Огненная кровь

– А! – отмахнулась та. – Мне это не грозит. Я по-другому умру.

– Как можно знать про свою смерть? – удивилась Милада. – Тетя Дуся, вы что, ясновидящая? Сегодня вот, кстати, про начальство верно сказали!

– Нет, – улыбнулась соседка. – Не ясновидящая. Просто знаю.

– Ну… Можно позавидовать, – засмеялась Милада. – Знал бы, где упасть, соломки б постелил.

– Молодая ты, Милада, жизни не видала, – вздохнула тетя Дуся, – Свою смерть предотвратить нельзя. Она на роду писана. За тебя решена-определена. Ты только так это знание применить можешь, чтобы жизнь прожить лучше, да насыщенней в тот период, который отпущен. Живи и радуйся. Тебе, чувствую, долгая жизнь предстоит.

– Серьезно? – обрадовалась Милада. – А как вы узнали?

– С чего ты взяла? – возразила соседка. – Я просто предположила!

– Аааа… – разочарованно протянула Милада. – Я уж обрадовалась.

– Ладно, – тетя Дуся затушила сигарету. – Спасибо за помощь. Ты уж извини за хлопоты.

– Да не за что, – пожала плечами Милада, словно приходить в квартиру к отощавшему алкоголику, валяющемуся на заблеванном диване, для нее было нормальным времяпровождением. Соседка кивнула и закрыла дверь.

Милада вернулась в квартиру и заперлась. Потом запустила компьютер и решила расслабиться полчасика в любимой игре.

С трудом оторвавшись от монитора через четыре часа, Милада охнула, посмотрев на часы. Торопливо скинула одежду и нырнула в постель.

Поставив будильник в мобильнике на полвосьмого, она мгновенно уснула.

Глава третья

Год 2005

Челябинск.

СИЗО № 1

Лязгающие звуки предварили приход конвоира. Дверь открылась с противным – словно ее специально не смазывали для антуража – визгом, пропуская в камеру арестованную. Высокую, спортивного сложения молоденькую девушку со светлыми, давно не мытыми – несмотря на еженедельную баню в СИЗО – волосами, и хоть не очень красивым, но довольно приятным лицом, с правильными чертами, четкими линиями бровей. Но неухоженную, полностью махнувшую на себя рукой. Небрежность к себе присутствовала и в лице, и в немытых волосах, и в обгрызенных ногтях, и в кое-как наброшенной одежде.

В небольшой камере со стенами, выкрашенными в грязно-зеленый цвет, за столом, на котором лежала раскрытая папка с делом, сидел невысокий, плотно сбитый человек в темном костюме и со светлым ежиком волос на голове. При виде ее он не пошевелился, не поднял головы. Дежурный провел девушку на середину комнаты, дождался кивка следователя, так и не повернувшего головы, вышел и закрыл за собой дверь. Снова гулко лязгнул замок.

– Здравствуйте, Яна Игоревна. Проходите, присаживайтесь.

Девушка подошла к столу, отодвинула стул, свободно, без тени смущения, села, украдкой присматриваясь к собеседнику. Его руки, державшие несколько исписанных листов, были крепкими, перевитыми канатиками вен. Мощную шею, распиравшую узкий воротник светло-голубой рубашки венчала крупная голова с небольшими, прижатыми ушами. Черты лица, словно вырубленные из камня, угловатые, суровые. Мужчина, наконец, поднял голову, и на нее уставились внимательные серо-стального цвета глаза.

– Меня зовут Станислав Семенович Вербицкий, я назначен новым следователем по вашему делу.

– Толку-то, – неожиданно буркнула она.

– Будет ли толк – зависит от тебя.

– Сомневаюсь, не первый раз уже это слышу. Все предельно ясно. Шансов нет.

– Шансов на что?

– На то, что мне поверят.

– Почему ты так думаешь?

Яна опустила голову, отчего волосы упали ей на лицо. Холодные голубые глаза взглянули на Вербицкого исподлобья.

– Можно подумать, что вы первый следователь, проводящий допрос. Вы же читали дело, читали показания. Можно мне верить после этого?

– Я, – мужчина раскрыл папку, – может, и не первый следователь, ведущий твое дело. Но, надеюсь, последний. Расскажи мне все еще раз.

