Не Квадра

Алю надоело сохранять ленивую чинность, он свистнул, гикнул, что твой казак из кино, и послал коня в галоп. Шарик заверещал и понесся следом, ну и Дан решил не отставать. Но отстал. Никакие годы не сделают его лучшим наездником, чем эльф, которого первый раз в седло усадили в третий день рождения.

Скачка пошла на пользу всем троим. Явно улучшилось и без того не самое плохое настроение. Почти до самого замка они громогласно распевали песенки крайне веселого содержания. Под аккомпанемент Шарика. Тот порой удивительно точно высвистывал целые музыкальные фразы.

Голубой замок местного властителя был хорош, но ни в какое сравнение не шел с парящим над озером великолепием Нирутова жилища. Они переглянулись, лишний раз критично покачали головами, засмеялись, но песни орать перестали. Нирут бы понял, но здесь они все-таки в гостях. Властитель Сарен относился к ним… в общем, как к собственности собрата. Уважительно и равнодушно. Чтоб не разбить ценную вазочку, не порвать перчатку или не потревожить сладко спящую кошку. Дан и Аль отвечали ему полной взаимностью и большую часть времени проводили подальше от утомительной пышности замковых помещений. Нирутово «на любое расстояние» они истолковали как «в пределах возможно скорого возвращения» и особенно далеко не заезжали, да и, по словам властителя Сарена, во все стороны одно и то же.

В комнате Дана ожидал хозяин с повелением начистить перышки для большого приема. Дан обреченно вздохнул.

– Сарену опять хочется показать миру твоих ручных зверушек?

– Тогда бы он пригласил и Шарика, – резонно возразил Нирут, давно переставший реагировать на неуважительное отношение к собратьям. Вот если бы Дан так с Сареном разговаривал… а точнее, если бы Нирут услышал, что Дан так и с Сареном разговаривает, было бы построение и приказ копать отсюда и до обеда с прочими гауптвахтами. Нирут полагал, что с властителями следует обращаться уважительно – и правильно полагал, конечно, но Дана вечно за язык тянуло, словно пацана, и он начинал разговаривать в сильными мира сего как с равными. Они в разной степени фигели, но осаживал Дана только Флайт. Дерзить Дан начинал только под настроение. Последние годы властители уже не так мучили Квадру, то ли привыкли, то ли наизучались вдосталь, разве что Шарик еще привлекал их внимание. Тоже ведь странно: на их глазах пограничная разумность стала… хм… безграничной, и вся Траития уже об этом знала. Казалось бы, следует немедля начать развивать сторожевых драконов с той же целью, так нет, разве что отдельные энтузиасты в отдельных местах развлекались. В этом мире и так было много разумных рас, и никого не интересовала еще одна. Разумный Шарик встречался с неразумными собратьями (с сестрами в основном), и никакой разницы между ними не наблюдалось, с подругами Шарик разговаривал точно так же, как и они с ним, а вот в беседах с людьми его лексикон был многократно богаче.

Дан вздохнул и отправился чистить перышки, то есть мыться, бриться и надевать шелка и бархат, модный в нынешнем сезоне. Скромный прием персон этак на пятьсот. Сарен не мелочился. Жаль, нормально поужинать не получится: на больших мероприятиях в ходу фуршеты, а на фуршетах принято брезгливо ковыряться серебряной, а то и золотой вилкой в каком-нибудь салатике из соловьиных язычков и вести беседы разной степени светскости. Конечно, процесс можно сделать непрерывным и часа через два наесться как следует. Дан предпочел бы навернуть супчик да кусок мяса с гарниром.

* * *

Здешние дамские моды порой заставляли отвернуться даже куда более бесцеремонного Алира. И добро бы грудь из декольте вываливалась или разрез на юбке поднимался выше талии, а то ведь они, коварные, шьют скромненькие платьица из нескромных тканей, вот мужчины и провожают глазами особо интересных дамочек в надежде увидеть, как вдруг – именно вдруг! – становится прозрачной часть платья. Непредсказуемо. Дану повезло уже через полчаса, когда на нежно-розовом фоне платья высветилась очаровательная попка юной гостьи. Без ничего.

