Аватара

— …чертова прорва всякой ерунды, с которой еще нужно разобраться. И конца ей не видно. Ты справишься лучше, чем я, дорогая. И было бы отлично, если бы ты приехала сюда. Но я все доказываю себе, что это не слишком практично, а потом отыскиваю в своих аргументах ошибку.

Вскоре он, однако, упомянул имя Кейтлин. Сперва Лиз пропустила эту часть, но потом прикусила губу и повторила ее. После села и задумалась. Наконец просмотрела свой ответ, над которым сидела, когда позвонила Аурелия Хэнкок: появились и важные подробности. Но прежде чем внести их, следовало сделать нечто более важное.

Поглядев с экрана, ее электронный Doppelganger объявил:

— Твои новости пугают меня. Позволь мне поговорить с ней. Последующие несколько минут предназначены для нее. Следующие пять минут предназначены для меня.

Неловко прокашлявшись и переменив позу, она проговорила:

— Кейтлин, дорогая, привет. Salud. To, что Дэн рассказал мне о тебе, звучит неважно. Правда, он не был многословен, отчасти потому, что ему особо нечего сказать. Твоя жизнь, похоже, более или менее приходит в норму. Но он не вспоминал никаких ваших шуток, а он обычно делится ими со мной. Или… — прозвучал далекий замок, и запись остановилась.

Помедлив, Лиз вновь включила запись и проговорила через разделявшие их световые годы:

— Дэн, это для Кейтлин. Только для нее. Отключись, и пусть она выслушает остальное. Мне есть что сказать тебе, но я запишу это на следующей полосе. — Она знала, что муж с уважением отнесется к ее просьбе.

— Кейтлин, лучше не показывай это Дэну. Скажи ему, что дело ограничилось женскими разговорами. Господь знает, сколько у него хлопот. И тяжелее для него твое горе. Прошу тебя, — сказала Лиз внезапно охрипшим голосом. — Пойми, передо мной ты ни в чем не виновата. Я просто не способна представить себе все, что вы пережили. Или чего хотите теперь, и это беспокоит меня более всего. Ты затерялась во сне о прошлом, и он чувствует это и… — Она справилась с волнением. — Тебе надо вернуться. Ради себя, ради него и — да — ради меня. Я могла бы купить билет до Земли, Кейтлин, поскольку Дэн намеревается провести там еще не один месяц. И так бы поступила, если бы ты не нуждалась в нем целиком. Он не должен уступить тебя той псевдожизни, в которую ты погрузилась. Я должна помочь ему. Я поняла, сколь много ты для меня значишь. — Она вздохнула. — О да, я завидовала тебе и, вне сомнения, буду завидовать в будущем. Но не ревновать. Никогда. Мы обе любим его, и он любит нас обеих. Так почему же нам не позаботиться друг о друге? — Она усмехнулась. — Быть может, настанет день, когда и он позавидует мне немного… или ощутит легкую ревность, которая не будет ранить его. Кейтлин, возвращайся домой. Я не видала звездных краев, где ты побывала, но я старше тебя и видела такие стороны жизни, с которыми ты, может быть, не знакома. Позволь мне позвать тебя…

Закончив, Лиз поднялась и потянулась. Завтра она еще раз просмотрит свою речь и отредактирует ее для большей ясности. Она знала, что дала правильный совет, и надеялась, что он поможет. А теперь ромашку для сна, немного Сибелиуса и в постель. Завтра утром потребуется много сил. Хватит изображать из себя Гризельду и Пенелопу. Завтра будет много работы.

Глава 50

В тот год весна пришла в Ирландию, и однажды утром Бродерсен с Кейтлин отправились в долгий поход.

Они выбрали графство Клэр. Построенный пять столетий назад, потом заброшенный, позже реставрированный, нанятый ими коттедж тем не менее хранил воспоминания поколений, которые рождались под этим кровом, вырастали, влюблялись, зачинали и воспитывали детей, трудились, страдали, скорбели, смеялись, пели, мечтали, старели, умирали и были оплаканы. Невысокий, выбеленный под покрытой мхом соломенной крышей, он стоял в одиночестве высоко над морем; прежние обитатели этого дома держали овец. Приют рыбакам предоставляла расположенная в бухточке деревенька — в нескольких километрах отсюда. Обитатели ее придерживались старинных манер; они не мчались информировать всех о временных соседях и почитали право на уединение тех, о ком рассказал им священник. Встречая знаменитую пару на улицах или на берегу, вывозя их в море на лодке, попивая с ними в пабе, сельские люди ограничивались дружелюбным общением.

