Посмертная речь Сталина

Как сообщает Н. С. Хрущев в докладе, текст этого письма был роздан делегатам XX съезда.

Характеристике И. В. Сталина также посвящено добавление к записям от 25 декабря 1922 г., как сообщается записанное 4 января 1923 г. уже другим секретарем В. И. Ленина— Л. А. Фотиевой (1881–1975):

«Сталин слишком груб, и этот недостаток, вполне терпимый в среде и в общениях между нами, коммунистами, становится нетерпимым в должности генсека. Поэтому я предлагаю товарищам обдумать способ перемещения Сталина с этого места и назначить на это место другого человека, который во всех других отношениях отличается от тов. Сталина только одним перевесом, именно, более терпим, более лоялен, более вежлив и более внимателен к товарищам, меньше капризности и т. д. Это обстоятельство может показаться ничтожной мелочью. Но я думаю, что, с точки зрения предохранения от раскола и с точки зрения написанного мною выше о взаимоотношении Сталина и Троцкого, это не мелочь, или это такая мелочь, которая может получить решающее значение».

Кроме этого, Н. С. Хрущев огласил еще два не публиковавшихся ранее документа:

— письмо Н. К. Крупской председательствовавшему в то время в Политбюро Л. Б. Розенфельду (Каменеву), с жалобой на И. В. Сталина, который был груб с нею в телефонном разговоре, отчитав ее за то, что она довела до сведения В. И. Ленина некие политические сведения вопреки запрету врачей волновать Ленина политикой до тех пор, пока он не поправится после инсульта, происшедшего с ним в декабре 1922 г.;

— личное письмо В. И. Ленина И. В. Сталину с требованием извиниться перед его женой — Н. К. Крупской за грубость, проявленную в том же телефонном разговоре.

Эти письма произвели на депутатов съезда соответствующее впечатление: получалось, что И. В. Сталин оказался во главе партии чуть ли не вопреки воле Ленина, который якобы пытался предостеречь партию от избрания Сталина ее вождем. И с того времени публицисты — приверженцы схемы понимания истории, предложенной XX съезду Н. С. Хрущевым, — многократно комментировали «Письмо к съезду» В. И. Ленина, особенно смакуя добавление к письму от 4 января 1923 г.: дескать, еще В. И. Ленин предупреждал, да не вняли… Но чуть ли не единственное, что ускользнуло от их понимания, — так это именно то, от чего в действительности предостерегал В. И. Ленин большевиков, а также и то обстоятельство, что Ленин этим письмом фактически рекомендовал партии большевиков Сталина в качестве своего преемника.

Чтобы понять, от чего в действительности предостерегал В. И. Ленин партию в «Письме к съезду», давайте спокойно, без буйства эмоций, рассмотрим характеристики, данные Лениным членам ЦК ВКП (б). Все претенденты на должность лидера партии, как бы она ни именовалась, кроме И. В. Сталина, характеризуются В. И. Лениным прямо как небольшевики (Троцкий), как субъекты, на которых нельзя полагаться в деле (Каменев, Зиновьев, Троцкий, которого в одной из своих работ В. И. Ленин назвал «иудушкой»), как бюрократы, способные оторваться от живого дела, увлекшись административным формализмом (Троцкий, Бухарин, Пятаков).

Остается один И. В. Сталин, который уже сосредоточил в своих руках необъятную власть на посту генерального секретаря, что говорит о его деловых организаторских качествах, об умении поддерживать определенное соответствие формы (административной стороны) и содержания (т. е. самого дела) и способностях к руководству; однако наряду с этим он бывает груб, нетерпим к другим, капризен.

При таких характеристиках всех «вождей» добавление к «Письму» от 4 января 1923 г. — пустая риторика для слушателей: «Надо бы избрать не Сталина, а кого-то другого: такого, как Сталин, по деловым качествам, но который не был бы груб и обладал бы большей терпимостью. Вы не знаете такого? — а то я не знаю».

И в то же время это — намек Сталину: «Учитесь сдержанности, дорогой товарищ, а то при всех Ваших хороших деловых качествах не сносить Вам головы: повторите мою судьбу — уберут раньше, чем успеете сделать дело. Сами видите, большевистских-то кадров, способных к руководству, среди «вождей» партии нет… а дело большевизма продолжать надо, не то пустобрехи-интеллигенты совсем на голову народу сядут».

