Страница 27 из 47
Вслед за этими соглашениями в течение года последовал Израильско-иорданский мирный договор, который означал, что Израиль теперь имеет нормальные отношения с двумя из трех его мусульманских соседей.
Годы 1993–1995 были, таким образом, периодом благоприятных возможностей. Израильские поселения на палестинских землях были еще мало заселены, а Рабин и Арафат осуществляли эффективный контроль на своих территориях. Между этими двумя людьми установилось прохладное, но конструктивное рабочее сотрудничество, и перспективы мира улучшались. В следующем году они оба поделили Нобелевскую премию мира.
Этому обнадеживающему состоянию отношений внезапно был положен конец вечером 4 ноября 1995 года, когда израильский правый фанатик убил героя войны премьер-министра Рабина. Менее года потребовалось для того, чтобы власть в Израиле оказалась в руках откровенного противника соглашений — Биньямина Нетаньяху, твердо и с немалой долей демагогии выступавшего за расширение израильских поселений. В окружении Клинтона он у многих не вызывал доверия. Мирный процесс оказался в состоянии драматического сползания вниз, строительство поселений ускорилось, а акты насилия со стороны палестинцев стали более частыми. Неудивительно, что сдержанные посреднические усилия США в октябре 1998 года ни к чему не привели.
Вторая возможность для Клинтона появилась в конце его правления, во второй половине последнего года второго президентского срока. Премьер-министром Израиля снова был герой войны Эхуд Барак, глава Партии труда, придерживающейся более примирительной линии. Его избрание в середине 1999 года оживило возможность возобновления мирного процесса, и Барак в своей победной речи четко представил себя последователем решительного курса Рабнна на урегулирование израильски палестинского конфликта. Но поскольку ни израильтяне, ни палестинцы не были в состоянии решить разделявшие их вопросы, касающиеся территории, контроля в Иерусалиме и права на возвращение палестинских беженцев, то к середине 2000 года обе стороны снова оказались запутавшимися в усилившихся разногласиях и взаимных обвинениях. В этот момент Клинтон решил попытаться пойти напролом — организовать встречу глав в Кэмп-Дэвиде (почти так же, как это сделал президент Картер более двадцати лет назад), чтобы помочь израильтянам и палестинцам найти выход из их длительного и мучительного для обеих сторон конфликта.
Но в отличие от встречи, проведенной Картером, Кэмп Дэвиду-2 не хватало организующей американской схемы, основанной на независимой позиции США, и американского плана переговоров. Переговоры были значительно менее официальными и более свободными, притом что американская и израильская стороны чередовались, внося неформальные, часто даже устные предложения, по мере того как неровно развивались дискуссии. В какой-то момент Клинтон зачитал текст, который потом называли «параметры Клинтона», — общие наметки конкретных договоренностей по территориальному урегулированию и разделу Иерусалима, в особенности в том, что касается еврейских и мусульманских Святых мест. Они могли бы послужить основой для подлинного урегулирования, если бы было время для их развития и не подчеркивалась бы столь сильно ответственность сторон за провал встречи в случае ее завершения без достижения соглашения.
То, что Клинтон предложил свои параметры, без сомнения, было очень важным и замечательным шагом. Важным потому, что впервые американская сторона на самом высоком уровне представила свое мнение по ключевым вопросам для справедливого урегулирования. Замечательным потому, что до этого времени главные фигуры, занимавшиеся этими вопросами в команде Клинтона, в основном были против внесения такого рода американской инициативы. Но, к их чести, нельзя не сказать, что они помогли Клинтону создать смелую формулу, которая могла бы призвать умеренных израильтян и палестинцев к будущему миру, основанному на компромиссе, а не на победе.
Оценка того, что произошло вслед за этим, вызывает споры. Арафат подвергся многочисленным обвинениям в том, что он отказался принять «щедрое предложение Израиля»; палестинская сторона заявила, что это предложение никогда не было четко изложено и показано на картах ни американцами, ни израильтянами. Позднее министр иностранных дел в правительстве Барака сказал, что на месте Арафата он отверг бы такое предложение как слишком неопределенное. Клинтон обычно склонялся к израильской версии, особенно потому, что Арафат отказался рассмотреть беспрецедентную компромиссную формулу о разделении сфер в Иерусалиме, которую он предложил.
