Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 3 из 13



— Мы можем ехать чуть быстрее? — спросил он с надеждой возницу.

— По таким дорогам хорошо, если вообще будем ехать, — засмеявшись, ответил старик, — не отвалится колесо, не споткнется лошадь, — перечислял он возможные препятствия к дальнейшему передвижению вперед, — не нападут разбойники, которыми вон тот лес просто кишит.

Уил откинулся на спину. Над ним нависало голубое небо, оттеняемое только ветками деревьев, мимо которых они проезжали. Всадники подъехали совсем близко.

— Стой! — услышал он знакомый голос. — Стой, тебе говорят!

Старик повиновался и со вздохом оглянулся на преследователей.

— Надеялся миновать хоть этот отрезок тихо-мирно, — пробормотал он, — кругом теперь разбойничают. Не успеваешь и мили проехать.

— Уильям! Вылезай! — послышался голос отца. — Ты прекрасно понимаешь, что твоя затея провалилась.

Уил сел, свесив ноги из телеги: «Ага, мой отец, отец Анны, брат Анны, кузен и наш сосед. Хорошая компания. Поехали все кому ни лень».

— Возвращаемся домой, — брат Анны лихо выхватил из телеги небольшой мешок с вещами Уила, — скажи спасибо жене, а то я бы вызвал тебя на дуэль!

— Спасибо, — сказал Уильям вознице и прыгнул на землю, — обратно пойду сам.

Телега медленно поехала дальше, увозя с собой мечты о побеге.

— Садись за мной, — предложил отец.

— Пойду пешком. Торопиться мне некуда, — огрызнулся Уильям.

Они ехали впереди, время от времени оглядываясь на беглеца. Он брел не спеша, засунув руки в карманы брюк и насвистывая какие-то простенькие мелодии. Ему было двадцать четыре года, он был высок и статен, с благородными чертами лица, длинными, темными, вьющимися волосами, лихо закрученными усами и бородкой клинышком. Его возвращали в Стрэтфорд к жене, двум дочерям и сыну. Телега давно скрылась за поворотом, увозя мечты о Лондоне с собой.

В город он вошел понурый и уставший от долгого пути. Смеркалось. Из дома навстречу ему выбежала Анна. Она заключила его в объятия, поцеловала в щеку и прильнула к груди.

— Забирай блудного мужа, — крикнул ей довольный таким исходом сосед, — и в следующий раз держи по крепче.

В гостиной к ужину был накрыт стол.

— Садись, поешь, — ласково пригласила Уильяма жена.

Он хотел было отказаться, но один только вид еды вызвал урчание в желудке, и Уил устало плюхнулся на стул.

— Зачем ты уехал? Разве тебе так плохо живется со мной? — с обидой в голосе спросила Анна. — Я родила тебе троих детей. Я забочусь о тебе, как могу. Люблю тебя, — казалось, еще чуть-чуть, и она расплачется.

— Все в порядке, Анна. Дело не в тебе. — Пришлось отложить ложку в сторону. Аппетит начал пропадать.

— А в чем дело? — поинтересовалась она, промокнув глаза платком.

— Я хочу добиться чего-то в жизни, а не прозябать здесь. Ты не понимаешь, что я вовсе не отказываюсь от своего долга перед семьей. Я буду искать работу в Лондоне и стараться обеспечивать вас всем необходимым, — Уил покачал головой, — зачем ты устроила эту погоню за мной?

— Я не могу представить своей жизни без тебя, — по лицу Анны все-таки потекли слезы, — дело не в деньгах. Как я смогу жить одна? Я ведь люблю тебя.

— Любовь! Любовь — это когда ты даешь возможность тому, кого любишь, жить свободно, не сковываешь его цепями по рукам и ногам. Когда ты хочешь, чтобы любимый человек был счастлив.



— Ты не счастлив со мной? — всхлипнула Анна.

— Я не счастлив в Стрэтфорде! Я хочу попытать удачу в Лондоне. Я не бегу от тебя. Я бегу от той жизни, которую ненавижу всей душой. От невозможности делать то, что хочу, к чему стремится моя душа. Анна, сюда приезжала театральная труппа. Они согласны были взять меня, — Уильям вздохнул, — они ждали меня. Был шанс все перевернуть, все изменить.

— Почему ты бежал? Почему не объяснил мне все так, как объясняешь сейчас?

