Страница 14 из 18
— На, держи, раз твоя! — И, вырвав с мясом пуговицу, он сунул её Андрею в руки.
— А это чья? — схватил он следующую.
— Не знаю, — сказал Андрей.
— Значит, не твоя? — И, вырвав вторую пуговицу, мальчишка бросил её на пол.
— Надзиратель идёт! Цап-Царапыч! — крикнул кто-то от двери.
Мальчишки разбежались.
В классе появился низенький человек с моржовыми усами и круглыми вытаращенными глазами.
Он оглядел вытянувшихся за партами гимназистов и подошёл к Андрею.
— Встать!
Андрей откинул крышку парты и встал.
— Почему в классе шум?
— Н… не знаю.
— Новенький? Почему в таком виде? — Надзиратель показал жёстким пальцем на рубашку Андрея, где лохматились дырки от вырванных пуговиц.
— Это не я… — пробормотал Андрей. — Это они… это случайно…
— Форма должна быть аккуратной. Нужно следить за своей формой, — сказал надзиратель жестяным голосом. — Три часа без обеда. Повтори.
— Три часа без обеда…
— А теперь марш в коридор!
И Цап-Царапыч выгнал всех из класса.
В коридоре Андрея снова окружили мальчишки. Они прыгали, кривлялись, строили страшные рожи, бегали перед ним на четвереньках.
«Может быть, они все сумасшедшие?» — мелькнуло в голове у Андрея.
Кто-то ударил его под вздох так, что потемнело в глазах.
— Инженерский сынок!
— Ах так!..
Не помня себя, Андрей схватил за планку рубашки первого, подвернувшегося под руку, притянул к себе и тоже ударил.
Больно ударили по ногам. Повалили на пол.
— Куча мала!
Сверху рухнули на спину визжащие, барахтающиеся, потные тела. Дышать стало нечем. Андрей почувствовал, что теряет сознание.
— Пустите!!
Щёлк-щёлк. Тишина.
И он снова в комнате, около шкафа.
Ф-фу!..
Он обвёл комнату глазами.
Всё на месте — портфель, куртка, письменный стол, на котором разложены учебники и тетради…
Уже вечером, лёжа в постели, Андрей сквозь сон услышал разговор мамы с отцом.
— Я не против, что он путешествует в этой твоей машине, — сказала мама. — Но слишком бессистемно всё это у него получается. То Америка, то индейцы, то гимназисты… Представляешь, какой винегрет в голове? Нужно направить его по определённой дороге. Скажем, если революция, то подобрать самые интересные книги по революции— «Юнармию», «Белеет парус», «Старую крепость», «Я — сын трудового народа»… И ещё одно: он не читает подряд, а выхватывает отдельные места из середины. Ему же потом неинтересно будет.
— Валя, а ты помнишь как читала в детстве сама? — спросил папа. — У тебя была какая-нибудь система?
— Ну… положим, системы не было, — помолчав, ответила мама, — но я сама…
— Начинала с картинок, — засмеялся папа. — Верно?
— Верно. Потому что хорошие иллюстрации — это половина книги.
— И, посмотрев картинки, тебе хотелось узнать, что происходит на самых интересных из них. Точно?
— Точно.
— И ты начинала читать не сначала, а…
— Ну, совсем немножечко… — возразила мама.
— Вот-вот. Совсем немножечко. А сейчас, покупая новую книгу, ты разве просматриваешь первые страницы? Да никогда. Только ты не замечаешь, что тоже хватаешь из середины, а потом судишь по прочитанному о всей книге. Это автоматически.
— Ты прав, Виктор. Но ведь я не так кусками хватаю, как Андрей. То, как читает он сейчас, — это безалаберщина. И ни к чему хорошему не приведёт.
— А по-моему, Валя, мир не охватить одним взглядом, сразу. Не разложить по полочкам — это сюда, а это — туда. Мир всю жизнь собираешь по кусочкам, как мозаику. И каждый кусочек в конце концов находит своё верное место.
— Наверное, ты прав, — сказала мама после долгого молчания.
— Зачем ты спрятала книгу об индейцах?
Мама засмеялась.
— Да не прятала я! Я взяла посмотреть, начала читать, зачиталась, забрала с собой на работу и… там забыла.
— Вот видишь! — снова засмеялся папа. — А ты говоришь — система!
А на следующий день произошла вот какая история.
Папа пришёл с работы и спросил, как всегда:
— Где был сегодня, Андрюха?
