Порыв ветра

— А ты бы поверил неделю назад, что придет девчонка-посудомойка и завалит одного из твоих лучших солдат, даже не прикоснувшись к нему и пальцем? Но это произошло, и что бы мы ни думали — это есть, и это надо учитывать.

— Слишком уж всё это похоже на спланированную операцию.

— И в чём её цель?

— Всё как на ладони! Девчонка подготовила редкую обезьяну, её привезли сюда другие люди, а в нужный момент подсунули ей. Обезьяна рычит, девчонка говорит что нужно ей, пугая нас новым вторжением. Мы развешиваем уши, стягиваем войска, а в нужный момент начинается или переворот в столице, или вторжение одного из наших соседей. Нужно хватать девчонку с обезьяной и пытать их, пока не скажут правду!

Холс кивнул, соглашаясь.

— Можно предположить и такое. А можно и другое. Начинается нашествие, и ты успел продаться агентам пришлых. Девчонка может открыть правду, и ты делаешь всё, чтобы заткнуть ей рот. Готов отправить солдат на её арест, зная, что никто из них после этого живым не вернётся. Готов отправить меня, хотя я предупреждал, что после нашей схватки крепость может быть уничтожена. Все признаки, что ты расчищаешь дорогу пришлым, устраняя всех, кто может рассказать об этом и встать у них на пути.

Мик замер, потом его рука легла на рукоять меча. Голос стал хриплым.

— Да как ты смеешь?!

Казалось, он сейчас взорвётся от ярости, но взгляд мага был твёрд, и он смог сдержаться. С трудом убрал руку с меча, с трудом раздвинул губы.

— Ты прав, Холс, при желании можно и так повернуть.

— Можно — подтвердил маг — Но давай оставим дело поиска врагов и тайного умысла тем, для кого это настоящая работа — Тайному сыску. У нас другие обязанности. У нас есть пришлый, у нас есть слова Натис и мои предположения, что вскоре может начаться вторжение. Во всяком случае, её слова можно истолковать именно так. У нас есть прямые приказы, как поступать в таких случаях.

Мик встряхнулся, словно сбрасывая с себя напряжение последних минут.

— Ты прав, есть прямые приказы. Завтра с утра пошлю гонцов предупредить башни о возможном нападении. А сегодня вечером отправлю донесение в столицу, пусть думают, какие меры принимать. И о своих подозрениях сообщу!

— Разумеется, — кивнул маг — пусть в столице разбираются, где правда, а где только видимость.

— Натис не сбежит?

— А зачем тогда было идти сюда?

— Ну, мало ли. Сообщить ложное донесение.

— Тогда ей вообще нет смысла бежать, пока она не убедится, что мы ей поверили и здесь не появятся войска.

— Почему ты не дал ей охрану? Сам знаешь, чем может кончиться ночь рядом с джунглями.

— Зачем? Судя по тому, как быстро она договорилась с человекоподобным, местные хищники для неё не будут угрозой.

— Одно дело почти человек, и совсем другое — дикий хищник.

Маг неожиданно улыбнулся.

— Помнишь жеребца по кличке Дун?

— Помню. Злой, любит кусаться и своевольничать.

— При возвращении в крепость именно он достался Натис. Наемники утверждают, что он даже вставал на колени, чтобы ей было удобнее на него забраться, и ехала она, вообще не держась за поводья. Это тебе о чем-то говорит?

— Говорит. Я вздохну с облегчением, когда избавлюсь от присутствия этой девчонки.

— Как знать — маг снова стал серьёзным — Только представь на мгновение, что она не пришла бы сюда. И этот, как его, Гман, бродил бы сейчас вокруг крепости, выискивая, кого бы убить. А мы бы за этими стенами даже не догадывались, что через неделю-другую из джунглей могут выйти полчища обезумевших зверей — Маг помолчал, потом продолжил глухим голосом — Возможно, убить Натис будет проще простого — она смотрит на мир широко открытыми глазами, и ей даже в голову не придёт, что кто-то может пустить в неё стрелу, спрятавшись среди деревьев. Убить мы её можем, но сможет ли кто-то заменить её? Какие ещё секреты и способности таятся в ней? Когда снова заподозришь её в чём-то и захочешь уничтожить, помни об этом.

