Странница

– Король людей и эльфов, говоришь? – произнес один, словно пробуя на вкус этакое неудобоваримое сочетание. – И Владыка присягнул человеку?

– Дал истинную клятву, – кивнула Лена, а шут на всякий случай объяснил, что означает истинная клятва. Здесь могла быть и другая терминология. Эти двое выглядели повеселевшими. Ну как же, наша Странница самая… странная. Вмешивается. И скромная. Не говорит о своих немыслимых заслугах, Проболтается кто, что она за Милитом и Гарвином ходила, поубиваю к чертовой матери, а шута отселю в палатку к остальным.

– Значит, в мир пришел Владыка… Как это хорошо, Делен, – улыбнулся эльф. – Ты простишь мне такую вольность – я называю тебя по имени.

– Не по имени, – сказал с порога Гарвин. – И не смотри на меня так строго, Аиллена.

Вот сейчас Лена поняла, что значит затасканное выражение «эффект разорвавшейся бомбы». Нет. Бомбе они бы так не удивились. Подумаешь, боевая магия, только очень сильная. А вот этакое… Враз поверили Гарвину. Тишина наступила – слышно было, как постукивают в стекло снежинки. Потом эльфы дружно брякнулись на колени. То есть на одно. И дружно возблагодарили своего несуществующего эльфийского бога за то, что в мир пришла Дарующая жизнь. А всего-то надо было переспать с красавцем-блондином. Тьфу.

– Ну, – бросая на пол свой мешок и отвешивая поклон, спросил Милит, – ты уверилась, что эльфы не везде едят людей на ужин?

– Люди тоже не везде едят эльфийские уши, – отрезал Маркус. Гарвин захохотал.

– Кое-где они едят свои собственные! Прости, Аиллена, мы честно хотели появиться только утром, но там такая метель началась, что нам очень захотелось в тепло.

– Ты Странствуешь с эльфами? – почти заикаясь, произнес все тот же эльф, наверное, главный тут, насколько у них вообще может быть кто-то главный.

– А нельзя? – удивилась Лена. – Я Странница, мне все равно – человек или эльф. А вы оба еще поплатитесь.

– Ага, – сообщил Гарвин, снимая плащ, – ругаться будет. И дуться пару дней. Аиллена, а что ж будет, если я скажу им, что ты не только Дарующая жизнь?

– Тут и останешься, – пообещала Лена почти всерьез. Разозлилась она крепко. – Вместе со своими особенностями. Будешь рассказывать сказки и страшные истории, авось на хлеб заработаешь.

Эльфы даже не смеялись. Они ржали. Гоготали, всхрюкивали, взвизгивали, держались за животы и падали со стульев. Причем Милит тоже, а Гарвин выглядел несколько смущенно. Лена на его счет уже второй раз шутила так удачно. Понять бы еще, в чем тут соль.

Эти двое тоже пошли отмываться и переодеваться, а Лене и остальным подлили еще божественного вина, принесли с кухни нечто воздушное, нежное и сладкое с ореховым и яблочным вкусом одновременно, и она злорадно придумала, как наказать трепачей: запретить им есть эту вкуснятину. Послушаются как миленькие, если она запретит это прилюдно. То есть приэльфово. Им придется быть паиньками.

Так она и сделала, и эльфы опять покатились со смеху, а Гарвин и Милит смирились и глотали слюнки, наворачивая мягкие отбивные с тушеными овощами. Наказала взрослых мужчин – оставила без сладкого. Лене было смешно и одновременно грустно, потому они не возьмут лакомства, даже если их угостят, и это будет вовсе не демонстрация повиновения, рассчитанная на посторонних. Не возьмут даже у шута или у Маркуса, когда окажутся наедине. Им казалось, что так правильно. Раз они решили принять ее условия (которых она вовсе не выставляла), то слово должны держать. Один Маркус нормальный, а остальные отличаются патологической честностью.

Подобные размышления вовсе не мешали ей уничтожать это печенье, запивая его вином и не предлагая эльфам. Даже на непритязательный вкус Лены было ясно, что это вино на порядок лучше «Дневной росы». Эльфы ей не досаждали больше, переговаривались между собой и не огорчились, когда она решила уйти. Встали и поклонились.

