Осознание

Ближе к шести, когда Артем заметно устал, а я все еще не наговорилась, мы направились к нему домой, где нас уже ждал Серебряный. Он отдал пропуск Артема и сам поспешил вперед. Я помогла так же не спеша дойти Артему до зала и мы даже покурили с ним на входе. Когда пришло время заходить внутрь, на мое счастье к зданию подошли Альберт и Катя. Они тепло поздоровались с Артемом и даже смогли пару минут поговорить с ним об общих знакомых и вообще о жизни. Катя на мою просьбу провести меня в зал благосклонно кивнула, и мы пошли все внутрь.

Я и Артем сели на последнем ряду, причем я с умыслом с ним поговорить, а он, просто не желая пробиваться вперед, где Серебряный наверняка нам два места держал. Первым на трибуну поднялся старший офицер Контроля по лагерю и, обращаясь к собравшимся сказал:

- Мы рады, что вы собрались здесь так быстро. Растягивать не имело больше никакого смысла. Некоторые, особенно из мест ведения боевых действий еще задерживаются, но мы думаем завтра послезавтра и они к нам присоединятся. Пока по непонятным причинам задерживается руководство глядящих, но если прибудет один войсковой генерал, то у нас уже есть право считать его слова мнением совета правления. Он введен в курс дела. Не критично. Все равно процедура подписания актов в Гари уже выполнена и нас всех волнует судьба тех, кто так или иначе, добровольно или нет, получили доступ к нашим тайнам, и подпадает под нашу обговоренную заранее власть. Вы все в курсе, что только специальная комиссия ваших и наших специалистов безопасности вынесет решение о дальнейшем нашем сотрудничестве с вами. В идеале было бы, чтобы вы оставались там где работаете, а не пришлось бы вас вывозить к нам на курорты, так сказать… А потому все кто прибудут в лагерь пройдут обязательные собеседования на основании которых и будут сделаны выводы. Прошу вас сохраняйте спокойствие. - Сказал оратор, успокаивая ропот. - Это не означает, что вам не доверяют. Это не означает какие-то другие грядущие притеснения. Мы даже позволили вам всем сохранить свое табельное оружие, хотя как вы заметили наш персонал его не носит. И это только просьба, оставлять оружие, выходя из дома. В большинстве здесь работают гражданские специалисты… Далее тоже вопрос по пребыванию у нас. Когда вы будете посещать киносеансы, бары, спортивные площадки, постарайтесь не рассказывать нашим сотрудникам все те ужасы, с которыми вам пришлось столкнуться на войне. Не надо грязи, не надо циничных слов типа «война, что поделаешь». Помните, что все они из мира, где войну показывают, как очередное телевизионное шоу. Максимум, что стоит рассказывать о всей той катастрофе, что прокатилась по вашей стране, это итоги. Да, мол, победили и рады. Да, сейчас начнем с вашей помощью налаживать нормальную жизнь. Да, было всякое на войне, но вспоминать не хочется. Пожалуйста, отнеситесь к моим словам серьезно. Если многие из вас по своему объявленному желанию будут переселены на Землю, то, как стимул молчать скажу, что те, кто не воздержится от таких разговоров, переселены будут принудительно. Надеюсь вам все понятно. А сейчас я предоставлю слово гражданскому руководству лагеря, что расскажет вам о вашем временном пребывании здесь.

На сцену к трибуне поднялась, Катя и очаровывая всех своей улыбкой, поздоровавшись, сообщила:

- Пока что мы видим со стороны вашего руководства только исключительно точное выполнение пунктов договора. Инцидент, произошедший недавно, и некоторым вам достаточно известный пока еще в состоянии расследования. Смею вас заверить, что мы уже разобрались в нем и теперь просто завершаем следственные мероприятия. Мы рады, что ваше руководство в данной ситуации проявило себя готовым сотрудничать и оказывать нам всяческую поддержку. И сейчас пока вы будете гостить у нас, начинается самая сложная фаза наших отношений. Вывод нашей тяжелой техники. Площадка под Гарью уже готова к возврату синтез машин на Землю, а первая площадка уже принимает передвижные разведывательные комплексы и военную технику. Мы не наблюдаем пока препятствий для ее вывода. А потому уже к концу недели пакет с описанием заявленных технологий будет передан вашему правительству. Контейнер уже прибыл на первую площадку, содержимое проверено и вашими и нашими специалистами. Так что просто ждем, передаем, и на некоторое время, скорее всего до месяца, наши связи будут заморожены, чтобы подвести итоги и выработать новую стратегию наших отношений с Русью. Вам же это время понадобится, чтобы с вашими северными соседями урегулировать вопрос о передаче им указанных в вашем договоре территорий. Вопросы эти скорее касаются вашего руководства, а не вас самих, но сидя здесь, проходя тесты и собеседования, отдыхая и не имея связи с внешним миром, вы должны понимать, что там… все крутится, все работает. Мы же со своей стороны периодически будем информировать вас о происходящем в вашей стране.

