Страница 17 из 18
— Не знаю, — сказал Андрей.
— Мы у линии фронта. Хорошо бы тебя в медсанбат, в тыл.
— Дядь Ваня, если бы шкаф был здесь…
— Какой шкаф?
— Книжный. Через который я попал к вам.
— Тебя не продуло в вагоне случаем? — Кухта озабоченно склонился над Андреем и потрогал его лоб шершавой ладонью.
— Не, не продуло. А шкаф у нас в комнате стоит. В нём полно книг, а за книгами машина… Мне её отец показал…
— Эх, милый… — вздохнул Кухта.
Бой затих.
Наверху, на рельсах, суетились бойцы. Они сбивали пламя с горящего вагона.
Рядом с Кухтой оказался лейтенант Васильев.
— Как тёзка-то мой, жив?
— Жив.
— А второй тоже далеко не ушёл, — радостно сказал лейтенант. — Ему петеэрщики башню заклинили, а потом расстреляли с борта.
Андрей догадался, что это о втором фашистском танке.
— У нас-то сколько убитых? — спросил Кухта.
— Да человек двадцать. Паровоз они, гады, покалечили. Теперь на позиции пешком придётся.
— Вот что, Васильев, — строго сказал Кухта. — Привёл ты парнишку в эшелон, давай сам и заботься о нём. По-моему у него температура. Простыл на буфере, понимаешь. Тащи-ка его в медсанбат.
— Я не хочу в медсанбат, хочу с вами! — закричал Андрей, вскакивая на ноги.
— Не выйдет, — жёстко сказал лейтенант, хватая его за руку. — Видишь, что здесь творится? Сейчас мы уходим отсюда. Двадцать километров — марш-бросок до города, а потом сразу в бой…
— Я буду патроны вам подносить! — со слезами в голосе крикнул Андрей. — Я ничего не боюсь, честное слово!
Лейтенант засмеялся.
— Это, мальчик, не гражданская война. Патроны нам подносить не нужно. Идём.
Андрей выдернул руку из его ладони, но Васильев поймал его за плечо.
— Идём, идём.
Они прошли вдоль насыпи к голове состава и остановились около вагона с красным крестом в белом круге.
— Эй, врачи! Принимайте-ка пациента!
Из двери высунулась голова в шапке.
— Кто там ещё у тебя?
Васильев поднял Андрея и сунул его в чьи-то руки.
Андрей оказался в полной темноте.
Дверь вагона задвинулась сама собой. Над головой вспыхнула электрическая лампочка, неожиданно превратившаяся в люстру, и Андрей увидел испуганное лицо мамы.
— Что с тобой? Почему ты кричишь?
— Меня в медсанбат… — сказал Андрей и вдруг всхлипнул. — Мама, я видел дедушку… Совсем молодого… Он был лейтенантом! Фашисты разбили их эшелон. Кухта хотел меня усыновить, но потом сказал, что надо в тыл, потому что совсем близко фронт, и дедушка повёл меня в медсанбат…
— Покажи, что ты читал?
Андрей показал.
— «Сталинградская битва». Это же книга для взрослых! Для чего она тебе понадобилась?
— Мамочка, ну пойми… Нам в школе задали нарисовать к Дню Победы. Я не знал, что… Помнишь, дедушка рассказывал про мальчишку, которого снял с буфера? Вот я и хотел узнать, как выглядит настоящая война. Я сказал, что моих родителей убили фашисты, и солдаты взяли меня с собой…
Мама как-то странно улыбнулась и, охватив руками голову Андрея, прижала её к груди.
— Андрейка, Андрейка!.. Какой ты всё-таки выдумщик! Ну точь-в-точь отец! Только эти книги тебе ещё рано читать!
— Зато теперь нарисую войну. У меня получится лучше всех!
— Не хвастайся раньше времени.
Мама взяла из рук Андрея книгу, поставила её на полку и закрыла шкаф.
Вечером в гости пришёл дед Алексей Николаевич.
Он совсем не был похож на деда — никакой бороды, никаких усов. Только лёгкие морщины на лбу да начинающие седеть волосы показывали, что он не молод. По улицам он ходил так быстро, что даже папа не успевал за ним. А однажды на даче дед вместе с соседскими мальчишками запросто гонял в футбол.
И это несмотря на то, что он два раза был ранен на фронте!
Андрей заканчивал рисунок.
Тёмно-синей акварелью растеклась по бумаге ночь. Красные вагоны длинной цепочкой вытянулись по насыпи. Оранжевое пламя рвалось вверх острыми языками. Из нижнего люка подбитого танка выползал фашист.
