Душа дракона

Утро было мрачное. Небо затянуло тяжелыми тучами, рвавшимися о заснеженные пики. Одно хорошо – снег перестал слепить, а то у всех уже глаза воспалились, стали красными, как у крыс. Кроме Франка. Завтракали на ходу, запивая сухари и сыр холодной водой из фляг. Диль чувствовал себя лучше. Сладкий сон после убийства. Разве это возможно? Или он привык к крови?

При этой мысли затошнило. Не привык. Почему же спал?

– Прости, – обратился к ему тихонько Кай, – я позволил себе помочь тебе заснуть. Мне показалось, тебе это необходимо. Это не убийство, Диль, это наша маленькая война. Помни, что ты сражаешься за правое дело. От тебя зависит спасение мира. От каждого из нас зависит. Поверь в себя, наконец.

Диль проморгался, но так ничего и не сказал. Значит, не все эльфы поголовно маги, но Кай обладает даром? Это неудивительно. Удивительно, что рыцарь верит, будто спасение мира зависит и от Диля. И от Бирама зависело? Но Франк оставил его гореть. Что за дикость – убивать так… что вообще за дикость – убивать. Диль не сумел смириться с тем, что другие легко разбираются с жизнью и смертью. Понятно, что убийцы да насильники заслуживают казни, но простой, легкой, потому что иначе получается, что власть уподобляется им. Нельзя мучить человека перед смертью. То есть любое разумное существо, будь то вампир или орк. Почему именно огонь, а не топор палача, не петля?

Похоже, он произнес это вслух, потому что шагавший рядом Франк ответил:

– Потому что суеверие. Считается, что вампира убить можно лишь серебром или огнем. А серебряных топоров у палачей нет.

– А на самом деле?

– А на самом деле голове все равно, чем ее отрубают. Вампиры очень живучи, и, например, в петле он мог провисеть достаточно долго – у них сильные мышцы, инстинкт заставил бы их напрячься… в общем, тоже не особо гуманно. А без головы никто не живет… то есть из живых. Не пугайся заранее, но некроманты умеют поднимать покойников. Как правило, они довольно медлительны и убить их нетрудно, главное, рубить им голову. Но всяко бывает. Диль, никакие обстоятельства не сделают тебя убийцей. Пойми наконец, у тебя не душа убийцы. Совершенно. Ты защищал. Не только себя, то и своих товарищей. Ты за несколько секунд избавил нас от четверых врагов. Признаюсь, я такую меткость встречал нечасто.

Диль смущенно молчал. Ему было стыдно, что он не может справиться с собой, что не может так же легко относиться к тому, что лишил жизни разумное существо… злое, враждебное, но разумное. Понимал, что иначе нельзя, но не мог себе простить. И не смог бы простить, если бы продолжал стоять столбом и не притронулся к ножам.

Пошел снег. Потом повалил. Видимость была никакая, но Франк продолжал вести свой отряд сквозь сплошную белую пелену. Диль вел за повод лошадь, на которой сидела измученная Лири. Никак заболела, потому что идти ей не пришлось, она так и сидела на своей кобылке. Франк, когда велел всем спешиться, глянул на нее и разрешил остаться в седле.

Даже выносливый Диль уже еле передвигал ноги. Снега навалило выше сапог, а главное, он был сырой и тяжелый, пробиваться через него было трудно. Вымотался Илем, его нежное, почти девичье личико, заострилось и посерело, даже Ори заметно устал, даже Кай, а Франк неутомимо шел вперед, смешно высоко задирая ноги. Пока не нашел очередную теплую пещеру. Волшебную пещеру, потому что в ней обнаружились горючие камни. Они развели сразу два костра, развесили мокрую одежду, наварили похлебки из сушеного мяса и приправ. Диль кормил Лири с ложечки, так она ослабла. Даже Франк выглядел встревоженным. Кай порылся в своем мешке, заварил какие-то травы и заставил девушку выпить полную кружку. Илем посматривал в их сторону, но от шуточек воздерживался. Наверное, потому что Лири сейчас не способна была на них отвечать.