Яна откинулась на стуле и, задрав голову, стала смотреть в потолок. Когда она снова заговорила, ее голос звучал безразлично, почти безжизненно.

– Мы поженились пять лет назад.

– Стой.

Она прервалась на полуслове и посмотрела на него.

Вербицкий закрыл папку и подался вперед. Тон его голоса изменился. К тому же он обращался к Яне на «ты» и в этом, насколько она понимала, пренебрег правилами. Все следователи всегда обращались к ней по имени-отчеству.

– Яна. Я хочу, чтобы ты уяснила и приняла на веру следующее. Я читал твое дело, читал тексты предыдущих допросов. И я хочу тебя уверить, что я, возможно, именно тот, кто реально может тебе помочь. Поэтому я хочу, чтобы ты рассказала мне все не как следователю. Как видишь, я не пишу протокол, не достал диктофон. – Он внимательно посмотрел на нее. – Расскажи все, как было.

Яна недоверчиво поджала губы, прищурилась. Следователей до этого было двое. Ее дело считалось обычной «бытовухой», ее бы давно уже просто посадили, но ей повезло с адвокатом. Он был молодым, очень азартным, и уже несколько раз успешно добивался пересмотра ее дела. Следователи, к которым ее вызывали, избирали разные тактики, от увещевания до запугивания, пытались изображать из себя ее друзей… Но и не думали ей верить.

В спокойном же взгляде этого человека Яна неожиданно для себя увидела искреннее желание помочь ей выйти из тюрьмы. Было очевидно, что он преследовал какие-то свои цели. Но в то, что он попробует ее вытащить, она почему-то поверила. Девушка убрала волосы с лица и глубоко вздохнула.

– Ладно. Мы были самыми обычными людьми. По крайней мере, так мне казалось тогда. Все было как у всех. Работа-дом, работа-дом, изредка совместные отпуска. Вот только я ни до, ни сразу после замужества не подозревала о том, чем на самом деле занимается Дима. Говорил, что работает в какой-то компании, связанной… с геодезией, что ли. Я никогда не уточняла. Потом все изменилось. К нему начали приходить разные люди, с которыми он запирался в отдельной комнате, откуда потом слышалось бормотание, доносились ужасные запахи и даже шел дым. Я постоянно стала держать форточки открытыми, иногда было просто невозможно спокойно находиться дома.

– Это все происходило прямо в вашей квартире?

– Да. – Яна помолчала, устало опустив плечи. То ли прониклась каким-то доверием к этому человеку, излучавшему спокойную уверенность, то ли ее охватили воспоминания, вернулась боль по потерянной жизни, но тон ее голоса изменился. – У Димы были богатые родители. Они подарили нам на свадьбу четырехкомнатную квартиру. Мой отец с матерью чувствовали себя не в своей тарелке, вручая нам стиральную машину. Большее они не могли себе позволить. Я была счастлива, как никто другой. Своя квартира… После коммуналок, общежития… Мы сделали гостиную, спальню… Оборудовали третью комнату под спортзал и библиотеку одновременно. Оба любили читать и оба любили потягать блоки…

Фигура у нее была спортивная, закатанные рукава рубашки обнажали мускулистые руки.

– Четвертую комнату он попросил оставить ему. Под кабинет. – Она усмехнулась. – Он врезал в дверь замок и всегда запирал ее, когда уходил из квартиры. Дима был очень властным. А я, вдобавок, очень любила его и чувствовала к нему огромное уважение. Поэтому я долго не решалась спросить его о том, что происходит.

– Он объяснил, чем занимается? – Следователь достал из папки пачку фотографий и неторопливо рассматривал их. Девушка бросила косой взгляд на снимки и продолжила:

– Да. Когда мне стало уже совсем невыносимо. Он даже не стал отпираться. Сказал, что колдун, представляете? – Яна насмешливо посмотрела на следователя, ожидая увидеть ту же реакцию, что и у тех, кто допрашивал ее прежде.

Но мужчина смотрел на нее совершенно серьезно, не делая попытки прервать. И внимательно слушал, в отличие от всех предыдущих, которые на этом месте рассказа закрывали папку, складывали руки на столе и бросали: «Может, будем говорить правду?».

Вербицкий достал пачку «Данхилла», не торопясь раскрыл ее и предложил Яне. Девушка бросила на него короткий взгляд и вытянула сигарету.