Маг сдержал слово, и примерно через час десяток солдат притащил палатку, складные стол и стул, несколько котелков с едой, кувшин с водой. Уточнили, где бы мне хотелось расположиться, и споро поставили одноместную парусиновую палатку. Первое время косились на копье в руках Гмана, но тот понятливо отступил ко мне за спину, и со мной, в роли буфера, дело пошло гораздо слаженней и спокойней. Когда собрали стол и стул, а старший учтиво спросил: «Госпожа желает что-то ещё?», я почувствовала себя очень знатной и очень важной. Можно, конечно, «пожелать», только чего? Палатка есть, еда есть, что ещё надо? Стараясь не рассмеяться, милостиво кивнула.

— Нет, спасибо.

Похоже, «спасибо», я сказала зря — солдат опешил от таких непривычных слов.

— Разве что… коня заберите. Пусть его накормят и приведут в порядок.

Солдат кивнул.

— Слушаюсь, госпожа Натис.

Но с выполнением просьбы возникли проблемы. Конь, такой послушный и добрый, вдруг решил показать норов. Начал скалить зубы, лягаться, никого не подпуская к себе. Пришлось вмешаться, пока дело не закончилось чьей-нибудь смертью.

Стоило коснуться лошадиной морды, и конь сразу присмирел. Я ласково погладила его.

— Ну и чего ты разбушевался? Я ведь тебя не на колбасу отправляю, а в родное стойло. Ты мне очень нравишься, но я ведь тебя даже расседлать правильно не сумею! Просто не дотянусь. А там тебя и накормят, и напоят, и почистят, и сделают всё как положено. Я тебя не выгоняю, а отправляю привести себя в порядок и набраться сил. Когда понадобишься, я тебя обязательно позову.

Конь внимательно слушал, будто понимал меня.

— А теперь иди, отдыхай.

Конь фыркнул, мотнул головой, но послушно затрусил в сторону крепости, а я в очередной раз поразилась уму и выучке местных животных. Над моими детско-бабскими словами любой бы просто посмеялся, а этот словно понял, и даже послушался. Чем больше я здесь живу, тем больше чудес открывается.

Солдаты проводили взглядами коня, переглянулись между собой, и лишь потом ушли, переговариваясь между собой. Но уж смотреть, как уходят они, я не стала. Меня сейчас гораздо больше привлекали невероятные запахи, идущие от принесённых котелков. В одном — привычная каша с кусочками мяса, в другом — нечто ароматное, похожее на очень густой кисель. Вроде утром ела, но то ли от волнений этого дня, то ли ещё почему, но сейчас я была голодная как собака. Уселась за столик и стала есть прямо из котелка, хотя солдаты принесли и тарелки. Глотала жадно, торопливо, словно меня не кормили минимум неделю, и только случайно встретившись взглядом с внимательно наблюдавшим за мной Гманом, устыдилась. Отложила ложку, посидела с минуту, стараясь успокоиться, потом положила себе порцию на тарелку, и только после этого разрешила себе есть. Поднесла ложку ко рту, и тут меня ожег стыд — я ведь совершенно не подумала о Гмане как о человеке, и даже не спросила, ел ли он вообще в последние дни. Я кивнула в сторону котелков.

— Гман, ты ешь вареное?

— Да, госпожа.

Вопрос был откровенно глупым, запоздало сообразила я. Если уж у него железное оружие, значит, в его мире знают и огонь, и кузнечное дело. А это и инструменты, и котелки и прочая посуда. Опять же, я ничего не знаю о физиологии Гмана, и он вполне может оказаться хищником, который ест только сырое мясо (клыки у Гмана были не как у волка, но все равно весьма заметными).

— Тогда ешь, мне хватит и этого — я кивнула на свою тарелку.

Гман немного помялся, но котелок и ложку всё-таки взял. Отошел в сторонку и начал есть как самый обычный оголодавший мужик. Торопливо, жадно глотая, и похоже, даже не жуя. Я не успела съесть ещё и половины своей порции, а он уже выскребал ложкой стенки котелка. Потом запустил в котелок руку, вычистил стенки и старательно облизал пальцы. Заметив мой взгляд, замер, но я ничего не стала говорить. Странно, что охотник в лесу может быть голодным, но мало ли. Вроде есть правило выживания, что нельзя есть животных и растения, если точно не знаешь, что они не ядовиты. А тут совершенно чужой мир. Может он что и ел, но осторожно, маленькими кусочками, и через несколько дней такой «диеты» любой оголодает до крайности. А тут вроде я сама ем, и ему предлагаю. Риск отравления и сейчас есть, просто из-за какой-нибудь индивидуальной непереносимости, но выбора у нас просто нет. Жри, что дают, или помирай от голода.