Хочу остаться собой

— О, великие воины, гордой поступью прошедшие половину мира. Молодой воин приветствует лучший легион империи, покрывший себя неувядающей славой! — и коротко, но почтительно склонил голову в приветствии.

После некоторой паузы их главный хмыкнул и сказал:

— Хорошо пел. Будет трудно — позови, споём вместе по настоящему.

И призраки растворились.

Опустившись на подгибающихся ногах на лавку, я хорошенько приложился к кувшину с вином. Обернувшись к настороженно смотрящим на меня посетителям, попытался улыбнуться и разрядить обстановку.

— Иллюзия однако, когда хорошо поёшь, бывает иногда!

Вряд ли кто мне поверил, потому что несколько минут было слышно только булькающие звуки — все активно запивали потрясение. Но понемногу все расслабились, опять начались разговоры, я спел ещё несколько шутливых песен. И тут меня чёрт снова дёрнул за язык. Заметив среди посетителей несколько человек, похожих на степняков, решил спеть и для них. А петь начал горловым пением. Причём, понимал о чём пою! Кого же мне ещё боги засунули в голову, ужаснулся я. И вот я пою о степи, какая она бескрайняя, как она прекрасна весной, о табунах лошадей и т. д. Закрыв глаза, я опять погрузился в транс, рассказывая о великом хане, чьи воины закрывали степь от края и до края. Когда песня кончилась, ответом опять была тишина. Опять поворачиваюсь и вижу трёх степняков, обвешанных оружием. Не знаю, кто это был, но у меня почему — то сразу всплыло имя Чингиз-хана. Упав на колено, я низко склонился и постарался громко и чётко сказать.

— О, повелитель мира, прости косноязычного, ибо не хватает у меня слов, чтобы достойно восславить твоё величие и твои подвиги.

После некоторой паузы послышалось:

— Встань!

Я медленно встал.

— Поёшь ты плохо, но от души. — потом тоже хмыкнул и сказал — Будет совсем плохо, позови — и исчез.

Объяснять я уже ничего не стал, а молчком приложился к кувшину (как и остальные посетители). Потом один из них озвучил общую мысль.

— Слушай, завязывай петь такие песни. Я уже два раза напился и два раза протрезвел от твоих «иллюзий». Пой лучше что-нибудь весёлое или про любовь и лучше на нашем языке.

Я и не спорил. Спел и про собаку, которая бывает кусачей, и про молодую, и много ещё чего любовно-весёлого. А под конец так расчувствовался, что запел о богине любви, которая самая главная в нашем мире. Язык был опять незнакомый, но очень звучный и мелодичный. А после окончания песни всё опять сидели молча и смотрели мимо меня. Кого же я на этот раз вызвал, ведь о любви пел — в отчаянии подумал я. Оглянулся и тоже замер. Рядом стояла невероятной красоты женщина, в тунике типа греческой. Каштановые волнистые волосы до лопаток, синие глаза, нежная кожа. И тоже внимательно смотрит на меня. Я боялся шелохнуться. Наконец она что-то про себя решила и улыбнулась. Это было божественно. Все в зале сразу вздохнули облегчённо и заулыбались ей в ответ. А она негромко сказала:

— Давненько меня не славили с таким жаром и чувством. Умеешь, чёрт языкастый. А это тебе мой маленький подарок — и наклонившись, поцеловала меня.

Это было ……!.!.!.!!! Словами не передать. Потом помахала ручкой и исчезла.

Теперь все взгляды скрестились на мне. Ну что ж, виноват так виноват. Три раза за вечер песнями вызвать в таверну духов и богиню! Как они меня не прибили за такую наглость! И я покаянно произнёс:

— Всё с выпивкой и песнями мне пора завязывать!

Потом подозвал хозяина таверны, выгреб, не глядя, из карманов деньги и потребовал вина для всех. Судя по той прыти, с которой он кинулся исполнять, выгреб я немало. Когда всем принесли вино, провозгласил тост:

— За тех, ради которых мы совершаем самые большие подвиги и самые большие глупости. За женщин!

Запрокинув голову, я вылил на себя весь кувшин (пару глотков успел урвать). Вино всё подносили и многие последовали моему примеру.

