Не Квадра

– Ну валяй, – разрешил Дан, разумно полагая, что он и без разрешения может попробовать. Несколько минут они смотрели друг другу в глаза, потом Маарит разочарованно покачал головой.

– Ничего. Вообще. Только поверхностно. Самые примитивные… даже не мысли, так, рефлексы, желания. Эх, а я считал себя довольно сильным. И что интересно – никаких препятствий я не вижу. Пытаюсь – ничего. Словно твой разум ускользает.

– Послушай, а если властитель рассердится на тебя?

– Значит, я умру, – пожал он узкими плечами. – Неужели ты думаешь, мы боимся смерти?

– Гай боялся.

– Сколько ему было лет?

– Что-то около сорока.

Маарит засмеялся.

– Конечно! Он был молод.

– А ты стар?

– Мы не бываем старыми, – серьезно ответил он. – Мы бываем юными и зрелыми. В сущности, мы вечно молоды. Телом. Но прожив не сорок, а четыреста лет, перестаешь страшиться смерти. Я не думаю, что властитель захочет меня убить. Скорее, он оставит эту возможность моим же сообщникам. А от них я, пожалуй, сумею скрыться... или отбиться. Мне кажется, каурати, тебе нравится наша раса. Ты научился понимать нас. Это дано немногим. Людям трудно перешагнуть через предрассудки. Вы же для нас и правда кормовая база. Как пастбище для овец. Я бы на вашем месте был возмущен.

– Вы не можете без нас жить. Физически.

– Не можем. Кровь животных не помогает, мы начинаем деградировать. Превращаться в зверей. Терять разум. Поспи, каурати. Ты нуждаешься в отдыхе. И прости меня, если можешь.

– За что? – удивился Дан. – Ты мне вроде ничего не сделал плохого… кроме перевязки.

Маарит улыбнулся и погладил его по щеке. Ну, в сознание он, вероятно, не может, зато усыпить – махом, успел подумать Дан, падая в глубокий и крепкий сон.

Потом ему помогли совершить необходимые физиологические процессы, накормили котлетами – есть мясорубки, напоили чаем и развлекли разговором. Маарит и не скрывал, что надеется в случае чего на заступничество Дана. Вроде как умирать не страшно, но жить все равно хочется. Какой я был идиот совсем недавно, равнодушен стал, как бревно. Старый, видишь ли, аж семьдесят лет, психология моя к долгой жизни не приспособлена… Потерял способность, видишь ли, остро чувствовать. Остыл. Пыл души растерял. Черт знает, сколько лет маме Лит – и что, она эмоции растеряла? А фиг, она Дана, например, любит. Искренне. Без всяких каурати. И до единения любила. Ну и пусть как друга сына. Мы все всех любим как кого-то. Например, Аля – как себя… нет, намного больше. И Шарика. И даже Нирута, хоть он и властитель. Тику не жаль было, потому что перегорело все, и даже генерала не особенно жалко, то есть полное равнодушие, однако Фрика вызвала вспышку гнева, однако понравился, черт возьми, Таул и даже нечто вроде маленького братишки появилось, который…

Который сходит с ума, потому что Дана захватили именно в разгар разговора с ним, и Лиар, склонный к размышлениям демон, сделал закономерный вывод: Дан думает, что именно Лиар все это организовал или хотя бы способствовал. А Дан так не думал. Наивно? Ну и пусть. Он начал расспрашивать Маарита о демонах. Он ведь, как всякий высший вампир, весьма образован. Правда, ничего особенно нового он не сказал, только подтвердил вот это: вечные дети.

Во время третьего кормления (снова протертый суп) вломился Нирут Дан во всей своей мощи. От него летели искры. Или остатки портала, который он так и не научился открывать без фейерверков? Маарит слегка сошел с лица и, наверное, потому согнулся в достаточно низком поклоне. Властитель, не обращая на него не больше внимания, чем на стул, рванулся к Дану и обнял и прижал к груди, но так бережно, словно Дан был из тонкого фарфора. Ага. Повязки увидел. Собственно, их невозможно не увидеть: весь торс обмотан бинтами, и обе руки тоже. Сплошь.

– Ребята?

– Все живы, – успокоил Нирут, не спеша его выпускать. – Мощный магический удар, неожиданный, потому Аль не успел… Да цел твой Аль, цел, отлеживается, мед лопает и уверяет, что ты жив. Этот кто?