— Ого, война! — сказал дед, заглядывая через плечо Андрея. — Это что же, фашистские танки расстреливают наш эшелон? Где ты такое видел?
— Под Сталинградом. Это эшелон, в котором ехал ты, дедушка. Там был ещё мальчишка, которого ты снял с буфера. А ночью на вас напали танки. Ваш вагон сгорел…
— Всё верно. Это произошло под Михайловкой, — сказал дед. — Неплохо нарисовал. Только наши бронебойщики оба танка подбили.
— Бронебойщики стреляли из-под вагонов, да, дедушка?
— Тоже верно. Ты знаешь всё, как будто видел бой своими глазами. Молодчина.
Андрей нарисовал чёрный дым, клубами поднимающийся из башен танков, и мёртвого фашистского танкиста на земле.
Дед сел на стул и придвинул рисунок к себе. Долго и внимательно рассматривал его.
— Опять ты попал в самую точку, Андрюха. В том эшелоне санитарный вагон стоял вторым от паровоза, а наш был самым последним. Забавное совпадение…
Андрей хотел сказать, что это не совпадение, что он был там, но потом передумал. Кухта принял его за больного— дед, чего доброго, примет за сумасшедшего. Нет, лучше молчать про машину и про то, что видел.
— Дедушка, а как звали того мальчишку, которого ты взял в эшелон?
Дед потёр пальцами лоб, вспоминая.
— Постой, постой… Да его звали так же, как тебя, — Андреем.
Опять совпадение.
— А куда он потом делся?
— После боя с танками я отправил его вместе с нашими ранеными в тыл.
«Значит, всё точно, — подумал Андрей. — Я видел деда, а дед видел меня. Только он не узнал меня, потому что тогда меня ещё не было на свете…»
Он засмеялся.
— Ты чего? — спросил дед.
— А может быть, я и есть тот Андрей?
Дед покачал головой.
— Выдумщик ты. Давай-ка, заканчивай рисунок.
Андрей взял кисточкой немного чёрной краски и нарисовал ещё одного бронебойщика на насыпи.
— Дедушка, а Кухта сейчас где?
— А я разве рассказывал тебе про Кухту? — удивился дед.
— Рассказывал.
— Погиб Иван Кухта. Сталинград прошёл, Курск, Киев. А под городом Броды, у самой границы, подорвался на немецкой мине…
Он помолчал, вспомнив товарища. Потом снова посмотрел на рисунок.
— А чего меня-то не нарисовал? Рисуй и меня. Вот здесь, около последнего вагона.
И Андрей нарисовал молоденького лейтенанта в новой зимней шапке и рядом с ним ещё одну крохотную фигурку с тоненькими ножками и ручками, похожими на воробьиные лапки.
Мама готовила на кухне ужин. Папа включил телевизор и уселся в кресло. Андрей пододвинул второе кресло поближе к папиному.
— Посмотрим, что там сегодня, — сказал папа и развернул телевизионную программу.
— Ничего интересного, — сказал Андрей. — Я уже посмотрел.
— И никакого кино нет?
— Никакого.
— Что будем смотреть?
— Ничего, — сказал Андрей.
— Как так — ничего?
— Ты сам говорил, что времени у человека не так уж много.
— Но кинофильм идёт всего полтора часа!
— Есть вещи лучше кино, — сказал Андрей.
Папа засмеялся.
— Ах ты, хитрец! Ну, говори прямо: чего ты хочешь?
— Необитаемый остров, — сказал Андрей. — А на нём зарыто сокровище.
— Но у нас нет книги про остров сокровищ!
— Есть.
Андрей вышел в соседнюю комнату и через мгновенье принёс книгу, на обложке которой был нарисован старинный парусник.
Красивая шхуна, — сказал папа, разглядывая корабль. — Она называется «Эспаньолой». Это тебе дед подарил?
Нет, в школе. У нас была выставка рисунков к Дню Победы. Помнишь, я рисовал дедушкин эшелон и фашистские танки? Мне дали первую премию.
Ого! Молодчина ты у меня, Андрюха! А на острове сокровищ я давно не был. Наверное, лет двадцать.
— Поедешь? — спросил Андрей.
— Едем! — радостно сказал папа.
Он подошёл к телевизору. Щёлкнул выключатель. Голубой экран превратился в яркую точку и погас.
Только, чур, я сам повезу тебя на остров! Ты ничего не делай, хорошо, папа?