Если же постараться оценить восприятие разными людьми, не знающими закулисной подоплеки, данных В. И. Лениным в «Письме к съезду» характеристик членов ЦК, то для одних в нем значимо одно, а для других — совершенно другое.

То, что И. В. Сталин бывает груб, позволяет себе не придерживаться «хороших великосветских манер», было значимо (и значимо ныне) для представителей беззаботно говорливой интеллигенции в рядах партии и для «вождей», которые также вышли из интеллигенции либо приобщились к ней в ходе профессиональной революционной деятельности. Для них в качестве лидера партии предпочтительнее интеллигенты-говоруны, такие же, как и они сами.

Но в среде простонародья, занятого реальным делом, от успеха которого зависит жизнь (т. е. в партийной массе), в те времена грубость не считалась серьезным пороком, как то было в кругах рафинированных интеллигентов. В простонародье на грубость человека не обращали и не обращают доныне особого внимания, если человек обладает деловыми качествами, полезными обществу, или если за внешней грубостью скрывается доброта. Вереде простонародья обычно нетерпимы не к грубости, а к тому, если кто-то куражится над другими, злоупотребляя своим социальным статусом или способностями, что может протекать и в изысканно-вежливых формах.

Если бы Ленин написал, что Сталин глумлив и куражится над товарищами по партии, — то к такого рода предупреждению отнеслись бы иначе. Но Ленин этого не написал, поскольку к такой характеристике Сталина у него не был оснований.

И не надо забывать, что если об общении с И. В. Сталиным мы можем знать по свидетельствам современников, многие из которых писали с чужих слов, и которые отфильтрованы антисталинистами в последующие времена, то в те годы реальный опыт общения с И. В. Сталиным был не только у В. И. Ленина, Н. К. Крупской и других «вождей» партии. Поэтому о «политесе» И. В. Сталина могли быть и иные мнения, не совпадающие с высказанным В. И. Лениным в «Письме к съезду» и потому не ставшие культовыми в эпоху после XX съезда.

В годы перестройки, когда снова активизировалась «борьба со сталинщиной», по телевидению как-то показали документальный фильм, снятый в месте последней ссылки Сталина в Туруханском крае. Под бетонным каркасом «аквариума», в котором некогда стоял защищенным от непогоды дом-музей, — пусто. На стенах надписи: как проклятия в адрес Сталина, так и просьбы о прощении за то, что после его ухода в мир иной не уберегли СССР — первое большевистское государство.

Потом показали старушку — жительницу той деревни, которая помнила Сталина по жизни в ссылке. Ей задали вопрос: «А что вы помните?» Когда прозвучал этот вопрос, из ее глаз просияла юность, и она ответила: «Добрый был. Людей травами лечил…».

Так что с разными людьми И. В. Сталин, судя по всему, вел себя по-разному — в зависимости от того, какие это были люди, что они несли в себе, что давали обществу и что в них видел сам И. В. Сталин…

В итоге на основе таких характеристик, данных «вождям» В. И. Лениным, и личного опыта общения и работы со всеми вождями — большевики в ВКП (б) поддержали именно И. В. Сталина в качестве лидера партии.

О начале войны и «Ленинградском деле»

В докладе Хрущева на XX съезде И. В. Сталин прямо обвиняется в поражениях на первом этапе войны с Германией и в том, что страна была не подготовлена к войне. Этот вымысел, запущенный в общественное сознание XX съездом, широко распространился в обществе и стал одним из главных орудий антисталинской пропаганды.

Между тем, одной из главных причин военной катастрофы 1941 г. было то, что командующий Западным особым военным округом генерал Д. Г. Павлов не выполнил директиву Генштаба от 18 июня 1941 г. о развертывании войск в соответствии с планом прикрытия государственной границы. Более того, как показывает детальный анализ хода военных действий на советско-германском фронте, Д. Г. Павлов был не единственный пособник вермахта среди высшего командного состава. «Странности» в поведении командования, ведущие к поражениям, прекратились только в 1943 г., после того как итоги Сталинградской битвы показали, что Германия не в состоянии разгромить СССР.