– Ну, вообще-то спаситель и благодетель, – хмыкнул Дан. – Ты не мог бы меня положить обратно, у меня от магических ударов шишка на голове образовалась. И вообще все болит. Зверски. Лежать мне всяко лучше, чем сидеть.

Пришлось вкратце рассказывать о событиях. Маарит молча ждал. Он уже выпрямился, но глаз не поднимал и, пожалуй, демонстрировал смирение. Больше, чем требовалось.

– Каурати? Хм… – пробормотал Нирут. – Надо ж… Ну, ему виднее. А Кира мне не сказала, хитрая баба. Неужели боялась, что я ринусь тебя изучать и в лаборатории препарировать?

– Может, она боялась, что другим этого захочется, – заметил Дан. Нирут ухмыльнулся.

– А зря я тебя забирал в собственность?

– А твоим соратникам не наплевать?

– Это единственное, на что не наплевать моим соратникам. Вспомни, они от меня ждали решения о Квадре. Не дергайся, он нас не слышит. Вампирских магов я не видал, что ли…

– Как же, как же, помню, ваши соратники в борьбе за правое дело.

– За левое тоже. Дан, до чего ж я рад тебя видеть! Не думал, что так привыкну.

– Квадра, – напомнил Дан. – Не совсем, но ведь очень близко, верно? Я домой хочу.

– Сейчас. Вампир, ты отправишься со мной.

– Да, ваша милость, – снова поклонился Маарит. Но не так чтоб низко.

Дома было хорошо. Главное – дома. Роскошный замок на воде – дом. Вроде и смешно, но правда. Дом – это место, где тебя ждут. А они ждали, живые, хотя не настолько целые, как хотелось бы. Бледный до синевы, тощий, как вампир, Аль, невредимый Шарик, полуживой на вид Таул, скулящий от ликования Черныш, изможденный и измученный изнутри Лиар. И даже оба эльфа, Вин и Ивин, явно рады были его видеть. Лекари немедля занялись его не смертельными, но очень досаждающими ранами, тихо матерясь на родных наречиях. Всеобщим они пользоваться стеснялись, а других языков империи Дан не знал, вот они и комментировали каждый по-своему. Аль сидел у изголовья и просто гладил его по маковке. Собственно, наверное, не просто, наверное, что-то магическое он при этом делал, потому что было вовсе не так больно, как прежде… Ну да. Регенерация у него теперь нечеловеческая. Спасибо, Гай.

Мне тоже было больно.

И за это они заплатят отдельно.

Договорились, каурати.

Он еще и издевался, подшучивал. Дан заулыбался, слегка испугав лекарей. А вот Аль просиял – понял. Почувствовал. И Шарик, наотрез отказавшийся покидать помещение, радостно запрыгал, произведя некоторые разрушения в обстановке.

Когда посторонние ушли, прихватив с собой осколки напольной вазы и обломки этажерки, Аль, поколебавшись, наклонился и поцеловал Дана в щеку. Дан обхватил его белобрысую башку и сделал то же самое, хотя руке было больно невероятно. Ведь и в голову бы не пришло никогда в жизни, что и мужчину можно поцеловать. Это всего лишь выражение привязанности, здесь чужих не целуют, но целуют братьев. А Аль куда больше, чем всего лишь брат.

Настроение эльфа передалось ему. Было тепло и хорошо, и наплевать, что все тело ноет и саднит. Пройдет. Причем скоро. Дан улыбнулся тихо заверещавшему Шарику и взял Аля за руку. Точнее, положил свою руку поверх его, потому что перевязанные пальцы не гнулись. Здесь это тоже всего лишь выражает привязанность. Нефиг внедрять земные традиции. На Траитии они не хуже.

Он рассказал о своих то ли при-, то ли злоключениях. Рассказывать особенно было нечего. Слово «каурати» для Аля было новым, Шарик вовсе не обратил на него внимания, ну а что Черныш решил именно в этот момент полизаться, было явным совпадением. Поведение вампира не особенно удивило Аля: «Они же не идиоты – против Нирута идти. Внедриться в стан врага? Не смешно. Это к нам внедриться можно, к Нируту – нельзя. Уж поверь». Дан уж поверил. Кто здесь начальник? Вот пусть и думает, о безопасности заботится, потому что его безопасность – это в очень большой степени безопасность Траитии. И даже то, что вампир не сумел покопаться в дановых мозгах, Аля не удивило: ему об этом и Таул говорил.