Ярость стрелка Шарпа

— Уф, ну и ну,— облегченно выдохнул Шарп.

— Сэр, он вроде как умирает,— сказал Нулан.

— Кто?

— Конор. Вот бедняга.

Раненый харкал кровью; на губах у него пузырилась розовая пена.

— Вы оставили мою саблю! — пожаловался Мун.

— Мне жаль, сэр.

— Ее сам Беннет сработал! Другой такой не найти.

— Я же сказал, сэр, мне очень жаль.

— А в тачке был навоз!

Шарп молча посмотрел бригадиру в глаза. Мун первым не выдержал и отвел взгляд.

— Хорошо, что вовремя убрались,— неохотно пробормотал он.

Шарп повернулся к парням на веслах.

— Гехеган? Подвяжи бригадиру шину. Молодцы, ребята! Отлично сработали. Могли бы и не успеть.

Они уже оторвались на приличное расстояние, и французы на понтонах отказались от дальнейшего преследования и повернули к берегу. Но впереди, там, где речушка поменьше впадала в Гвадиану, появилась небольшая группа всадников. Скорее всего, это были офицеры Восьмого полка, опередившие свои основные силы, которые шли по дороге. Теперь им оставалось только провожать взглядами уплывающую добычу. Но нет, не только наблюдать. Увидев у нескольких всадников мушкеты, Шарп повернулся к корме.

— Держись подальше от берега! — сказал он стоявшему у румпеля Нулану и перезарядил винтовку.

Четыре всадника спешились, подошли к реке и, опустившись на колено, подняли мушкеты. Расстояние было небольшое, около тридцати ярдов.

— Стрелки! — Шарп прицелился. И увидел Вандала. Французский полковник был одним из четверки. Он тоже держал мушкет у плеча и целился, казалось, прямо в Шарпа. Ах ты, сволочь, подумал капитан и слегка сместил дуло, метясь Вандалу в грудь. Лодка дрогнула, рука шелохнулась, но он тут же поправил прицел. Что ж, сейчас лягушатник на собственной шкуре испытает преимущество винтовки. Шарп уже начал тянуть курок, держа мушку строго на груди француза, когда из дул мушкетов вылетел дымок, и голова его как будто наполнилась светом. Слепящим белым светом, который тут же покраснел. Боль прошила мозг, как удар молнии, и в следующий момент свет потемнел, как свертывающаяся у трупа кровь, и Шарп уже ничего не видел и не чувствовал. Ничего.

Глава третья

Двое высоких мужчин неспешно шагали по крепостному валу. Впечатляющих размеров оборонительное сооружение окружало город со всех сторон, защищая его как от моря, так и от неприятеля. Выходящая к заливу стена была такой ширины, что по ней могли проехать в ряд три кареты. Горожане любили прогуливаться здесь в хорошую погоду, но этим двоим не мешал никто. Трое слуг шли впереди, расчищая им путь, еще по трое охраняли с каждой стороны, и еще несколько следовали сзади, внимательно наблюдая за тем, чтобы никто не потревожил хозяев.

На том, что повыше, была форма испанского адмирала: белый шелковый чулок, красные бриджи, красный же пояс и темно-синий сюртук с красным воротником, отороченным золотыми кружевами. Шел он, прихрамывая, поскольку левую ногу ниже колена заменял изготовленный из эбенового дерева протез. Из того же материала была сделана и палка с золотой рукояткой, помогавшая адмиралу при ходьбе.

Спутником его был отец Сальвадор Монсени — в черной сутане, с серебряным крестом на груди. После Трафальгара они вместе провели месяцы заключения в английской глуши и иногда, при необходимости, переходили на английский. Впрочем, сегодня такой нужды не возникло.

— Так, значит, девчонка рассказала вам все на исповеди? — спросил адмирал.

— Да. Она приходит на исповедь один раз в год, в день своей святой, тринадцатого января.

— И зовут ее Вероника?

— Катерина Вероника Бласкес. Сам Господь привел ее ко мне. В тот день в соборе принимали исповедь еще семь священников, но ее направили ко мне.

— И потом вы убили ее сводника, англичанина и его слуг. Надеюсь, Всевышний простит вас за это, святой отец.

Что касается мнения Господа, тут у отца Монсени никаких сомнений не было.

— Господь хочет видеть Испанию твердой в вере и могучей. Он хочет, чтобы наш флаг развевался над всей Южной Америкой, чтобы в Мадриде восседал католический король и чтобы слава и величие его отражались в нашем народе. Я всего лишь исполняю волю Божью.

