Странница

– Ты похож на эльфа, – сообщила Лена. – На черного эльфа.

– Я похож на шута, – улыбнулся он. – Это одежда шута. Видишь? – он потыкал пальцем в вышитую на груди серебряную корону. – Собственность короны.

– Зачем это?

– Родаг просил. Лена, ради меня же. Знак того, что он снова взял меня под свою защиту. А что? – Он вдруг сделал сальто с места и пробежался на руках по комнате. – Все-таки я шут. Ты сама меня так зовешь. А ты против?

– А ты?

Он покачал головой, вытащил ее из-под одеяла, прокружился в вальсе – танец, кстати, стал популярным и в столице – и крепко поцеловал.

– Нет, я не против. К тому же это не навсегда, а только пока я нужен королю. Спасибо, что позволила мне ему помочь. И спасибо, что избавила меня от того, что я не хотел бы делать. Убить в бою и убить украдкой – огромная разница. Я собственность короны, но все равно принадлежу только тебе.

– Рош, у меня ноги мерзнут.

Он подхватил ее в охапку и отнес обратно в кровать, усадил, надел ей на ноги изящные домашние туфли, почти насильно всученные Риной, и поцеловал колено.

– А ты не можешь соврать только королю или вообще?

– Вообще. Но королю я не могу не ответить. А остальным – очень даже могу. Кроме тебя. Тебе не могу. Потому что не хочу. Потому что ты понимаешь даже то, что не должна понимать.

– Ты скажи это Маркусу, – посоветовала Лена, – потому что именно он навел меня на эту мысль.

– Скажу, – серьезно пообещал шут. – Спасибо тебе за Маркуса. Я уже потерял всякую надежду на то, что у меня может быть друг… какого мне хотелось бы. А странно, правда? Мы такие разные с ним… А он мне больше, чем друг. Брат. Нет. Больше, чем брат. Мы с ним тоже… дополняем друг друга, как с тобой. Понимаешь? То есть не так, но похоже… Мы с ним другая головоломка.

– Надо бы спросить Гарвина насчет вашей ауры, – озабоченно сказала Лена, вызвав бурный протест шута. Здесь однополая любовь тоже имела место и тоже вызывала в мужчинах нормальной ориентации явное отвращение. Только эльфы смотрели на это нормально. Они на все смотрели нормально, хотя Лена не замечала среди них закоренелых геев, скорее, это могло быть у них мелким развлечением от скуки, но сейчас скучать было некогда, да и демография требовала рождения детей.

Шут увлекся целованием коленок, так что Лена встала и решительно пошла в ванную. Он жалобно заскулил вслед, очень похоже подражая Гару. У него было великолепное настроение, может быть потому, что вчера он сбросил с плеч неприятный груз. Если бы Родаг приказал устранить кого-то, он вынужден был бы подчиниться. Жуть какая. Нельзя сказать, что шут отличался особо тонкой душевной организацией, среди здешних мужчин это вообще встречалось редко. Лене – не встречалось. Но шут слишком много думал о том, что вовсе не волновало даже Маркуса, в том числе о мотивах, поступках и морали. Убить в бою – да, без проблем, если самого не убьют, даже просто в драке, но не быстро и тихо, как, наверное, положено королевскому убийце…

Чушь какая. Это слово совершенно не вязалось с ним. Противоречило всему, что Лена о нем знала и в нем чувствовала. Шут – убийца. Бред собачий. Даже Гару такое не приснится.

Когда она наконец оделась и причесалась, шут уже умчался по очередному поручению. Маркус. налил ей шианы и озабоченно заметил:

– Что-то ты усталая.

Лена покраснела. До Маркуса дошло, и он захихикал, как подросток, пришлось запустить в него булочкой. Усталая… Конечно, усталая, если на шута такое нашло, что он неутомимого Милита переплюнул… намного. У Лены руки-ноги дрожали, а он еще и танцевал с утра. Маркус, разумеется, начал ее поддразнивать, выразительно завидовать шуту и своими изящными шуточками вгонять ее в краску, а когда у нее на глазах выступили слезы, примирительно обнял и начал извиняться, уговаривать и клясться, что больше не будет. В сотый раз. И дурочкой обозвал. В тысячный раз. И она, его, конечно, простила.