В этой пещере они провели целых два дня. Скормили лошадям последний овес. А ведь если так дело пойдет, придется им кормиться кониной…

Но обошлось. Лири стало лучше, и они тронулись в путь. Оказалось, что перевал позади, через несколько часов кончился снег, а ведь казалось, что он засыпал весь мир. Все повеселели, Ори снова принялся насвистывать, не забывая, однако, бдительно поглядывать по сторонам, а Илем взялся вслух мечтать о мягкой постели, желательно не пустой. Лири возмущенно фыркала, а Диль ничуть не удивился, когда из-за придорожных кустов вдруг полетели стрелы. Первая же убила лошадь Лири, и Диль едва успел подхватить девушку и рухнуть вместе с ней за телом животного. Ори с лихим воплем врубился в кусты, вертя топором с такой скоростью, что в стороны разлетались не только ветки, но, кажется, и чьи-то руки-ноги. Лири торопливо взводила арбалет. Диль вытащил ножи. Заставил себя вытащить ножи. Потерянные боги, вселите в меня душу воина, подарите мне мужество, позвольте защитить хотя бы эту девочку. Дайте мне силы убивать. Научите не бояться чужой смерти.

Два ножа он успел метнуть, не зная, в кого – просто на шевеление в кустах, а потом по голове его ударило внезапно вспухшее солнце, и он потерял сознание.

– Он не умрет? Он правда не умрет? – безостановочно спрашивала Лири. Голос Илема обиженно протянул:

– Ну вот хоть бы раз поинтересовалась, не умру ли я.

– Никто не умрет, – тепло произнес Кай, – оба ранены не только неопасно, но и несерьезно. Диль уже приходит в себя..

Разве? Глаза не открывались, хотя в них посверкивали осколки солнца. Но слышал он отчетливо. Даже в ушах не звенело.

– Не боись, девка… то есть, это, принцесса. От этого не помирают, – бойко забасил Ори. – Ты лучше ему кровь с рожи смой. Пущай снова красивый будет.

– И чего красивого? – удивился Илем. – Человек как человек.

– А без крови красившей, – хохотнул Орк.

На глаза полилась вода, божественно приятная, свежая, и Диль попробовал поймать ее губами. Струйка немедля переместилась к губам, он с наслаждением напился и наконец открыл глаза.

– Ну вот, – не без облегчения вздохнул Франк, – порядок. С боевым крещением тебя, Дильмар Ванрел. Болт скользнул, кусок скальпа оторвал, но ты не переживай, уже назад пришили.

И вот тут пришла боль. Не то чтоб непереносимая или даже очень сильная. Как ни странно, Диль ей обрадовался: и правда, жив, потому что у мертвых ничего не болит.

– Очередное препятствие, – сообщил Франк. – И опять пробились. Теперь не без твоей помощи.

– Я ж говорил, – хихикнул Илем, – как прижмет, сообразит, за какой конец ножа держаться.

– Еще пить хочешь? – нежно спросила Лири. Глаза у нее были заплаканы, слезы на щеках еще не высохли. Как не высохла кровь на лице Ори. Своя? Чужая? С этим орком никогда не разберешь. Диль попил еще немного, а потом сделал несколько глотков из фляги Кая. В голове прояснилось окончательно. Диль попытался сесть, и это получилось. Даже голова не закружилась. Илем сидел на мертвой лошади и, морщась, укачивал искалеченную руку.

– Невезуха, – пожаловался он, – а с другой стороны, как раз везуха, если б левую, совсем плохо. Ну что, башка болит? Внутри или снаружи?

Диль улыбнулся. Стало легко. Живы. Все живы. Погибли только лошади, а пешком идти – не мертвым валяться. Странно. Франк ведь был прав: жить Диль не хотел, но и умирать не стремился. Вот и радость – уцелел. Он потрогал перевязанную голову.

– Ты сейчас идти сможешь? – спросил Франк. – Тут не особенно далеко должен быть поселок и пограничная стража, а в таких местах всегда есть лекари.

– А зачем? – снова фыркнул Илем. – Кай у нас мастер художественной штопки.

– А лекарство купить хотя бы. Обезболивающее, например.

– Обезболивающее? – заинтересовался вор, рассмешив Ори.

Диль встал, и его даже не качнуло. Пустяк. Поверхностно. Просто представить себе, что это всего лишь большая ссадина. На ветку впотьмах налетел.

– Я смогу идти, – сказал он. – Наверное, смогу.

И смог. Это было не труднее, чем терпеть боль в растянутых мышцах во время выступления. Илему приходилось хуже. Он покусывал губы, бережно придерживал раненую руку, но упрямо шел. Правда, Ори избавил его не только от мешка, но даже от меча, объяснив в своем духе: от тебя такого проку все равно не будет, а мне твой ножик в случае чего сгодится. В его лапище меч и правда казался ножиком