— Прекрасный день, — проговорил Бродерсен. Взяв рюкзак с ленчем на плечи, он огляделся.

На западе орляк и утесник внезапно обрывались у края утеса. Колеблемые невысокими волнами, бурые воды вдали отливали изумрудом и ртутью. Ближе они взрывались прибоем, выбрасывая белые фонтаны у скал. Рокот волн доносился и до этих высот. К югу земля была неровной, к северу еще больше; на восток она уходила зеленой равниной к синей громадине горы, вершина которой была целью их с Кейтлин прогулки. Боярышниковые изгороди вдоль вьющихся дорог пенились белым цветом. Из редких сельских домов поднимался дым к небу, по которому плыли редкие облака. Ближе виднелись травянистые откосы рата, округлый вал, охранявший чье-то владение во времена, когда Эрин еще не знал Св. Патрика; опустев, он стал известен как обиталище сидов, первые повести о которых начали рассказывать задолго до того, как Галилея узнала Христа.

Прохладный ветер нес запахи моря, почвы и растительности. Высоко над головой пел жаворонок.

— Вот. Ага, — проговорила Кейтлин, — словно бы страна прощается с нами и благословляет в дорогу.

Он оглянулся; тяжелая плотная куртка и брюки не могли скрыть изящество ее стройной фигуры. Бронзовые волосы перехватывала лента, над нею трепетал выбившийся локон. Прикосновение солнца уже покрыло лицо легким загаром, глаза Кейтлин казались более зелеными, чем набирающие силу поля, а в улыбке проступала такая радость, которой Дэн не видел с тех пор, как она отправилась на корабле к Иным, до сих пор, когда они решили немного пожить в этом месте.

— Она послала со мной свое лучшее благословение, — сказал он. — Тебя.

Кейтлин усмехнулась:

— Ну, Дэн, из тебя получится настоящий поэт.

— Нет, это не моя специальность, но — ах ты, пес, — дело в том, что я все пытаюсь рассказать, какие чувства испытываю к тебе, и не могу этого сделать.

— Свои чувства ты лучше демонстрируешь другим способом, можешь это сделать, когда мы окажемся на той вершине. Но сперва нам нужно добраться туда. Пошли. — Она взяла его за руку и повела вниз по тропе к узкой грунтовой дороге, вьющейся между цветущими изгородями то вправо, то влево, но все-таки в нужном им направлении. Когда они выбрали правильный темп — сокращаются мышцы, мягко ступают ботинки, наполняются легкие, пульсирует кровь, — он спросил:

— И еще одного я никак не могу передать, Пиджин, насколько я рад тому, что ты вновь вернулась в себя. Рад?! Но я бы умер ради этого.

Она посерьезнела:

— Неужели я была столь далека?

— О нет. Тот, кто не знал тебя прежде, никогда бы не заметил, что с тобой произошло нечто странное.

— Надеюсь, — в голосе ее слышалась печаль. Экипаж «Чинука» сохранил в тайне только одно: существование аватар. «Я обязываю вас молчать об этом, — сказала она своим спутникам. — Ради меня, ради Иных, ради всех людей».

Бродерсен добавил ее словам силу, напомнив, к каким безумствам, обманам, пустым мечтаниям — и без всякой пользы — могут привести подобные сведения. Безусловно, Иные верили, что его экипаж даст и выдержит это обещание, и потому отчасти отпустили их домой. Всем прочим было достаточно знать, что решение приняли Иные.

Шагая возле Кейтлин, Бродерсен продолжил:

— Дело не в том, что ты не сердишься или важничаешь… Таких глупостей ты не допускаешь, но в тебе словно умер ребенок. Ты пела, только если тебя просили, и то лишь грустные песни, и не складывала новые. Ты не дразнила меня, не скакала по коридору… не совершала миллиона привычных поступков. В постели со мной… конечно, ты наслаждалась по-своему, но не испытывала радости. Иногда я заставал тебя в слезах, в особенности по ночам, когда ты полагала, что я сплю, или же я потом замечал, что ты плакала. Ты не стала объяснять причин, поэтому я делал вид, что ничего не замечаю.