Враг Шарпа

– Да, сэр.

Нэрн заворчал и потянулся:

– Настоящая причина, Шарп, чистейшая, как непорочное зачатие, в том, что этот проклятый Богом уродливый городишко, полный нищенских лачуг – лучшее место для чертовой лисьей охоты во всей Португалии.

Шарп улыбнулся:

– Да, сэр.

– А Пэр, Шарп, любит охотиться на лис. Поэтому всем остальным придется терпеть вечные муки в этом чертовом местечке. Сядьте же, парень!

– Да, сэр.

– И хватит этих «да, сэр», «нет, сэр» – вы что, чертов жополиз?

– Да, сэр, – Шарп опустился в кресло напротив генерал-майора Нэрна. У шотландца были огромные седые брови, которые росли вверх, пытаясь достичь копны столь же седых волос, широкое волевое лицо, хитрые смешливые глаза и покрасневший от простуды нос. Нэрн, встретив взгляд Шарпа, оглядел его с ног до головы, от сапог, снятых с французского кавалериста, до взъерошенных темных волос, потом повернулся в кресле:

– Чатсуорт! Дерьмо ты этакое! Плут! Чатсуорт! Мерзавец! Слышишь меня, плут?

Возникший из ниоткуда ординарец счастливо улыбнулся:

– Сэр?

– Чаю, Чатсуорт, чаю! Принеси мне крепкого чаю! Мне нужно разжечь свой воинственный пыл. И пожалуйста, постарайся сделать это до Нового года.

– Уже завариваю, сэр. Что-нибудь поесть, сэр?

– Есть? У меня простуда, Чатсуорт. Я близок к смерти, а ты болтаешь о еде! Что там у тебя есть?

– Немного ветчины, сэр, как вам нравится. Горчица. Хлеб и свежее масло? – Чатсуорт, очевидно, был в восторге от Нэрна и заботился о нем не хуже хорошей сиделки.

– Ага, ветчина! Принеси нам ветчины, Чатсуорт, ветчины и горчицы, ну, и твой хлеб с маслом. Уже стащил вилку для тостов[10] из этой столовой, Чатсуорт?

– Нет, сэр.

– Тогда найди того из своих вороватых приятелей, кто это сделал, прикажи его высечь, а вилку принеси мне!

– Да, сэр, – Чатсуорт улыбнулся и вышел.

Нэрн улыбнулся Шарпу:

– Я безобидный старик, Шарп, оставленный присматривать за этим чертовым сумасшедшим домом, пока Пэр шляется по чертову полуострову. Предполагается, что я, Бог мне в помощь, управляюсь с этим штабом. Я! Было бы у меня время, Шарп, я бы, наверное, повел войска в зимнюю кампанию! Мое имя сияло бы в лучах славы! Но у меня нет времени, черт возьми, нет! Гляньте-ка на это! – он вытянул из стопки бумаг конверт. – Письмо, Шарп, от главного капеллана. Главного капеллана, никак не меньше! Вы знаете, что его жалованье составляет пятьсот сорок пять фунтов в год, Шарп? К тому же он является главным советником по созданию семафорных станций и за эту чертовски бессмысленную работу получает еще шесть сотен! Можете поверить? И на что же викарий армии Его Величества тратит свое драгоценное время? Он пишет мне это! – Нэрн поднес письмо к глазам. – «Мне нужен от вас отчет о мерах по сдерживанию распространения методизма[11] в армии». Боже всемилостивый и всемогущий, Шарп! Что мне делать с таким вот письмом?

Шарп улыбнулся:

– Не могу знать, сэр.

– А я знаю, Шарп, я знаю. Поэтому я генерал-майор, – Нэрн подался вперед и кинул письмо в камин. – Вот что делают с подобными письмами, – он счастливо усмехнулся, когда огонь, ярко полыхнув, охватил бумагу. – Вы хотите знать, зачем вы здесь, так?

– Да, сэр.

– Вы здесь, Шарп, поскольку принц Уэльский сошел с ума. Прямо как отец его[12], бедняжка: вдруг раз – и сбрендил, – Нэрн откинулся в кресле и победоносно кивнул Шарпу. Письмо превратилось в горстку черного пепла на поленьях. Нэрн устал ждать реакции. – Боже мой, Шарп! Вам бы полагалось сказать что-нибудь! Хотя бы «Храни Господь принца Уэльского»! А вы сидите себе, как будто для вас это не новость. Быть героем, полагаю, значит всегда сохранять лицо. Тяжкое это дело, а, быть героем?

– Да, сэр, – Шарп широко улыбнулся.

Дверь приоткрылась и пропустила Чатсуорта с тяжелым деревянным подносом, который он поставил у огня.

– Хлеб и ветчина, сэр, горчица в маленьком горшочке. Чай хорошо заварился, сэр, и с сожалением должен доложить, что вилка для тостов найдена в вашей комнате, сэр. Вот она, сэр.

– Ты вор и негодяй, Чатсуорт. Сейчас ты еще обвинишь меня в том, что я сжег важную корреспонденцию от главного капеллана.

