Странница

Лекарь, вошедший с кружкой в руке, ошалело вытаращил глаза:

– Дарта? Вы знаете Дарта? И Дарт жив?

– Месяц назад был жив, – сказала Лена, – и больше того, оказалось, что он наделен магией. Тебя это печалит?

Лекарь уронил кружку, которую у самого пола поймал Милит.

– Дарт жив? Дарт наделен магией?

Он опрометью выскочил из комнаты и вернулся через несколько минут с огромной бутылью.

– Мы должны это отметить! Светлые силы, Дарт жив! А значит, жива надежда! Светлая, ты вернула нам надежду!

– Кто знает, – заметил шут, – может, в этом мире появился король эльфов и людей?

– Дарт-то? – отозвался хозяин, разливая вино по чему придется. – О, если бы Дарт был королем! Беда, что у эльфов королей никогда не бывало, но Дарт… Дарт – это такой! Вы даже не представляете себе, какой он! Он настоящий вождь. Истинный! Мне даже кажется иногда, что он может стать Владыкой эльфов!

– Может, – подтвердил Гарвин. – Со временем.

– Владыка людей и эльфов, – медленно, словно пробуя на вкус, произнес шут. – Интересно, так может быть? Ты пошел бы за Дартом?

– Почему «бы»? – обиделся лекарь. – Я пойду за Дартом! В этом городе всяк за ним пойдет, кроме, может, нескольких выродков. Дарт отсюда родом. Мы знаем его. Дарт – это лучший человек, которого я знал за всю свою жизнь!

– Эльф, – поправил Маркус, принимая мензурку, в которой было вино.

– Какая разница?

Гарвин покачал головой.

– Знаешь, лекарь, это лучшие слова, которые я слышал за всю мою жизнь. А это намного дольше, чем твоя.

– Тебе лет двести уже, наверное, – предположил лекарь, когда все выпили за здоровье Дарта.

– Четыреста пятьдесят два, – усмехнулся Гарвин. – Я, знаешь ли, маг. А маги живут намного дольше.

– Ох! – обрадовался лекарь. – А если Дарт маг, то и он четыреста лет проживет?

– Почему четыреста? Может и семьсот.

– Светлая, скажи, ты дала Дарту магию?

– Нет, конечно, откуда у ме…

– Она, – кивнул Гарвин. – Она решила, что Дарту необходима магия. И нашла способ дать ее. Не спорь. Аиллена. Это могла сделать только ты. Потому что никто другой не может сделать Шаг. И потому что никого другого Вл... отец не стал бы слушать.

Конечно, лекарь грохнулся на колени, да еще поклонился, приложившись лбом о деревянный край собственной кровати, и за неимением бога возблагодарил Лену. За Дарта. За лучшего человека, хоть он и эльф.

И конечно, слух пошел буквально через полчаса, а через день весь городок знал о магии, дарованной Даленой Светлой вождю эльфов и людей Дарту…

* * *

Лена ушла из этого мира, как только смогла сравнительно твердо держаться на ногах и плавно шевелить рукой без острого желания завизжать. Вернуться через полгода-год и узнать, что некая дрянь, называвшая себя Странницей, наколдовала бог весть что, а проклятый урод Дарт произвел неисчислимые разрушения, после чего был пойман и показательно казнен вместе с тысячами своих сподвижников, богопротивных бунтовщиков и вообще… Никто больше не поднимал эту тему, во всяком случае при ней, но явно имели свое мнение, которое с мнением Лены не совпадало. Ей было страшно. Получалось, что она стронула маленький камешек, который вызвал лавину. Конечно, она уже вмешивалась, за эльфов просила, но там речь шла только о спасении, сопровождалось нерушимыми клятвами и строжайшим соблюдением мира, а здесь – о войне. Причем худшей из войн – гражданской. Где люди пойдут против людей, а историю напишут победители.

