Приносящая надежду

– Дождя не хватает, – буркнула Лена, оглядываясь. Куда это она его завела? Деревья кругом и непонятно куда идти. Заблудилась в трех соснах? – Ничего, потом медом заешь. Понадобится, я с тобой и в постель лягу.

– Не надо жертв.

– Пока не понадобилось. Почему у меня не получается сейчас, как тогда?

– Потому что я не умираю, а ты это понимаешь. Ты же во власти не разума, а эмоций. Не чувствуешь в достаточной степени сильно, вот и не получается просто прикосновением. Приходится целовать. И уже даже подумываешь о постели как крайнем средстве. Лена, силы появятся, магия не исчезла…

Он вдруг замолчал, и Лена перестала тупо думать о том, что могли подумать эльфы, проходившие мимо, увидев картинку: голый эльф целует женщину. Ну кому бы пришло в голову, что это терапевтическая процедура! Лицо Гарвина окаменело.

– Что? что такое?

– Она не хочет слушаться… – прошептал Гарвин. – Может быть, именно этого и боятся в некромантах? Может быть, она сошла с ума? Или старается взять надо мной верх? Ты понимаешь, что может случиться, если это так?

– Нет.

– Может случиться сумасшедший некромант.

– Предлагаешь превентивно оторвать тебе голову?

Он не ответил. Готовность умереть у Гарвина превосходила все мыслимые и не очень мыслимые нормы. Что там насчет моего Света?

– Не надейся, – ласково сказала она, – я не дам тебе сойти с ума.

Лена обняла его, успокаивающе, как обнимала шута, положила голову ему на грудь, почувствовала его руку на плече – автоматический жест мужчины, даже Гарвин не мог лежать бревном, когда его обнимает женщина. И пусть кто хочет думает что хочет. Свои поймут, а до остальных дела нет. Все будет хорошо. Не может не быть хорошо, потому что в книге Лены ничего не написано про сумасшедшего некроманта.

Гарвин засмеялся, уже нормально, по-гарвиновски, без трагизма или испуга.

– Да откуда ты знаешь, что там написано?

– А будь там об этом написано, ты бы с нами не ходил.

– Соображаешь иногда, – одобрил он. – Знаешь, а мне и правда немного лучше. Ты передаешь не только силы, но и что-то еще. Успокаиваешь?

– Конечно. То есть стараюсь. Отдохнул? Пойдем дальше, раненый боец?

Рассказывая, что она имеет в виду, Лена поднимала Гарвина, пристраивала его руку поудобнее. Его нагота ее не смущала уже, не до церемоний, наплевать, в конце концов они действительно все устроены более-менее одинаково, а смотреть на него необязательно, смотреть надо под ноги, чтоб не споткнуться и не сковырнуться на пару. Лучше ему стало, как же… Виснет, словно она костыль железный, а не женщина пусть и не особенно хрупкая, но, увы, не сильная. Почему Странствия не развили в ней всякую мускулатуру? Потому что спутники не дают ей ничего делать, ничего носить, даже воду из ручья в двух шагах, сами виноваты, разбаловали…

Гарвин выругался. Лена удивленно подняла голову и напоролась на злые болотные глаза.

– Так, значит, – сказал Корин обещающе. – Проход открывать научились. Правда, сил никаких после этого не осталось, и это меня очень радует. Великий некромант Гарвин тащится, как последний ученик, не сумевший разжечь огонь.

– Отвали, Корин, – проворчала Лена. – Надоел, честное слово. Уж не знаю, почему я тебя не боюсь, но не боюсь.

– Напрасно. Вот сейчас ты совершенно беспомощна. При тебе нет оружия. При тебе есть только бесполезный маг. Ты ударил меня, Гарвин.

– Ударил. Надо было не по макушке, а пониже затылка?

– Почему не убил? Ты ведь грозился.

– Я тебе объяснил, что я твой враг. Но разве грозился? Грозишься ты. Как мальчик, которого ужалила пчела, грозит кулаком улью, но издалека.

Корин выбросил руку, и Гарвин стал невыносимо тяжел, соскальзывал вниз, Лена пыталась удержать, но не удержала, выпустила его руку, и он упал у ее ног. Краем глаза Лена увидела кровь. Корин шагнул к ней, облапил, притиснул к себе так, что она не могла шевельнуться. Лена задергалась, ощущая себя бабочкой, тельце которой мальчишка прижал пальцем, позволяя и лапками шевелить и крылышками трепыхать. Неловко она попыталась ударить его головой в лицо, он засмеялся, наклонился и буквально впился в нее губами. Снова встретившись с ним взглядом, Лена нырнула в его сознание. Там не было ничего, кроме ненависти. Бессильной ненависти. Он не мог ее убить, как бы ни мечтал. Мог ударить, унизить, но не мог убить.

