Страница 40 из 44
Церковь Николая в Гнездниках
В послепожарное время был построен и соседний дом (№ 23), принадлежавший причту соседней Никольской, «в Гнездниках», церкви, которая стояла позади него. В 1920-х гг. здесь находилось издательство артели писателей «Круг», в которую входили Н. Асеев, И. Бабель, Артем Веселый, Вс. Иванов, Л. Леонов, А. Новиков-Прибой, Б. Пастернак, И. Сельвинский, К. Федин.
Вернемся к началу Леонтьевского переулка. В скромном строении на углу с Большой Никитской не угадаешь дворца «обер-гофмаршала, действительного камергера и разных орденов кавалера» Григория Никитича Орлова, как было изъяснено в легенде к плану 1802 г. Фасад дворца помещен в альбом лучших частных домов, собранный архитектором М.Ф. Казаковым. Кто именно построил его, доподлинно неизвестно. Первым владельцем дворца по документам был полковник Г.С. Засецкий (в 1738 г.), потом дворец принадлежал его наследникам, в середине XVIII в. – жене «публичного нотариуса» М.М. Балка, затем поручику Н.А. Щепотьеву, а ближе к концу века – поручику П.М. Лунину и князю Ю.В. Долгорукому. При Орлове это было невысокое протяженное двухэтажное здание с пилястровым портиком, неоднократно перестраивавшееся и увеличенное пристройками на всем протяжении XIX столетия, но интересен этот дом тем, что в нем находился известный театр. Театральное прошлое этого места начинается в 1752 г. – тогда некий Андрей Смирнов, студент Славяно-греко-латинской академии, подал прошение в Московскую полицмейстерскую канцелярию, «коим просил: о допущении к игранию Российской камеди в наемном доме лейб-гвардии Преображенского полку порутчика Николая Алексеева сына Щепотьева. ценою за пять рублев, в чем того дому с служителем Александром Трубчаниным заключил контракт, с коего сообщил копию, и о постановлении для прекращения ссор и драк пристойного пекета (то есть пикета, сторожевого поста. – Авт.). ПРИКАЗАЛИ: с наемной цены взять пошлины по указам и к действию камеди к доме оного порутчика Щепотьева помянутого Смирнова допустить, а при том оного Смирнова обязать подпискою, чтоб во время того действия камеди богопротивных и мерзких игр не производилось; а в поставлении для прекращения ссор и драк пристойного пекета требовать ему, Смирнову, от военной конторы и о том в команду послать приказ». Более о театре сведений в XVIII в. не встречается, но возможно, что так любимые москвичами представления были здесь при владельце Е.Е. Рынкевиче (или Ренкевиче), сделавшем долгую военную карьеру, ушедшем в отставку и ставшем московским вице-губернатором. В Москве он, по жандармскому отзыву, «вел жизнь чрезвычайно роскошную, позволяя себе, по занимаемому им месту, большие злоупотребления. Покойный Граф Гурьев намерен был предать его уголовному Суду, но предстательством Обер-егермейстера Пашкова, на племяннице которого Рынкевич был женат, он избавился от Суда и был только удален от места». Его сын Александр оказался причастным к восстанию декабристов. Его судьба может служить ярким примером того, насколько Николай I страшился заговорщиков, действительных или мнимых. Ренкевич не принимал никакого участия в обществе декабристов, а 14 декабря стоял в толпе народа в штатской одежде «из любопытства». Но был арестован, брошен в Петропавловскую крепость и просидел там шесть месяцев, потом его «высочайше повелено, продержав еще два месяца в крепости, выписать тем же чином в Бакинский гарнизон и ежемесячно доносить о поведении».
