Странница

Конечно, постепенно идея стерлась, но не до конца, и в неизменно виде сохранилась только полная неспособность шута к лжи и абсолютная его преданность к короне. Сначала все это было основано только на личных качествах, потом подключились маги, и в итоге мы имеем то, что имеем: человека, готового говорить королю правду. А короли попадались разные, потому маги с целью избежать сокращения поголовья шутов – кандидаты на эту должность в приемных не толпились – потребовали от короны полной их неприкосновенности и практической условности их казни, буде короля правда все же достанет и он вознамерится шута казнить. А и то: за что королю казнить человека, на магическом уровне не способного предать? Мало ведь кто соглашался на такое. Конечно, особ, приближенных к императору, заговаривали и периодически силу заговора проверяли. Заговор во избежание заговора. Но таких особ теоретически можно было перепрограммировать, а шутов – нет.

Это Лена просто выловила из огромного количества всяких исторических фактов. Писавший книгу шут был шутником, потому написана она была живо и образно, имелись даже этакие дружеские и не очень дружеские шаржи на разных давно умерших исторических деятелей и обилие исторических фактов. Книгу изъяли из общей библиотеки довольно давно: тогда как раз было велено считать некое историческое событие не имевшим места. Под это знакомое дело были переписаны и подредактированы иные манускрипты, но не все, а неподредактированные было велено считать исторической ложью, и множество ученых искало разные объяснения, почему ж эта ложь имеет место быть. А шуты к лжи неспособны. Свидетельство шута перевешивает свидетельство короля и Верховного мага. Переписывать грешно, а вот сложить там, где ее далеко не каждый начинающий ученый прочитать сможет, – легко. И создали тайную королевскую библиотеку, отданную во владение королеве.

Маркусу было скучно, он читать не любил, предпочитая пение менестрелей чтению философских трактатов, потому шлялся где-то целыми днями на пару с Гару, учил королевских гвардейцев хитрым приемам фехтования и учился от них сам, собирал сплетни и приносил Лене разные простецкие вкусности, которые нравились ей больше, чем изысканные и навороченные сласти с королевского стола.

Король пару раз пытался говорить с шутом по душам, и ничего хорошего из этого не получалось. Шут замыкался и делал вид, что не понимает намеков, а прямо признавать свои ошибки не хотел Родаг, и расставались они раздосадованные и расстроенные. Лена не просила шута простить короля. Большие мальчики, разберутся. К тому же она была уверена: простит, только все равно не забудет, друзьям пощечин не раздают. В ухо – можно, а по щеке – нельзя. И на колени ставить нельзя, даже если ты король.

А еще в Сайбе было сравнительно много эльфов, чего не наблюдалось уже лет пятьдесят. Лена и с ними общалась, и с магами, включая Верховных, была допущена в святая святых – башню магов, где ей показали пресловутое зеркало, в котором упорно отражалась группа из трех человек. В женщине Лена без удовольствия признала себя – по всему Ленка Карелина, сложение, манера голову держать, руки складывать, и хоть лица не видно – все равно она. Так же как один из мужчин – шут. Явно и бесповоротно. Третий мог быть Маркусом, а мог и не быть, его отражение было не то чтоб размытое, но меняющееся. Лена бы сказала, от Маркуса к Гарвину или к какому-то другому эльфу, отличающемуся ростом и атлетическим сложением. Милиту?

Отражение было отражением теней. Почему тот маг спрашивал ее о красно-сером камне, Лена так и не поняла. Никаких деталей простым зрением она не видела, а магическим не обладала. Фигуры в тусклом зеркале, больше похожем на нечищеное серебряное блюдо, вроде бы и не шевелились… и в то же время были живыми. Лена довольно долго всматривалась в Отражение, а маги всматривались в Лену. У нее были странные ощущения, о которых она магам не сказала. Но спросила, могут ли они показать Зеркало одному эльфу – под любым присмотром, какой они сочтут нужным. Маги поколебались – неохота было признавать, что эльфы в магии преуспели куда больше, но согласились, и Лена «сбегала» за Гарвином, сайбинские маги научились открывать проход в Тауларм. Отыскав эльфа, Лена быстро потащила его к проходу, по дороге втолковывая, что вести себя надо аккуратно, вежливо и своих выдающихся талантов особо не демонстрировать. Гарвин неохотно пообещал и даже сдержал обещание.

