Странница

– Прости ты его. Даже я, наверное, простила. Лиасс, ты для него больше, чем бог… впрочем, боги тут у вас не в моде. Ты для него больше, чем всё и все. Ради тебя он…

– Ради меня он мог рисковать собой. Другими эльфами. Но не тобой. Пойми, Аиллена, я не потерял магию. Я растратил много, но Милит не знает, какой она у меня была и какой стала. Тому, что я имею сейчас, просто не найти применения, понимаешь? В ней нет смысла без войны. Ну вот, я опять маг, чья мощь может пошатнуть основы мира. А зачем?

– Он боится за тебя. Он, наверное, впервые столкнулся с тем, что эльфы могут что-то иметь против Владыки.

– Ты имеешь в виду того мага, что убил советника? – пренебрежительно бросил Лиасс. – Он не был бы для меня проблемой.

– А если он некромант?

– Аиллена, я могу вызвать лаву из недр земли. Это не под силу никакому некроманту, если он не выкачает силу у меня. Могу вызвать подземные воды, которые смоют Сайбу. Я могу разрушить те горы, что ты видишь, и превратить в горы вот ту равнину. Я могу вызывать смерчи и ураганы, огненную стену или леденящий ветер. Но я не могу накрыть коконом света весь мой народ. Я не мог остановить войну в Трехмирье. Как ни досадно, но самая большая мощь нужна только для разрушения. Милит этого, возможно, и не знал. Только незнание не оправдывает. Ты вернула ему магию… спасибо.

– Я всего лишь последовала мудрым советам, – съязвила Лена.

– И разве тебе не стало лучше? Разве ты не успокоилась? – он улыбнулся. – Я рад, что ты выбрала именно Милита. Он тебя любит. А у эльфов теперь одним великим магом стало больше. Милит хорошо держался, потеряв магию, но поверь, ему было скверно. Это не совсем то, что лишиться руки или ноги… Это постоянная память о том, что ты мог и чего не сможешь больше никогда. Ну, я не мог открыть проход в другой мир, так и что из того? С ар-драконом я не справлюсь и сейчас, да и надо ли?

– А если некромант выкачает у тебя силу?

– Для этого я должен попасть ему в руки живым. Как, по-твоему, он сможет удержать меня?

– Я не знаю, что такое некромантия, – призналась Лена.

– Это такой способ убийства, позволяющий забрать у умирающего его силу. Чем дольше умирает жертва, тем больше силы можно получить.

– Ну а…

– Аиллена, – перебил он, – если я захочу умереть, я умру, и никакие артефакты, гасящие магию, не помогут, потому что они не пропускают магию вовне, а на себя ее обратить можно. Я просто могу отключить свое сердце. Могу перестать дышать.

– Ты мне, возможно, не поверишь, Лиасс, но в моем мире есть машины, которые заставляют сердце биться, даже когда умер мозг. Что такое сердце, Лиасс? Насос, гоняющий кровь. Ты уверен, что здесь не могут придумать такой насос? Ты знаешь, что остановившееся сердце можно запустить снова и без всякой магии? Просто массажем или… ну как сказать… грозовым разрядом определенной силы?

Лиасс казался потрясенным. У него даже лицо немножко посерело. Вряд ли, конечно, здесь придумали искусственное сердце, но раз ты такой великий политик и интриган, то допускать нужно все. А то, видишь, Милит не учел неумелого целителя, а сам не хочет учитывать гениального изобретателя. И зря!

– А теперь представь себе, – садистски продолжила она, – что этот эльф из другого мира. Технически развитого. Или в подружках держит Странницу, а она решила восстановить Равновесие, которое я нарушила, приведя в этот мир Владыку. Ты знаешь, что все Странницы из миров, где нет магии, зато есть техника? Это я ничего в ней не понимаю, а если она, до того как сделала Шаг, была инженером и умеет конструировать какие-то приборы?

Лиасс резко встал из-за стола, поднял Лену и крепко поцеловал.

– Спасибо, Аиллена. Спасибо. Я действительно не подумал о такой возможности, а только что судил Милита…

– Ой, – вдруг сообразила Лена, – я ж тут так орала…

– Никто нас не слышал, – успокоил Лиасс. – Я не люблю, когда кто-то может услышать мои разговоры, даже если они совершенно невинны. Я буду предельно осторожен. И предупрежу кого следует.