Именно при следующем владельце театр в этом доме получил громкую известность. Генерал-майор Петр Андреянович Позняков купил владение со всеми строениями и с мебелью за 55 тысяч рублей у Ренкевича в декабре 1809 г. По рассказу П.А. Вяземского, «в старых комедиях французских встречаются благотворительные дяди из Америки, которые неожиданно падают золотым дождем на бедных родственников, и тем дают им возможность соединяться браками с предметами их любви. В старой Москве являлись благодетельные дяди: известные дотоле богатые помещики, которые как снег на голову падали из какой-нибудь дальней губернии. Они поселялись в Москве и угощали ее своим хлебосольством, увеселениями и праздниками. Одним из последних таких дядей был Позняков. Он приехал в первопрестольную столицу потешать ее своими рублями и крепостным театром. Позняков купил дом на Никитской (ныне принадлежащий князю Юсупову), устроил в нем зимний сад, театральную залу с ложами и зажил, что называется, домом и барином: пошли обеды, балы, спектакли, маскарады».
Перестройка коснулась флигелей дома по Леонтьевскому переулку – там и был построен театр, вход в который был и из переулка и с улицы. В Российском архиве древних актов хранятся хороший рисунок фасада дома и, что очень интересно, планы первого этажа и бельэтажа театра. Если отмерить 26 метров от угла дома по переулку, то можно очутиться у входа в театр и мысленно войти в сени. Из сеней надо было пройти направо в фойе, занимавшее весь угол дома с Большой Никитской, и налево – в театральный зал, протяженностью около 30 метров. «Нечего и говорить, что на балах его, спектаклях и маскарадах не было недостатка в посетителях: вся Москва так и рвалась и навязывалась на приглашения его, – вспоминал Вяземский. – Спектакли были очень недурны, потому что в доморощенной труппе находились актеры и певцы не без дарований». Гостеприимный хозяин, одетый персиянином или китайцем, расхаживал по залам дворца, приветствуя гостей. Грибоедов, конечно, не мог пройти мимо московской достопримечательности. Это о хозяине он говорит в «Горе от ума» устами Чацкого:
Не пропустил он и садовника, который прятался среди растений зимнего сада и щелкал соловьем: «Певец зимой погоды летней». В сентябре– октябре 1812 г. в театре давала представления французская труппа. Зала была роскошно украшена, занавес сшили из цельной парчи, ложи были отделаны дорогими драпировками, под потолком висело огромное паникадило, взятое из церкви, а на сцене стояла богатейшая мебель.
Сохранилась афиша одного из представлений: «Les comediens frangais auront l’ho
После освобождения Москвы в позняковском театре возобновились спектакли. В «Московских ведомостях» в ноябре 1813 г. москвичи читали: «Сего ноября 16-го дня господин генерал маиор и кавалер Позняков на театре в собственном доме открыл с дозволения правительства спектакли, обращая сбор оных в пользу разоренных от неприятеля, „Дианиным деревом”, оперою в 2-х действиях с принадлежащими хорами и балетами; и все сие было представлено крепостными его превосходительства людьми. Московския жители, быв лишены более году зрелищ, в коих обязательно проводили свободные от трудов часы, и видя, что удовольствие их соединяется с приятнейшею обязанностью помогать несчастным, с живейшим стремлением приняли участие в сем благотворении». Журнал «Сын Отечества» в том же году сообщал, что «каждое воскресение какая-нибудь новая опера, с искусством расположенная и разыгранная, прогоняет последнюю мысль о прошедших бедствиях».
После кончины Познякова дом был продан в 1821 г. с аукциона и его приобрел московский богач, знаток и любитель театра князь Николай Борисович Юсупов. Возможно, что он предполагал продолжить успешные представления здесь, но о них уже не слышно. В 1829 г. он поместил объявление о том, что сдается «в наймы каменной двуэтажный дом с театром. ценою в год за 6000 рублей». Там давались концерты, выступали «акробатическое общество Киарини», немецкий театр, а также «оптический и кинетозографический театр», где, в частности, показывается «город Лондон с Блак-Фраирским мостом, на нем толпы проходящих, скачущие кареты, верховые, фиякры, все в заботном движении».