— Ты бы поняла? Ты хочешь сказать, что отпустила бы своего мужа на все четыре стороны? Анна, не обманывай себя и меня. — Уильям посмотрел в голубые глаза жены и не прочел там ничего для себя нового. Преданность, любовь, печаль — что можно увидеть еще и глазах жены? И разве это так уж плохо — увидеть то, что он в них увидел? — Прости. Я причиняю тебе боль. Мне ничего не остается, как остаться.

Анна встала и молча начала убирать со стола.

— Оставь, — он дотронулся до ее руки, — посиди. Оставь посуду. Уберешь позднее.

— А ты поешь. Почти ведь не дотронулся до еды, — Анна подвинула ему тарелку с мясом поближе, — ты не ел весь день. Проголодался наверняка.

— Ты права. Голоден ужасно, — он все-таки начал есть снова, — обратно шел пешком. Проголодался и устал.

— Брат хотел вызвать тебя на дуэль, — проговорила Анна еле слышно, — я умоляла его этого не делать.

— Знаю. Он мне об этом сообщил. Что ж, у него все еще есть шанс.

— Не говори так. Вы мне оба дороги. Смерть одного из вас будет невосполнимой потерей. Но ты должен и его понять. Он хотел вступиться за честь сестры, — Анна снова потянулась за платком.

— Один раз мы с ним уже едва не подрались. У твоего брата, по-моему, нет других способов решать проблемы. Не расстраивайся. И тогда, и сейчас ты получила, что хотела. И без всякой дуэли. Впрочем, я не жалею, что женился на тебе, Анна. Поверь, — Уильям встал из-за стола и пошел к лестнице, — устал. Пойду спать.

— Спокойной ночи, — Анна грустно посмотрела ему вслед.

Несмотря на усталость, Уил долго не мог уснуть. Он вспоминал провалившийся побег и ворочался с боку на бок. В конце концов, он встал, достал чистый лист бумаги и начал писать.

СЦЕНА 3

27 ноября, 1582 год

Стрэтфорд-на-Эйвоне. Улица возле церкви

У алтаря он шепчет слово «да», прощаясь с прежними надеждами, мечтами. Сжимает руку Анны, смотрит вдаль и словно просит помощи у Бога. В глазах печаль застыла, юности порывы остались в прошлом. Что теперь? Лишь помогать отцу и колыбель с дитём покачивать рукой усталой. Стихи, латынь — забыть. Зачем они в той жизни, что казалась неприглядной обузой для других, не для него. Теперь он видит, как судьба клюкою безобразной калечит планов радужных основы.

— О, Боже! Это ль ты мне заготовил заранее на небе? Не рушил ты мечтаний, не намекал на тщетность их. Наказать решил за дерзость, за удовольствия, которые украдкой я получал полночными часами. Вот расплата за то, что шел к мечтам дорогой непрямою. За то, что попытался получить от жизни все, а получил лишь малость, нестоящую бывших притязаний.

— Да! — невеста произносит рядом. Три месяца волнений позади — сумели Уильяму внушить необходимость жениться вовремя, до Рождества обрядов. Несчастлив он пока — так что ж, не каждый бывает рад вначале. Так же как мужа новоявленного, взгляд Анны к Богу обращен. — Я обещаю его счастливым сделать. Пусть моя любовь поможет Уильяму в страданиях жестоких. О нет, пусть не страдает он! Пусть легкой жизнь покажется ему. А все страданья, Боже, лишь на меня падут. Как наказанье за счастье принадлежать любимому навек!

— Аминь!

На улице и ветрено, и зябко, и небо тучами покрыто беспросветно. В воздухе не пахнет цветами, птицы умолкли, завершив свое бездумное на воле щебетанье. Горожане расходятся, чтоб дома продолжить разговоры досужие свои. Родители едва скрывают радость: их дети, правил не нарушив, обвенчались. А будет ли подарено судьбою им счастье, то вопрос напрасный, который их совсем не беспокоит. О другом отцы семейства, молча, размышляют: как пристроить деньги получше, как семейные дела поправить, мечтают внуков нянчить на досуге. А были ли когда-то иные притязанья в их головах? Хотелось ли бежать из Стрэтфорда родного подальше? Прочь из захолустья, где каждый день похож собой на предыдущий? Где незнакомого лица не сыщешь, как ни старайся ты? Бывало ли смятение в душе, порывы, что гасить так сложно?

Уильям тщетно старается невесте улыбаться, пытаясь, радость показать, скрыв души смятенье. Он смотрит вдаль, глаза полны печали, тоски по дням беспечным.