Зеркало он рассматривал в несколько этапов и с разного расстояния. Потрогал кончиком пальца (маги чуть в обморок не попадали). Нюхать и пробовать на зуб не стал. Хмурился, что-то невнятно бормотал по-своему, но вроде не заклинания. Наверное, просто ругался.

– Это действительно Зеркало перемен, – начал он свое экспертное заключение, – я в этом сомневался, потому что есть предметы, очень на него похожие, однако совсем другого назначения. Это действительно Светлая. Это действительно Аиллена. Это действительно полукровка. Но третий – не Проводник. Точнее, не только Проводник. Фигура меняется, это очевидно.

– Так кто же это?

– В том числе Проводник. В том числе я. В том числе Милит. И кто-то еще, кого я не узнаю. Раз Отражение не изменилось, перемены еще впереди. Похоже, что наше появление в Сайбии – это вовсе не те перемены, о которых вы думали. Иначе бы Отражение погасло или хотя бы стало менее четким.

– Оно стало более четким, – признал маг, который дурно влиял на всех окружающих. Кроме Лены.

– Значит, перемены впереди.

– Что ты думаешь насчет…

– Перемены, которые приносит Светлая, не бывают плохими, – удивился догадливый Гарвин. – А уж эта Светлая… Она отдельного мерзавца проклясть неспособна, не то что мир. Да, перемены будут. Да, они бесспорно связаны с ней и полукровкой. А вот остальные – Проводник, я, еще кто-то – уже как дополнение. Можете успокоиться: третий стоит рядом с ними, значит, на их стороне. Проводник, сами понимаете, предан ей больше, чем себе.

– А ты? – поднял тяжелый взгляд «невыносимый» маг и вперил его в холодные глаза Гарвина. Голубизна вдруг заискрилась серебром. Эльф усмехнулся.

– У тебя большие возможности, человек, и очень маленькие умения. Кто учил тебя пользоваться этим Даром? Как вообще рядом с тобой себя чувствуют люди – болеют? теряют сознание? и уж точно не могут тебе сопротивляться?

Маг аж подскочил:

– Ты знаешь, как пользоваться этим? Ты можешь меня научить?

– Ты учился сам, – после паузы констатировал Гарвин. – Прими мои поздравления, человек. Возможно, ты самый сильный маг… среди людей. Я научу тебя. Если ты согласишься в это время быть в Тауларме.

– Тебе не нравится Сайба? – вкрадчиво поинтересовался Верховный маг тоном Охранителя, и Гарвин ответил с маслянистой любезностью:

– Мне не нравятся люди.

– Гарвин, – прикрикнула Лена с притворной строгостью, и эльф тут же изобразил раскаяние и послушание и абсолютно светски принес извинения. Да, на его примере вполне можно было понять нелюбовь людей к эльфам.

– Но как отнесутся к моему присутствию эльфы? – возопил рвущийся в ученики маг, Лена никак не могла запомнить его имени. Гарвин пожал плечами:

– Никак не отнесутся. Здороваться будут. Вином угощать, если не побрезгуешь. Поставим тебе отдельную палатку, потому что неподготовленному рядом с тобой действительно трудновато. Даже эльфу. Ничего. Ты научишься быстро, если будешь точно следовать указаниям. Думаю, к осени ты овладеешь своим Даром целиком.

– К осени? – возликовал он. Магии учились годами. Не было среди людей хоть сколько-нибудь значимого мага моложе шестидесяти лет, и не было великого моложе двухсот. Этот, кстати, был почти щенком – ровесником Кариса.

* * *

Лена уговорила Гарвина немножко задержаться в Сайбе, но глаз с него не спускала, тем же занимались шут и Маркус: следили, даже не скрывая этого. Гарвин посмеивался, но изо всех сил старался быть благонравным и если на мужчин огрызался, то Лене подчинялся, будто она была полномочным представителем Владыки. Людей он все-таки не любил, но сущность свою некромантскую не показывал. Похоже, местные маги не знали об этом его свойстве. В Сайбии некромантия была под официальным запретом, попытки ею заниматься карались беспощадно, отловленных некромантов запирали в глубины башни магов под сто запоров. Лена подозревала, что их там не жалеют. Экспериментируют. Но не казнят, разве что по просьбе Светлых. Интересно, а если Крон сбежит? Ну мало ли какие там у них способности.