— И вам это нравится?

— Да.

— Хорошо.— Адмирал помолчал, остановившись у глядящей в сторону залива пушки.— Мне нужны деньги.

— Вы их получите, господин.

— Деньги,— презрительно процедил маркиз де Карденас. Он родился в семье, где никогда не испытывали недостатка в средствах, и сам преумножил семейное богатство, но денег никогда не бывает много. Адмирал постучал палкой по пушке.— Деньги нужны на подкуп, потому что эти люди лишены как мужества, так и чести. Законники и политиканы. Вот с кем приходится иметь дело. С ничтожествами. Подонками.

Ничтожествами и подонками адмирал называл депутатов кортесов, испанского парламента, заседавшего сейчас в Кадисе и пытавшегося создать для Испании новую конституцию. Некоторые, liberales, хотели, чтобы страна управлялась кортесами, чтобы каждый гражданин мог сам решать свою судьбу, и эти люди говорили о свободе и демократии. Адмирал ненавидел их. Он хотел видеть Испанию прежней, ведомой королем и церковью, твердой в вере, в блеске величия и славы. Он хотел видеть Испанию свободной от чужаков, французов и британцев, и ради достижения этой цели был готов подкупить депутатов и сделать предложение французскому императору. Оставьте Испанию, сказал бы он ему, и мы поможем вам победить британцев в Португалии. Адмирал знал, что французы согласятся на эти условия, потому что положение у Наполеона было отчаянное. Император желал как можно скорее закончить войну в Испании. Со стороны могло показаться, что французы уже победили. Их войска заняли Мадрид и захватили Севилью, вынудив испанское правительство, если его можно так назвать, цепляться за жалкий кусочек суши здесь, в Кадисе. Однако Парижу приходилось держать в стране сотни тысяч солдат, разбросанных по десяткам гарнизонов, и когда эти солдаты выходили за стены крепостей, на них постоянно нападали партизаны. Заключив мир с уступчивым испанским правительством, Бонапарт получил бы значительное подкрепление для своих армий, сражающихся в других частях Европы.

— Сколько вам нужно? — спросил Монсени.

— Я мог бы купить кортесы за десять тысяч долларов,— ответил адмирал. У края длинного мола, защищающего кадисскую бухту от Атлантики, проплыл британский фрегат. Глядя на трепещущий британский флаг, Карденас стиснул зубы. Он уже видел этот флаг раньше, когда корабли Нельсона шли к нему от мыса Трафальгар. Он дышал пороховым дымом и слышал крики умирающих. Картечь раздробила ему левую ногу, но адмирал остался на квартердеке, призывая своих моряков драться, убивать и не сдаваться. Он видел, как орущая орда британцев, страшных, диких, похожих на обезьян дикарей, раскатилась по палубе его корабля. Он видел все это и помнил, как прослезился, когда место сорванного испанского флага занял британский. Только тогда маркиз де Карденас сдал саблю и стал пленником ненавистных англичан. И кто он теперь? Хромой адмирал в побежденной стране, не имеющей собственного военного флота. Вот почему маркиз ненавидел британцев.— Но англичане,— добавил он, не сводя глаз с фрегата,— никогда не заплатят десять тысяч долларов за письма.

— Думаю, они заплатят даже больше, если их припугнуть,— сказал отец Монсени.

— Чем?

— Я опубликую одно письмо. С изменениями, конечно. И пригрожу, что мы опубликуем другие.— Отец Монсени помолчал, ожидая возможных возражений со стороны адмирала, но их не последовало, и он продолжил: — Мне нужен человек, который мог бы внести такие изменения. Сочинитель.

— Сочинитель? — Адмирал нахмурился.— Разве вы сами не можете это сделать?

— Могу. Однако как только письма будут изменены, англичане объявят их подделкой. Мы не сможем предъявить оригиналы, потому что оригиналы докажут правоту англичан. Поэтому нам нужно изготовить новые копии, на английском, написанные англичанином, которые мы выдадим за оригиналы. Вот почему мне нужен человек, владеющий их языком в совершенстве. Я знаю английский хорошо, но недостаточно для столь тонкого дела.— Священник задумчиво погладил распятие на груди.— Новые письма необходимы только для того, чтобы убедить кортесы, и большинство депутатов в них поверят, и все равно внесенные изменения должны выглядеть достоверно и не вызывать подозрений. Грамматика, правописание — все должно соответствовать правилам. Для этого мне и нужен сочинитель.