Дальше. Все вы сегодня уже узнали, где находится офис контроля. Всем вам уже объяснили, что согласно договора вы служащие этой организации. Потому любые вопросы, которые у вас возникают по передвижению вне лагеря, по проживанию внутри лагеря, по передаче вестей своим родственникам, просто любые вопросы вы обязаны решать с ними и только с ними. В нашей стране Контроль отдельная закрытая организация. Она почти не контактирует по общим вопросам с гражданским управлением. Только, если по каким-то отдельным причинам, офис контроля не может удовлетворить ваши запросы, и если вы получили у них разрешения обратиться ко мне, тогда находите меня и уже я буду решать ваши проблемы. Кстати я тоже офицер Контроля.

Среди вас нет лишних или левых людей. Все вы были довольно долгое время проводниками наших идей. Все вы контактировали с нашими специалистами. У многих у вас даже появились друзья среди нас Землян. Потому я хочу, что бы вы понимали, мы вам благодарны. И хотим сделать ваше вынужденное здесь пребывание максимально хорошим. Просто отдыхайте, набирайтесь сил. У многих из вас отпуска не было очень давно…

Организационное собрание оказалось довольно долгим. И что самое смешное, что все прибывшие понимали, что они просто стали заложниками дальнейшего поведения правительства глядящих. Но то ли ему безоговорочно верили, то ли не думали, что земляне способны всех разом уничтожить, возникни в головах совета идея не выполнить договор, но буквально все были почти довольны таким странным принудительным отдыхом. А еще все они таяли от ощущения, что с ними носятся как с младенцами.

Сразу с собрания всех повели на ужин. Сытно накормили, дали наговориться в столовом комплексе построенном отдельно. Всем подали на столы вино и даже водку, но в меру и я бы сказала даже мало, боясь, что эти вояки начнут буянить вечером по лагерю. Потом буквально всех проводили по территории и многие пожелали остаться в баре и кинозале, удивляясь и радуясь возможности бесплатно посмотреть фильмы и недорогой выпивке, которую им отпускали за единицы.

Я с Артемом не задержалась в баре, и мы пошли на берег реки, где под руководством офицеров контроля образовался неплохой междусобойчик. Был алкоголь, была какая-то легкая закуска. Обжигал близкий большущий костер и звучал иногда грустный иногда веселый смех от воспоминаний о войне и общем в ней участии. Я поняла, что эти люди еще в эйфории от победы и тоже с ними радовалась.

Так получилось, что я как вцепилась в руку Артема, так и не отпускала ее, не смотря на частые попытки разговорить и отвлечь меня другими офицерами. Я только с улыбкой замыкалась и боялась отпустить Тёму.

Даже присутствие офицеров Контроля не мешало этим людям в голос смеяться над своими когда-то неудачами и над ужасами, которые они пережили. А так как многие с друг другом, так или иначе, пересекались на войне, то рассказы дополнялись иногда жуткими, но все равно забавными комментариями. Даже Артем не удержался, и на пару с Серебряным рассказал, как они пробивались к остаткам дивизии Попова, который лихо партизанил на другом берегу. Сразу нашлись те, кто слышал эту историю в другом варианте и не замедлили рассказать ее. Я смеялась, узнав, что чтобы отогреться, бойцы Василия просто подпалили здание попавшегося на пути блокпоста и, не смотря на угрозу быстрого обнаружения, минут тридцать грелись около невозможно жаркого пламени. А Артем, оправдываясь, сказал, что если бы не этот блокпост, то не треть бойцов потом с простудой свалилась, а все. Но это мало кого уже интересовало, все стали обсуждать пожар в каком-то городе, который устроили они сами, сдавая его шрамам. Потом разговор перекинулся на обсуждение боев на улицах Гари, где южане, так и не смогли победить, и были позже окружены и практически уничтожены. Нашлись и те, кто видел колонны пленных ведомых на расстрел. Никто из этих людей не спрашивал, зачем было расстреливать столько народа. Все словно видели в этом правильный и безоговорочно верный шаг. А я не лезла уже отравленная лишним гуманизмом общения с землянами. Правда, среди сидящих у костра нашлось трое молодых ребят, которые признались, что в начале войны воевали за шрамов. Их попросили рассказать и какого им там было, на что они с усмешками отказались, сказав еще не хватало, что бы потом их тут же у костра закопали. Но я удивилась отношению к ним остальных. Они не стали изгоями в этом смеющемся обществе, а наоборот, словно центры магнетические притянули к себе других и через некоторое время, вообще, общающиеся разбились по темам и компаниям. Я с Артемом и Серебряным оказалась в окружении других старших офицеров. Но разговоры их сводились к заботам кто, чем займется, когда все будет уже урегулировано. Эти мечтания были мне мало интересны, и я беззастенчиво потянула Артема в бар. Он словно разрывался между компанией равных себе и моим желанием провести вечер только с ним. Слушать только его и вспоминать. Глядеть в его глаза. держать его за руки.