– Да, сэр, – Чатсуорт удовлетворенно улыбнулся.

– Ты методист, Чатсуорт?

– Нет, сэр. Не знаю даже, кто такие методисты, сэр.

– Повезло тебе, – Нэрн насадил кусок хлеба на вилку для тостов.

В открытой двери за его спиной возник лейтенант, нерешительно постучавший, чтобы привлечь внимание:

– Генерал Нэрн, сэр?

– Генерал-майор Нэрн в Мадриде! Обсуждает с французами условия сдачи! – Нэрн подвинул хлеб ближе к огню, обернув руку носовым платком, чтобы не обжечься.

Лейтенант не улыбнулся. Он продолжал стоять в дверях:

– Полковник Грив приветствует вас, сэр, и спрашивает, что ему делать с железными скобами для понтонов?

Нэрн страдальчески поднял глаза к желтым пятнам на потолке:

– Кто у нас отвечает за понтоны, лейтенант?

– Инженеры, сэр.

– А кто, скажите мне, отвечает за наших храбрых инженеров?

– Полковник Флетчер, сэр.

– И что же вы скажете нашему замечательному полковнику Гриву?

– Ясно, сэр. Так точно, сэр, – лейтенант запнулся. – Спросить у полковника Флетчера, сэр?

– Да вы просто генерал в этом деле, лейтенант. Идите и делайте свое дело. И если генерал над прачками захочет меня видеть, передайте ей, что я женат и не смогу присоединиться к Ее Важнейшеству.

Лейтенант исчез, и Нэрн уставился на ординарца:

– А ну сотри эту улыбочку с лица, рядовой Чатсуорт! Принц Уэльский сошел с ума, а ты только и можешь что улыбаться?

– Да, сэр. Это все, сэр?

– Это все, Чатсуорт, и спасибо. Теперь иди и тихонько прикрой дверь.

Нэрн дождался, пока дверь закроется, и перевернул хлеб на вилке другой стороной.

– Значит, вы не дурак, Шарп?

– Нет, сэр.

– Спасибо Господу за это. Возможно, принцу Уэльскому досталось немного безумия от отца. Он вмешивается в дела армии, и Пэр этим чертовски озабочен, – Нэрн замолчал и опустил хлеб опасно близко к огню. Шарп ничего не сказал, но он понял, что озабоченность Пэра и вмешательство принца Уэльского каким-то образом связаны с его внезапным перемещением на север. Нэрн глянул на Шарпа из-под кустистых бровей: – Вы слышали о Конгриве?

– Парень с ракетами?

– Он самый. Сэр Уильям Конгрив – изобретатель системы ракетной артиллерии и пользуется покровительством нашего Крошки-принца[13], – от хлеба пополз дымок, и Нэрн выхватил его из огня. – Когда нам, Шарп, нужны кавалерия, артиллерия и пехота, что нам шлют? Ракеты! Части ракетной кавалерии! И все потому, что Крошка-принц, которого коснулось отцовское безумие, считает, что они помогут выиграть войну. Вот, – он передал вилку для тостов Шарпу и плюхнул большой кусок масла на свой почерневший хлеб. – Чаю?

– Простите, сэр, – проговорил Шарп, досадуя, что не догадался налить сам. Он наполнил две чашки, пока Нэрн короновал свой тост массивным ломтем ветчины, либерально намазанным горчицей. Нэрн глотнул чаю и вздохнул.

– Чатсуорт так заваривает чай, что можно хоть в раю подавать. Когда-нибудь осчастливит какую-нибудь вертихвостку, – он искоса глянул, как Шарп поджаривает хлеб. – Ракеты, Шарп. В городе стоит часть ракетной кавалерии, и конногвардейцы[14] хотят, чтобы ракетным частям был дан шанс себя проявить, – он ухмыльнулся. – Не хотите поджарить сильнее?

– Нет, сэр, – Шарп предпочитал не сжигать свои тосты. Он перевернул хлеб.

– Я люблю, когда они дымятся, как чертово пекло, – Нэрн замолчал, пытаясь прожевать огромный кусок ветчины. – Нам придется испытать эти чертовы ракеты, Шарп, и когда мы придем к выводу, что они не работают, отослать их обратно в Англию, а лошадей оставить здесь, поскольку они нам нужны. Понятно?

10

Длинная металлическая вилка для поджаривания хлеба на огне.

11

Протестантская конфессия, проповедующая смирение и терпение, требующая соблюдения всех религиозных предписаний и утверждающая всеобщее священство. Отделилась от англиканской церкви.

12

Король Великобритании Георг III, в царствование которого шли Наполеоновские войны, страдал от тяжелого психического заболевания, по причине которого над ним в 1811 году было установлено регентство, продлившееся до самой смерти в 1820 году. Принц Уэльский (будущий король Георг IV) фактически правил государством с начала XIX века.

13

Прозвище принца Уэльского, будущего короля Георга IV, крайне невысокого и полного.

14

В Конногвардейском дворце на площади Хорс-Гардс (Конногвардейской) в Лондоне находился Генеральный штаб британской армии.