* * *

Дела шута задержали их в Сайбе надолго. Они с Маркусом даже возвращались вдвоем в Тауларм, когда Лена вдруг соскучилась по эльфам, но надолго оставлять шута одного в столице не рискнули, к тому же Лена чувствовала его тоску. Пусть он был занят, но знал, что, освободившись, увидит ее. Пробыв несколько дней у эльфов, Лена хотела было возвращаться на своих двоих или верхом, но воспротивился Лиасс. Либо проход прямо в Сайбу, либо серьезная охрана в лице хотя бы Гарвина. А Гарвину не хотелось к людям, поэтому пришлось соглашаться на проход. И вот тоже: она могла совершенно спокойно пожать плечом, повернуться и уйти пешочком, и пусть бы Лиасс посылал ей вслед хоть взвод магов, но остановить ее не рискнул бы даже он. Но Лена как-то привыкла если не подчиняться, то считаться с мнением окружающих, особенно если окружающие были умнее и опытнее. «А ведь Пути тебя зовут, – заметил Лиасс, прощаясь. – Может быть, не стоит противиться. Мы всегда рады тебе, вернешься ты через год или через десять. Нас десятилетия не пугают».

Их не пугали. Но пугали Лену. Не потому, что она боялась постареть, вот этого как раз не боялась. Она боялась вернуться к войне. Или к могилам тех, кого знала… Пусть у эльфов не бывает могил, но вернуться и узнать, что нет Лиасса, или Арианы, или Далина, или Кавена… Нет. Не хотелось.

Лиасс открыл проход неподалеку от Сайбы – понял, что Лене просто хочется пройтись, а телохранитель никуда не делся, так и бродил тенью, когда в паре шагов, когда подальше. Ведь если Лене не хотелось, чтобы ее разговоры слышали, был амулет. Уже не тот, который давала ей Ариана, тот остался в неизвестном мире вместе с вещами шута, но Кайл сделал ей новый: узкое кольцо из черного поблескивающего камня, очень похожего на обсидиан. Кто-то ведь вытачивал это колечко, осваивая новый вид украшений: эльфы колец не носили… Стоп. А тот, вражина, носил. У него на правой руке было кольцо с головой неизвестного зверя под названием крокодил. Не Уроборус, а крокодил, заглатывающий свой хвост. Аллигатор. А Кайл описывал совсем другую внешность. Не глаза цвета болотной воды и не коричневые волосы. Значит, минимум два сильнейших мага. Оба оттуда? Пойти туда? Без Маркуса, но с шутом, Милитом и Гарвином? Или нагло – с Маркусом, только чтоб быть готовой вовремя смыться… Целителю спасибо сказать. Спас ведь – человека спас. Раз один такой есть, не считающий необходимым мгновенно резать особь с круглыми ушами, значит, и другие найдутся.

Маркус все же был недоволен. Однажды Лена услышала, как он открыто говорил шуту насчет другого долга, не королю – ей. Пришлось недовольство пресекать в корне, потому что шут опять выглядел подавленным, словно два долга рвали его на части. Маркус от разговора попробовал поувиливать, но, к великому удовольствию Лены, человеком он был прямым и очень быстро сдался.

– Нельзя служить двоим, – сказал он. – Я верю в то, что Родаг – хороший король, что сейчас шут не делает ничего, что было бы противно его природе, но он должен быть не с ним, а с тобой. Очень уж ты мягкая.

– Он считает, что это его долг, – попыталась вразумить его Лена. – Ты видишь, он занят делом.

– Он искупает вину, – оборвал ее Маркус, – причем вину, которой не существует. Он вообразил, что каким-то образом предал короля. Обманул его надежды, ведь Родаг был так великодушен, что все-таки его не удавил. Вот и лезет вон из шкуры. Делиена, я его понимаю. Знаю, что такое клятва верности. Он все надеется, что Родаг отпустит его окончательно, дурак. Не отпустит.

– Он столько лет служил короне…

– Да не оправдывай ты его! Он столько лет служил короне, но теперь он служит тебе. Не спорь! И я тебе служу.

– Я думала, что мы друзья, – сухо сказала Лена. Маркус удивился.

– Конечно, друзья. А с ним вы так даже больше, чем друзья. А разве это мешает? Наоборот. Даже лучше. Я тебе служу не из чувства долга… Ну просто – служу. Ничего мне за это не надо, понимаешь? И он – тоже. Что тебе не нравится-то?