– Ах мерзавка, – сказал рядом мелодичный женский голос, – ведь предупреждала же ее, чтоб не смела шить такое платье. Вы простите, сударь, глупую девочку.

Дан надел сочувственно понимающую улыбку, повернулся и кивнул:

– Да, сударыня, понимаю вас. Невинная детская шалость.

Смутно знакомая женщина, когда-то красивая, отчаянно, но безуспешно борющаяся за эту красоту. Дан слегка ей посочувствовал, потому что никакие ухищрения не вернут молодости. И ее пятьдесят не станут тридцатью.

Дама смотрела на него с ужасом, и Дан забеспокоился: может, чего не так надето, или рога опять выросли – Аль однажды пошутил, создал иллюзию, или жук какой на голову сел.

– Дан? – выдохнула она. – Дан?

Несколько ошалело Дан кивнул. Знал когда-то? Спал когда-то? Ну да, это тяжело – увидеть… Дама развернулась и, путаясь в юбке, пустилась бежать. Разве он хоть у одной женщины вызвал такой ужас? Впрочем, если они встречались лет этак много назад, ей должно было стать очень грустно, потому что он не изменился, а ее годы не пощадили.

– Не узнал? – поинтересовался рядом Аль. – А такая любовь была…

– Любовь? – удивился Дан. – Это когда ж? Погоди…

– Ага. Это Тика Тури.

Дан посмотрел ей вслед. Тика? Надо же, Тика. Те же голубые глаза, пепельные волосы… А ведь у Тики глаза были фиалковые. Выцвели, наверное… И лет ей не пятьдесят, а побольше.

– Ну да, – прокомментировал несносный эльф, – а тебе все те же тридцать. Воспоминания нахлынули?

– Я бы не сказал, – пожал плечами Дан. – Может, эликсир Нирута развивает склероз?

Аль фыркнул. Но Дан ведь и правда с трудом вспомнил ее тогдашнее лицо. Или подумал, что вспомнил – на основании увиденного. И, пожалуй, впервые в жизни посочувствовал женщинам, теряющим красоту. Наверное, дурнушкам легче. Даже некое злорадство появляется, может: ага, ну и где твои былые прелести… Нет. Тика и сейчас хороша, но с крайне неприятной для женщин добавкой: для ее лет.

– Ага, – прочитал его мысли Аль. – И наверняка ей отвешивают изысканные комплименты престарелые кавалеры на унылых званых ужинах. Интересно, что ей хочется больше: их отравить или самой удавиться?

– Какой ты жестокий, – с притворным осуждением покачал головой Дан. М-да… Любил когда-то, и даже казалось, что всерьез, – и ничего не ворохнулось. Вообще. Даже сердце не защемило и так далее. Зато мелькнула подлая мыслишка: ну мало ли с кем я спал за эти тридцать пять лет. Или тридцать семь? Такие мелочи начали стираться из памяти. В зеркале он видел, конечно, не того юношу, который годился на рекламный буклет, слава богу, юноша стал мужчиной, глаза похолоднее, морда пожестче, маленький шрам на подбородке и чуть побольше – на виске, а Нирут, зараза, не захотел его убирать. (В назидание. Чтоб головой думал, прежде чем выяснять отношения с пятью эльфами сразу. С пятью пьяными эльфами.) Плечи пошире, и вообще, что называется, заматерел. Только все равно никто не даст ему больше тех тридцати пяти, как во времена, когда он встретил Тику.

Подошел властитель Флайт, а его присутствие действовало на Дана примерно как визит генерала в казарму. Он невольно втянул живот и расправил плечи, краем глаза уловив, что Алир ведет себя точно так же. Вот в честь кого мероприятие. Темно-красный костюм Флайта все так же вызывал ассоциации с большим количеством крови, особенно теперь, когда Дан неплохо знал всех властителей. Флайт пролил крови куда больше многих, потому что до того, как его произвели во властители, командовал королевской стражей в одной стране, где доброй традицией были бунты и заговоры, кои он подавлял самым беспощадным образом и доподавлялся до того, что на корону заговоры более не направлялись, только на него самого. Да и в качестве властителя он не стеснялся брать на себя самые неприятные решения. Своей частью Траитии он управлял (властительствовал?) весьма эффективно. Не искореняя весьма преувеличенные слухи о собственной кровавости.