– С бабами воевать мы герои, – одобрительно сказал Маркус откуда-то сзади, – против простых людей мы со своей магией герои. Вот связать кого, а потом можно и мужество демонстрировать. Так вот просто, по-мужски, мы не можем, потому как между ног недоразумение одно, а не то, что мужику положено.

– Драться с тобой? – не выпуская Лену, осведомился Корин. Маркус усмехнулся.

– Да где тебе со мной драться. Ты меня в пыль развеять можешь, спалить, что твой дракон, можешь, а драться – слабо.

– Я не мараю руки о человека.

– Правильно. Потому что не мужик. Драться не умеешь. Разве что с бабами. И то бьют.

Как оскорбляющее умел говорить Маркус! Ведь ничего в его тоне не было, кроме глубокой уверенности и жалости. Именно жалости. Вряд ли, конечно, на это может купиться эльф, проживший черт знает сколько столетий… однако он купился. Отшвырнув Лену в сторону, он вытянул из ножен кинжал.

– Извини, – сообщил Маркус, – я мечник.

– Неважно. Твой меч против моего кинжала, человечек!

Маркус посмотрел на Лену, вздохнул и пожал плечами:

– Я предупредил.

Корин двигался впятеро быстрее Маркуса, но существенно медленнее Маркусова меча. С какой стороны не стремилось к Маркусу лезвие кинжала, оно неизменно сталкивалось с лезвием меча, а когда, улучив момент, Корин метнул кинжал с короткого расстояния, Маркус отшиб его далеко в кусты. И остановил полет клинка в сантиметре от лица эльфа.

– Ну теперь тебе пора сбегать, – хмыкнул он, – как обычно. В этом ты признанный мастер.

И Маркус не хотел его убивать. Почему? Корин нервно покусывал губы, глядя не на тускло сияющее лезвие, а в глаза Маркуса.

– Тебе повезло, что у меня был всего лишь кинжал.

– Ну так приходи с мечом, – предложил Маркус. – Я разве ж возражаю?

– Почему ты остановился?

– А чего? Убивать тебя? Нужно больно. Давай, убегай. От человечка. Я побежденных не убиваю.

И Маркус вложил меч в ножны. Лена невольно хихикнула. Корин рассвирепел, глаза начали затягиваться серебряной патиной.

– Остановись, эльф, – посоветовал Лумис. – Стыдно должно быть великому магу применять магию против обычного человека.

– Да он проигрывать не умеет, – сообщил Маркус сочувственно. – Это неизлечимо.

Эльфы какое-то время мерились взглядами, причем глаза Лумиса оставались зелеными, как вода в пруду, а глаза Корина то начинали серебриться, то переставали. В конце концов он исчез в проходе, но зараза Маркус успел придать ему ускорение прозаичным пинком. В зад. Лумис посмотрел на него с укором, Маркус развел руками – ну не удержался! – и присел рядом с Леной.

– Ушиблась? Ты прости, Лумис думал, что я остался с тобой, я думал, что Лумис. Мы вас не сразу нашли. Что с Гарвином такое?

Лумис аккуратно перевернул Гарвина на спину.

– Метательный нож. Ничего страшного. Только мягкие ткани. Он промахнулся?

– Ага, как же, – проворчал Гарвин, – с такого расстояния? Ему нужна Аиллена, а не я.

– Он горазд убивать чужими руками, – пожал плечами Маркус, – и уж тем более эльфов.

– А ты глупости делаешь, – укорил Лумис.

– Это почему? Теперь ему будет неинтересно убивать меня магией. Я ж его при свидетелях высмеял. Или он не эльф?

– Он эльф, – согласился Лумис, выдергивая нож из руки Гарвина, – но какой-то необычный эльф. Впрочем, думаю, ты в этом прав: он постарается убить тебя обычным оружием.

– Чего он и добивался, – поморщился Гарвин, – в магии он никто, а вот с мечом – любой маг позавидует.

– Эльфы быстрее.

– Не видел я эльфа, который мог победить Маркуса в бою на мечах.

– Можно, – сказал Маркус, поднимая Лену. – Вы и правда быстрее и выносливее, хоть я и лучше владею мечом. Но тут у меня есть шанс. А против мага – никакого.