– Это называется «иди отсюда, дорогая»?

– Почему? Садись, дорогая, ешь пряники, они просто замечательные. Странно, ты не любишь сладкого.

– Ну не то что не люблю…

В доказательство она съела пару пряников – действительно замечательных. С маком. Допила шиану и оставила Лиасса мыслить, а сама пошла искать Милита. Естественно, на стройку. Фундамент первого каменного дома был уже готов, а главный архитектор, голый по пояс и босой, как и его завтракающий дедушка, что-то втолковывал десятку других эльфов, одетых аналогично. На постройку даже у эльфов уйдет несколько лет, потому что это не самое главное. Но все равно интересно.

Бригада каменщиков разбежалась по рабочим местам, а прораб, он же архитектор, он же главный инженер проекта, он же контролер ОТК, он же при необходимости каменщик, вылил себе на голову кружку воды, вторую выпил, встряхнулся и пошел проверять качество цемента и читать лекцию второй бригаде. Родной русский прораб крыл бы трехэтажным матом, впрочем, судя по тому, что эльфы внимали, повесив носы, Милит тоже крыл. Лена понаблюдала и решила не мешать процессу. В конце концов, помучается денек, да и непохоже, чтоб мучился, работа отвлекает. Ночью он не придет, это как пить дать, он закрытое окно понял неправильно, ну ничего, объясниться всегда можно. У эльфов принято говорить прямо.

Днем они с Арианой ходили за травами, нашли очаровательную заводь и долго в ней купались. Разумеется, в отсутствие купальных костюмов – нагишом. Лене не хватало возможности искупаться… Обидно, когда река под боком. Хорошо эльфам: совершенно беззастенчиво раздеваются и вплавь на тот берег и обратно, что мужчины, что женщины, правда, из уважения к местным обычаям, лезут в воду из кустов, а вода все равно прозрачная. Лена завидовала им отчаянно, но перешагнуть через себя не могла. К тому же кроме эльфов здесь имелись и люди.

– А тебе сколько лет, Ариана?

– Не испугаешься? Триста двадцать шесть.

– Всего-то? Я думала, больше. А Гарвину?

– На сто тридцать лет старше. Не так уж много для великого мага. Поссорились с Милитом? Он сегодня спал дома. Точнее, не спал, а с боку на бок крутился.

– Нет. Просто мне надо было подумать, и я закрыла окно. Он думать не дает. Целоваться лезет.

– Думать – это вообще не самая сильная сторона Милита. Он великолепный стратег на поле боя, но в жизни… Мальчишка.

– Я думала, ему лет триста.

– Что ты! – засмеялась Ариана. – Мы обычно раньше ста не рожаем. Чтобы воспитывать ребенка, надо какой-то опыт иметь. А я и замуж вышла очень поздно, и родила поздно. Как-то не получалось у нас с мужем, думали, так и не будет детей, только собрались расстаться – я и забеременела. Милиту всего-то сто двадцать два. Если переводить на вашу продолжительность жизни, Милит моложе тебя. И очень намного, ты же говорила, что прожила примерно половину отмеренного.

– А сколько я проживу здесь?

– Кто знает? Отец много прожил, и ничего. Не наскучило. Это ж главное – чтобы долгая жизнь не стала скучной. У отца цель была – объединить всех эльфов. Потом – спасти кого можно. Теперь – опять объединить…

– Ничего подобного. Объединять ему уже скучно. У него цель – заставить эльфов и людей жить рядом. Мирно. Понимать или хотя бы принимать друг друга. А все прочее – побочные эффекты.

Ариана помолчала, нахмурилась, покачала головой:

– А ведь ты права… Он уж если замахнется на цель, так только на такую, какая просто и в голову никому не придет.

– Ариана, ну вот я человек. Ты эльф. Маркус человек. Милит эльф. Разве не получается?

– Не все люди такие, как ты и Маркус. И не все эльфы такие, как я или даже Милит. Милит – он что, вспыльчивый, заводной, но не непримиримый. Милит к людям всегда был равнодушен. Ты лучше о Гарвине подумай. Гарвин из непримиримых. Он Владыке подчинится беспрекословно, но не поверит, что люди и эльфы смогут жить в мире. И говорит об этом.

– Ай-яй-яй, как же он смеет сомневаться в словах Владыки…