— Ещё нигде, — ответил Андрей. — Только уроки сделал. По русскому столько задали — два часа писал.
— Всё кончил.
— Всё.
— Куда думаешь поехать?
— К Робинзону на необитаемый остров.
— Эк, тебя занесло! Почему именно к Робинзону?
— Да я к индейцам хотел, но мама книжку не отдаёт.
— Отдаст. Успеешь ещё к индейцам. Это она рассердилась, что ты по ночам читаешь. Подожди, остынет немного и отдаст.
— Она хитрая, читает её сама.
— Дочитает и отдаст.
— А я у тебя другую, про Робинзона нашёл. Уже начал.
— Может быть, и мне с тобой к Робинзону? — Папа взглянул на часы. — Давненько я не был на острове. Ну-ка, тащи сюда книжку.
Андрей пошёл в соседнюю комнату и долго возился там, выдвигая и задвигая ящики письменного стола.
Потом вернулся смущённый.
— Робинзон тоже пропал куда-то…
— А ты её в школе не оставил?
— Нет. Я её дома читал.
— Странно… Вспомни, может, всё-таки брал в школу?
— Не знаю… может быть, брал, — засомневался Андрей. — Может, случайно в портфель засунул, а потом забыл где-нибудь. Только в портфеле её нет. Эх, так хотелось на остров!..
Папа подумал.
— Жаль, конечно, что нет под руками книжки. Но можно и без неё, Андрюха. Ты помнишь это место: «Огромная волна подхватила меня и понесла прямо на скалы. Я закрыл глаза и отдал себя в руки Судьбы…»
— Нет, я ещё не дочитал до этого. Мой корабль только что попал в бурю.
— А, так ты совсем рядом у острова! Слушай, я тебе расскажу, что было. Команда, видя неминуемую гибель корабля, пересаживается на шлюпки и покидает его. Одну из шлюпок уносит в океан. Вторая переворачивается. Матросы тонут. Все, кроме Робинзона. Его выбрасывает на остров, где нет ни одного человека, только птицы и дикие козы. Двадцать восемь лет живёт он на этом острове. Строит себе дом, обрабатывает и засевает пшеницей поля, приручает диких коз…
— Хватит, па! Едем! Давай прямо с того места, где его выбросило.
— Я не знаю, будет ли машина работать без книжки. Во всяком случае, сейчас попробуем, — сказал папа, залезая в шкаф. — Итак, «Я закрыл глаза и отдал себя в руки Судьбы…» Тут я забыл немножечко, но думаю, что это не страшно. Подожди, как там дальше? Ага: «Когда волна схлынула, оказалось, что я лежу на песке под жаркими лучами солнца. Вторая волна чуть не смыла меня обратно, но я успел вскочить на ноги и вовремя увернулся от неё…»
Дверцы шкафа закрылись с длинным шипящим звуком, и с таким же шипящим звуком отвалилась задняя стенка кабины.
Лицо Андрея обдало солёной пеной. Защипало глаза. Он протёр их мокрым рукавом рубашки. Перед ним до самого горизонта лежала тёмно-зелёная с фиолетовым гладь океана.
Ослепительное солнце горело над ней. Белыми искрами на зелёном фоне вспыхивали чайки. Их крики были похожи на детский плач.
Внизу, у берега, снежно-белой пеной снова вскипела волна. Она прорвалась через чёрные зубья скал, широким языком поднялась по песку к самым ногам Андрея и бессильно откатилась назад.
«Урш-ш-ш-ш… Ш-ш-ш-ш-ша…»
— Смотри-ка, сработала всё-таки машина и без книжки! — воскликнул отец.
Он стоял на берегу рядом с Андреем и щурил глаза от яркого солнца.
— Вот это, Андрюха, и есть остров Робинзона. Географы называют его Хуан Фернандес. Красивое место, правда?
— Очень красивое, — сказал Андрей. — А где живёт Робинзон?
— Выше по берегу, в лесу. Там у него уютная хижина, окружённая частоколом из толстых брёвен. Настоящая крепость.
— Идём? — сказал Андрей.
— Идём. Только когда приблизимся к хижине, обязательно крикнем, а то он испугается и начнёт стрелять. Он очень давно не видел людей.
Они поднялись по песчаному берегу и вошли в лес.
Андрей сразу же увидел стайку обезьян, в панике пронёсшуюся по вершинам деревьев. Потом разглядел большого зелёного попугая, сидевшего с учёным видом на толстой ветке.