Выйдя на улицу, не спеша пошли с леди Ларой домой. Я был весь мокрый от пролитого вина и разило от меня, наверное, за сотню шагов. Однако она спокойно взяла меня под руку и за всю дорогу не сказала ни слова. Со стороны мы, наверное, выглядели как семейная парочка, возвращающаяся из гостей. Меня пошатывало от пережитого (ну и немного от вина), а она меня твёрдо придерживала под руку. Пытаясь понять, что же произошло в таверне, я всё больше мрачнел. Судя по моему концерту в таверне, получается, что боги наградили меня не только боевыми навыками десятка разных людей, но и их знанием языков и, возможно, их душами. И сегодня из меня это полезло, а я контролировать это не смог. Я и так в сомнении, не шизанулся ли я, а если ещё и эти души попытаются командовать не только моим телом, но и головой, то смирительная рубашка покажется мне идеальным вариантом. Вывод первый — больше не пить и не петь, во всяком случае, пока не буду твёрдо уверен, что могу этим управлять. Вывод второй — или этот мир переполнен магией или души внутри меня великие маги. Надо очень крепко держать их под контролем (см. вывод первый). То, что это мог сделать я сам, даже не рассматривалось. Какой уж я маг. Без заклинаний, без ритуалов. Читал конечно, что можно сделать подобное силой воли и соответствующим настроем. Но ко мне это явно не относится. Да, пел от души, впадал в какой-то транс, но не настолько же. Теперь каждый шаг и необычную мысль нужно дважды проверять. И если они хоть немного отличаются от моих обычных, то сразу их блокировать и дважды обдумать. Иначе я получу сумасшедший дом в собственной голове. Мне пора снова становиться обычным человеком, рассчитывающим только на свои силы. Чужие возможности это хорошо, но их как дали, так могут и забрать в любой момент, достаточно прогневить богов.

На следующий день, отдохнувший, выспавшийся, я ощутил в себе нарастающее желание, о котором, честно говоря, успел подзабыть. Меня потянуло к женщинам. И потянуло так сильно, что я с трудом дождался вечера.

Лара меня не беспокоила, занимаясь какими-то своими делами, и мне пришлось весь день давить своё желание усиленными физическими тренировками. Но к вечеру оно всё равно победило. За время прогулок по городу я приметил один из местных публичных домов. Помывшись и переодевшись в чистое, отправился в самоволку. Перемахнув через забор, смешался с толпой. Добравшись до места, не стал сильно привередничать и выбрав более-менее понравившуюся женщину, устремился в номера.

Женщина оказалась нимфоманкой и мне не пришлось даже сильно напрягаться, чтобы доставить обоим удовольствие. Но через пару часов меня это стало немного напрягать. Не успеешь начать ласки, как она уже начинает возбуждённо дышать. Только начнёшь всерьёз — она сразу выпадает в нирвану, и делай что хочешь, только не останавливайся. Я, конечно, понимаю, что это вроде как плюс мне и моим умениям. Но когда женщина превращается в бездумное тело с одурманенным взором, дёрганными движениями и одной фразой «не останавливайся!», мне становится как-то неловко. Хотелось бы более осмысленного участия в общем процессе. Пришлось потребовать позвать и её подругу. Та оказалась не лучше (или не хуже?). Короче, тоже нимфоманкой. Но попеременно, с перерывами на шампанское и коньяк, которые я «наглючил», процесс пошёл намного более интересно. Угомониться я смог только под утро. Идя по просыпающемуся городу, чувствовал, что глупо улыбаюсь. Как мало человеку нужно для счастья! Здоров, сыт, внимание женщин. Причём, усталости я не чувствовал. Желание утихло, а в теле бодрость, как будто всю ночь спал, а не занимался чёрте чем (как говорят наши юмористы). Прошмыгнув в дом, всё-таки решил поспать и вырубился до вечера.

Представление, которое устроил Линк в таверне, и порадовало и вызвало кучу новых вопросов. Поёт он великолепно. Голос сильный, чистый, пронзительный. Аж мурашки по коже. Пара любовных песен глядя в глаза и любая женщина будет рада открыть ему двери своей спальни. Даже у меня что-то шевельнулось, усмехнулась я. Служаночка вон до конца вечера не сводила с Линка глаз. Но всё это мелочи. А вот то, что он пел, как минимум, на десяти языках, это уже серьёзно. Песню можно выучить, а петь так, как пел он, можно только на родном языке. Как такое возможно? Да и с этими призраками одни вопросы. Хоть Линк и сказал, что это иллюзия, никто ему не поверил. А последняя — женщина — действительно похожа на богиню. Стал бы он так млеть от одного поцелую «иллюзии». Но вызвать богиню простой песней в таверне — это ни в какие ворота не лезет. А если добавить его «фокусы» с монетами и «эскимо» в парке, то всё ещё больше запутывается. Как он это делает?