в туманном серо-сиреневом свете я увидел очертания церковных куполов, ветви высоких деревьев.
«Это церковь, – подумал я. – Неоригинально привезти меня в такую рань в какой-то монастырь! Надеюсь, доктор не собирается заточить меня в келью мужского монастыря!»
Но это оказалось Калитниковское кладбище. Когда мы пошли по узкой дорожке между могилами, меня начал пробирать не только сырой холод, но и инстинктивный страх. Зрелище было не из приятных. Влажные блестящие ограды, разномастные кресты и надгробья, цветные пятна искусственных букетов, овалы венков – я уже старался отводить глаза и не видеть всего этого похоронного антуража. На душе становилось все более муторно, меня даже начало подташнивать, и казалось, что от земли исходит какой-то мерзкий запашок. Но Андрей Евгеньевич молча и уверенно шел вперед, мне ничего не оставалось делать, как следовать за ним. И вдруг черные тени пронеслись над нашими головами, я вскрикнул и закрыл лицо руками. И даже карканье не привело меня в чувство. Я дрожал от невыносимого страха.
– Это обычные вороны, – раздалось рядом со мной. – И мы уже пришли.
Я опустил руки и открыл глаза. И ощутил ни с чем не сравнимый ужас. Мы находились в углу кладбища среди старых запущенного вида могил. Одна из них, огороженная покосившейся решеткой, была усыпана пожухлыми ржавыми листьями и выглядела осевшим холмиком. Но рядом была вырыта свежая яма. Мало того, возле нее стоял раскрытый гроб. Несколько зажженных длинных белых свечей, воткнутых прямо в землю возле него, лишь усугубляли впечатление какой-то безысходности. Я уже трясся всем телом. Это туманное кладбище, черные ветви деревьев, исчерчивающие небо ломаными линиями, покосившиеся кресты и раскрытый «свежий» гроб вызывали из самых глубин души такой ужас, что казалось, будто я скончаюсь прямо сейчас и никто мне не поможет. Все происходящее было за гранью добра и зла, я ощутил холодное касание вечности и не мог унять дрожь.
– Ложись в гроб, – предложил Андрей Евгеньевич.
– Нет! – вскрикнул я и отступил назад.
– Почему? – спросил он.
– Нет, нет, ни за что! Отпустите меня! – бормотал я.
– Я не понимаю тебя, – продолжил он. – Ты же сам последнее время активно загоняешь себя именно в этот гроб… Так вот он, перед тобой! Почему бы не лечь? И не ощутить во всей полноте свое близкое будущее? Смелей, Макс! Зачем тебе жизнь без твоей девушки? Ты же хочешь этого – уничтожить себя? И вот тебе возможность генеральной репетиции, если можно так выразиться.
– Нет, нет! Я хочу жить! – с трудом выговаривал я, так как мои зубы стучали. – Я молод, зачем мне в этот гроб?!
– Вот и я спрашиваю: зачем? – ответил Андрей Евгеньевич. – В чем смысл твоего поведения?
– Я дурак! Какой ж я дурак! Я веду себя… я больше не буду… моя жизнь прекрасна! Я здоров, у меня есть родные, друзья… я уверен, что вот это все… – Я обвел взглядом могилы и замер, глядя на гроб. – Вот это все не для меня!
– И все-таки я бы советовал тебе полежать в гробу, – настаивал Андрей Евгеньевич. – Уверяю, это ощущение ты запомнишь навсегда, и как только возникнет малейшее желание депрессовать, сразу вытащишь его из уголков памяти. Давай!
И он взял меня за руку и чуть ли не силой подтащил к гробу. От ужаса я уже плохо соображал и как-то обессилел. Наверное, поэтому перешагнул через бортик и лег на дно. Никогда, никогда не забуду этого запредельного ощущения сводящего мозг страха. А тут еще словно ниоткуда появилась фигура в черном одеянии с надвинутым на лицо капюшоном. Я увидел, как меня начинают обкладывать белыми искусственными розами, заорал и вылетел из гроба. Я бежал как сумасшедший от этого жуткого места моего якобы погребения, странно, что я нашел выход с кладбища. Остановился только возле машины доктора. Я уперся лбом в крышу автомобиля и замер. Она была ледяной и влажной, это привело меня в чувство. Андрей Евгеньевич появился минут через двадцать. Он внимательно на меня посмотрел, но промолчал. И лишь когда высадил меня возле подъезда, сказал: