Новые небеса

  Яна Юльевна Завацкая

  НОВЫЕ НЕБЕСА

роман

Повествование о смелых людях в пяти частях.

   Огонь пришел Я низвесть на землю, и как желал бы, чтобы он уже возгорелся!

   Лк 12; 49.

   Prima

   В северной полосе наступило безвременье. За окном палаты висела мутная, серо-бурая пелена, временами сочащаяся на стекло дождем. Неизбежный исход золотой осени, когда листья уже намокли, свалялись в бурые комья слякоти, а снег так еще и не выпал. Снежный десант накапливался наверху за прикрытием туч в ожидании приказа, и небо набухало влажной, грязно-серой тьмой.

   А может быть, просто -- скука, постоянная боль, не сильная, но муторная, выматывающая нервы. Тоска. Одиночество. Не хотелось сочинять ничего. Хотелось вообще только одного -- поскорее выйти отсюда. Боже мой, а ведь как мечталось недавно о свободном времени, о том, чтобы просто полежать и ничего, ничего не делать...

   Вот и домечталась.

   Тебе повезло, сказала себе Ивик, с трудом поворачиваясь на левый бок. На левом боку лежать немного больно, но если аккуратно -- то можно. Тебе повезло просто сказочно, невероятно. Тебе всегда везет, ты с детства умела хорошо устраиваться. Вот и в этот раз -- тебя могло разорвать на куски. Шина, говорят, и разорвало. Ивик этого уже не видела, ей потом рассказали. Могла лишиться руки, ноги, или не дай Бог, глаз. Как например, случилось с Рицей, сестрой по сену.

   В общем, могло быть все, что угодно, а получилось -- всего лишь несколько осколков в тушку, одна полостная операция, одна перебитая ключица, еще немного полежать, и ты здоровый человек. Можешь опять встать в строй.

   Позитив, как говорят на Триме. Надо быть оптимистом.

   Лейта, соседка по палате, со своим мужем ушла куда-то. Лейта уже вставала и ходила. Ее часто навещали.

   Марк тоже иногда приходил к Ивик. Но у него мало времени. Он занят. Обычно являлся по выходным, с ребятами.

   Восемнадцатилетняя Миари приезжала отдельно. Она в прошлом году закончила профессиональную школу, теперь работала генетиком и проходила специализацию в Шари-Пале. Ивик тоже когда-то собиралась стать биологом, и мама этого так хотела. Миари исполнила мечту бабушки.

   Из Шари-Пала -- только авиацией, каждую неделю не налетаешься. Дочь прилетала всего два раза, и первый раз Ивик ее практически не видела, первые дни сознание почти не приходило.

   Близнецам шестнадцать лет, и они учатся неподалеку. Шета направили обучаться в академию по специальности инженер-строитель, а Фаль попал в касту гэйн-вэлар. Он стал танкистом, маленький, шустрый, гиперактивный Фален. Броня крепка, и танки наши быстры. Ребята приходили к Ивик вместе с Марком. Сидели, разговаривали, как с подружкой. Ивик не могла понять, как дети ее воспринимают. Для нее самой мама очень долго была всемогущей волшебницей. Возвышалась как гора. Одним словом могла вознести или втоптать в ничтожество. Мама всегда была сильной, здоровой, преуспевающей, а Ивик в сравнении с ней -- слабой и никчемной.

   А как воспринимают ее собственные дети? Она -- никакая. Лежит тут и даже рукой пошевелить не может. Ее даже поить надо через трубочку, придерживая голову. Раньше она редко появлялась дома, и когда появлялась -- не занималась никаким воспитанием, а только баловалась с ними, играла, ласкала их, задаривала игрушками и вкусностями с Тримы. Она позорно мало знала об их школьных делах, о проблемах -- только то, что они сами расскажут. Пустила на самотек. Какая из нее мать? Никакая.

   Но кто знает, как оно лучше? Ведь у них все наоборот: Ивик, мать -- слабая и никчемная, зато дети -- сильные и здоровые, самостоятельные и активные. Их любят в коллективах. Они в итоге, даже хулиган Фаль, выросли нормальными людьми, неплохо устроены (хотя -- кто в Дейтросе устроен, собственно, плохо? Такого не бывает).

   И все же Ивик мучила совесть. Или что-то другое, маскирующееся под совесть.

   Марк сидел рядом, рассказывал ей домашние и рабочие новости. Хорошо бы летом поставить навес, как у иль Рена. С брезентом обещали помочь на работе. Кошка, кажется, опять беременна. Объект не успеваем сдать к сроку, не знаю, что и делать. Бригадир иль Верой -- сволочь, опять перехватил завезенные плинтуса...

   Все было как раньше. Только раньше он каждым словом сообщал "я люблю тебя", а сейчас просто так говорил.

   С этим можно жить. Ну и что? Большинство так и живет, и это нормально. Мы родные друг другу люди, успокаивала себя Ивик. Смотрела на мягкий профиль мужа, приплюснутый нос, пухлые губы. Родной, близкий... неужели лучше было бы, если бы его не было совсем? Ужас!

   Она любит Марка. Она привязана к нему. Вот только жаль, что он приходит так редко.

  -- Может, в среду заскочишь? - спрашивала она с деланным равнодушием.

   Главное -- не давить. Не требовать. Марк тяжело вздыхал.

  -- В среду у нас... и вообще знаешь, сейчас с этим объектом так сложно. А до тебя ехать полтора часа...

  -- Пройди через Медиану, может, ближе получится...

  -- Да вряд ли! Где врата будут -- неизвестно. И дорогу искать сложно. И возиться еще, пароль получать... какой смысл?

   Ивик соглашалась. Да, Медиана -- это риск. Гэйны иногда предпочитают Медиану обычному транспорту. Но ведь Марк не гэйн. Он вообще не сможет себя защитить, если что. Любому дейтрину с детства внушили, что Медиана -- опасна, поэтому в нее не суются просто так. Кроме того, надо получить пароль-пропуск, это тоже требует времени. И главное - сложности ориентирования в Медиане. Гэйнов-то этому учат.

   Марк уходил. Ивик понимала, что дело не в дальней дороге, и не в объекте. Что раньше Марк приходил бы к ней каждый день. Взял бы отпуск. Поселился бы в больнице. А теперь вот -- уже и не надо.

   А ведь ей тяжело (внутри нарастала обида). Медсестер не хватает. Соседке и самой плохо, не будешь ее дергать. Пить хочется, лежишь часами, пока кого-нибудь дождешься. Ворочаться худо-бедно, через боль, стиснув зубы, сама научилась. Лежать неудобно, надо поправить подушку -- опять ждешь. А уж когда хочется в туалет... это вообще отдельная песня.

   Не говоря уже, что скучно, тяжело, думаешь только о болячках, о том, что вот Шин погиб, Мерка погибла, что вся сеть полностью завалена. И что будет с ее работой на Триме? Все плохо. Подумать бы о чем-то другом, отвлечься, поговорить -- но не с кем.

   Но лучше не думать об этом. Он же не обязан, правда? И не может все время сидеть с ней. У него работа. И... (скрипя зубами думала Ивик) у него своя жизнь. И тут же осознавала свою несправедливость -- у нее-то всегда была своя жизнь, творчество, размышления разные, друзья, а ему что же -- нельзя? Но ведь у нее это не так. А как -- не так?

   В общем, ладно. Пусть у него будет своя жизнь.

   Н видеть хорошее. Позитив. У нее есть муж. Свой, родной, любимый. Она-то его все равно любит. Да и он все-таки... наверное как-то любит. В общем, свой. Это -- позитивно. У нее семья. Не надо требовать сверхъестественного. Неземной любви, какого-то особого внимания. Как у всех -- так и у нее. В чем-то она виновата, в чем-то он виноват. Проехали. Живем дальше.

   Ивик мало навещали. Относительно мало, не каждый день. Лейту, как и остальных раненых, в день по два, по три раза.

   Это объяснялось просто. Ивик ведь не обычная патрульная гэйна. Что такое патрульная часть? Это маленький военный городок. Подразделение -- спаянная дружная шеха, почти семья, полсотни родных душ рядом. Не говоря о собственной семье. Воюют там же, где живут. Кто-то ранен -- вся шеха идет навещать. Ивик же на Триме работала в одиночку. С другими агентами знакомство шапочное. Да и нет у них времени навещать ее -- они же на Триме остались, далеко.

   И в Дейтросе никого почти нет. Просто не было времени завести друзей. Мама? Приезжала как-то раз. Привезла много вкусного, но Ивик не могла есть. Мама расстроилась. Поухаживала за ней. Спросила подозрительно про ожог на плече и шрамы, Ивик честно сказала, что это было очень давно. И правда -- это ранение она получила еще в 17 лет. С тех пор такого тяжелого не было, по мелочи только. А ведь мама с тех пор впервые увидела ее раздетой.