Более того, учитывая приближение президентских выборов в США и опасения вице-президента Гора, что любое впечатление, что на Израиль оказывается давление, может повредить его шансам в ключевых штатах, американская сторона присоединилась к кампании, которая развернулась в средствах массовой информации в расчете на то, что вся ответственность ляжет целиком на Арафата. Палестинский лидер сам помог этому, изложив свои возражения в чрезвычайно негативной форме. Он потребовал подробных разъяснений, а его довод, что он должен проконсультироваться с другими мусульманскими лидерами по вопросу о разделении в Иерусалиме, рассматривался скорее как «нет», чем как «да». В результате отклонение палестинцами совместного американо-израильского мирного предложения вызвало широкое разочарование в Соединенных Штатах. А так как и в США, и в Израиле приближались выборы, такое восприятие было политически выгодным.
Будь подобная попытка добиться прорыва к миру предпринята раньше, вскоре после избрания Барака, возможно, было бы время для того, чтобы пыль осела и недоведенная до конца кэмп-дэвидская формула в итоге одержала бы победу. В тех обстоятельствах за неудачей достичь соглашения в Кэмп-Дэвиде последовала вскоре новая волна насилия, ускоренная политическим соперником Барака Ариэлем Шароном, который под прикрытием полицейского эскорта совершил свой провокационный визит в Хаарам аль-Шариф[4] в Иерусалиме — к месту, священному для мусульман. Насилие сопровождалось потерями у палестинцев и привело к взрыву второй интифады.
Тем не менее, миротворческие усилия продолжались. Непосредственно накануне президентских выборов в США возобновились переговоры в Шарм-эль-Шейхе, но оказались незавершенными. Клинтон и Арафат встретились еще раз, и в конце января 2001 года в Таба снова начались прямые израильско-палестинские переговоры. Несмотря на некоторый прогресс, они заглохли из-за приближения выборов в Израиле. К тому времени Клинтон был уже бывшим президентом, а через несколько дней Барака на посту премьер-министра Израиля сменил Шарон, непримиримый критик мирных усилий Барака.
Поскольку Арафат участвовал в этих продолжавшихся переговорах, вполне логично предположить, что мирный процесс мог бы быть возобновлен, если бы Шарон не одержал победу на выборах. Но Шарон выиграл выборы, потому что насилие интифады воспламенило общественное мнение в Израиле. В свою очередь, интифады могло бы и не быть, если бы Шарон не устроил спектакль со своим появлением на Храмовой горе, чтобы дискредитировать мирные усилия Барака. И сам этот визит мог бы не состояться, если бы не приближение выборов в Израиле и если бы израильские правые не стремились опорочить мирную игру Барака. Вскоре после того, как правые на выборах одержали победу, желание отделаться от Арафата стало целью, преследуемой во имя мира в равной мере и преемником Барака в Израиле, и преемником Клинтона в Америке.
На протяжении этих так и не завершившихся успехом восьми лет вовлеченности Америки в израильско-палестинские отношения над ними продолжала тяготеть иракская проблема. Администрация Клинтона периодически прибегала к ударам с воздуха по военным объектам Саддама и более чем в два раза увеличила численность американских войск в Саудовской Аравии (подсыпая зерно для помола на мельницу антиамериканских фундаменталистов, особенно Усамы Бен Ладена). В самой Америке в предвкушении грядущих событий неоконсервативные деятели начали кампанию за одностороннюю вооруженную акцию с целью отстранения Саддама от власти. В июне 1998 года Клинтон получил обращение с настойчивым призывом (которое было опубликовано) осуществить военную интервенцию от восемнадцати энергичных сторонников такой меры, которые требовали от него «решительных действий», чтобы, пока не поздно, предотвратить возможность получения Ираком оружия массоного поражения. (Около двух третей, подписавших это обращение стали сотрудниками будущей американской администрации[5]).