И снова Шаг за шагом и за шагом Шаг, за деревней деревня, за городом город.. Люди, эльфы… Эльфы, люди… В одном мире она снова увидела орков, и зрелище ей опять не понравилось, хотя и они чтили Странниц, и она исправно выполнила свои странные страннические обязанности. В другом мире не было ни орков, ни эльфов. Уже не было. Совсем. Правда, на спутников Лены смотрели равнодушно, по принципу «два эльфа погоды не сделают». Роскошный был мир. Цивилизованный. С огромной библиотекой, куда Лена попросила доступ для шута – и ей (ему) немедленно позволили, а Лена дала ему время всласть порыться в исторических хрониках и наговориться с местными хранителями истории. Эльфов здесь просто истребили, причем настолько давно, что они стали просто частью истории, ни жутиков о них не рассказывали, ни добрых сказок. Были когда-то, да и вымерли. Кто в бою, кто на плахе. Большей частью все-таки в бою: дрались уж больно хорошо, живыми старались не сдаваться, считали, что лучше от меча, тем от палаческой секиры.

Вместе с эльфами постепенно вымерла и магия. Маги были редкостью, на них особенного внимания тоже не обращали, наукой занимались люди, лишенные Дара, но наделенные мозгами, и Лена предположила, что лет этак через пятьсот-тысячу здесь родится еще одна Странница, которую этот мир также выкинет туда, где ей место.

Удивительно, но даже Гарвин не проявлял раздражения, разговаривая с аборигенами. Эльфов пока не забыли, но процесс уже пошел. Ненавидеть эльфов? Да зачем бы? Дикие были раньше люди, вот и устроили резню, печально, да что делать, историю вспять не повернуть, жизнь не стоит на месте, динозавры вон тоже вымерли, и от всяких шумеров одни только таблички глиняные остались…

Лену узнавали, если она хотела, даже если на ней было не черное платье. Оно вызывало у Лены суеверный ужас, потому что дырки на рукаве не оказалось. Когда через какое-то время, уже в том городке, где родился Дарт, Маркус отдал его жене лекаря для починки, та очень удивилась: а что чинить-то, хорошее новое платье… Маркус клялся Лене, что дырка была, он лично платье отстирал от крови, хотел было зашить, да не рискнул, все-таки руки мужские, не так ровненько бы получилось. Ткань словно срослась вместе с раной на руке… Но на руке хоть шрам остался, причем заметный. Хорошо, что здесь как-то не популярны платья с короткими рукавами.

Странствие перестало доставлять удовольствие, но Лена старалась этого не показывать, глядя на лица спутников, когда она делала Шаг. Что на них отражалось? Смесь детского восторга, любопытства и благоговения перед ее возможностями, которые от нее ничуть не зависели. Она даже не могла развивать их, как развивают магические способности. Она твердо знала, что сейчас легко сможет Шагнуть в любой знакомый мир, если, конечно, будет здорова. Дырки в шкуре не способствовали проявлениям магии в любом виде.

Одно доставляло несомненную радость: их дружба. И пусть циник Гарвин продолжал презирать людей, пусть Маркус продолжал на него кидаться за это, пусть постоянно перепирались шут и Милит – мелочи. Несущественные мелочи. Дело было даже не в том, что ее они слушались безоговорочно (что ей, кстати, вовсе не нравилось), потом они могли и поворчать. и покритиковать, а у Гарвина так и вовсе было одно научное определение: «Дура ты, хоть и Аиллена». И с шутом отношения становились все… Все – что? Лучше – так некуда было. Нежнее – аналогично. Оформленнее? А зачем? В общем, им было по-настоящему хорошо рядом. И понимали они друг друга уже не с полуслова, а с полувзгляда, хотя Лена вовсе не тренировалась в телепатии. Боялась. И даже дракона не искала.

Он сам ее нашел.

Разлюбила ты меня, что ли?

Тебя невозможно разлюбить, ар-Мур.

эта крылатая ящерица говорит о любви?

Из ужей произвели в ящерицы? Это прогресс. Марш из нашего разговора, остроухий, а то… по ушам надаю – скруглятся.

страшно-то как. надавай. хоть полукровкой обзывать перестанут.

Брысь, кому я сказал! Голова болеть будет. Хуже, чем с похмелья.

хуже? ушел.

Почему не звала меня? Не получалось?

Не пробовала.

Ясно. Опять душевные метания и терзания. Делать тебе нехрен… то есть нефиг. Ну, что там у нас мечется и терзается? Ага. Тебе хоть кто-нибудь говорил, что ты дура?

Регулярно. Один из моих эльфов.