Комната была небольшая, чистая, теплая. Персональная. Шута и Маркуса поселили отдельно, а эльфов, скорее всего, тоже у порога не бросят. Шут, правда, через десять минут появился, причем с вещами. Странно. Обычно он блюл нормы общественной морали и ни в коем случае не афишировал их отношения. Главным образом чтобы не смущать Лену.

– Спросили прямо, кто из нас твой мужчина, – виновато улыбнулся шут, – потому что свободных комнат у них нет, а наших эльфов отправить в другую гостиницу нельзя, потому что это твои эльфы. Да они и сами не пойдут… Ну и спросили, все ли мы просто спутники. Лена, клянусь, я ничего не сказал! Это они на меня пальцами показывали. Ты стесняешься?

– Господи, конечно, нет, – удивилась Лена. – Ведь эльфы не самые… скромные создания во всех мирах?

– Нет, не самые, – фыркнул шут, – говорят, орки еще скромнее. Лена, я соскучился. Честно предупреждаю. Мы побудем здесь несколько дней?

– Само собой, Хочу посмотреть, чем эльфы Владыки отличаются от свободных эльфов.

Шут покачал головой.

– Отличаются, конечно. Мне наши больше нравятся, если честно. А ты знаешь, что здешние считают Лиасса и своим Владыкой?

Лена села на кровать, чтобы разуться, и шут тут же опустился на корточки, чтобы снять с нее сапожки, и продолжил:

– Удивительно, но эльфы считают себя одним народом. Ну, так получилось, что они рассеяны по разным мирам. Потому для них каждый эльф – брат родной. А полукровка – двоюродный. Может, иначе им просто не выжить? Появление Владыки где-то в мире, в который они никогда не попадут, для них так же важно, как если бы Владыка сидел в соседнем городе. Правда, удивительно?

– Они вообще удивительные. Я люблю эльфов. Как твой ожог? Давай-ка раздевайся.

Шут снял куртку и рубашку. Ага, пластырь он снял, когда в ванну полез. Ожог выглядел вполне прилично.

– Чешется, – признался шут. – Заживает. У тебя мазь и правда… Та, что делает Ариана. медленнее действует. Честно. Лена, ты правда не расстроилась, что я так… нахально? Они считают, что даже Маркусу нельзя на полу постелить, потому что…

– Потому что это мой Маркус, – кивнула Лена, – хотя он совершенно свой собственный. Я вообще ни на кого не претендую. Кроме тебя.

– Неправильно, – покачал головой шут. – То есть в отношении меня правильно, но остальные тоже твои.

– Друзья. Но это взаимно, и они мои ровно столько же, сколько и я – их.

Шут не согласился.

– Нет. Это неправильно. Есть ты – и есть мы, твои спутники. Пусть мы друзья, и конечно, мы друзья, только ведь мы бы ими никогда не стали, не будь тебя. Ты нас объединяешь. Понимаешь? Ты – единственное общее, что есть у нас четверых. Ни Милит, ни тем более Гарвин никогда и не посмотрели бы в сторону Маркуса, а Маркус никогда бы не обратил внимания на шута. А тут появилась ненормальная Светлая…

– Ненормальная?

– А разве нет? Она даже щекотки боится!

Щекотки Лена действительно боялась.

* * *

В эльфийском краю они пробыли больше месяца, осчастливив аборигенов. Когда Лена спросила Гарвина, были ли они такими до появления Лиасса, тот долго и не очень весело смеялся, пояснив потом, что родился сыном Владыки, так что помнить не может. Лена заспорила: Лиасс говорил иначе, но тут вмешался рассудительный шут. Владыкой становятся не в результате выборов, сто лет туда, сто лет сюда – несущественно. И эльфы согласились. Даже если Лиасс не был тогда Владыкой де-юре, был де-факто. Какая ж умница непослушная Ариана, успевшая собрать целую армию за два дня и устроившая налет на город! А ведь спасала она не отца и братьев, а Владыку. Лена была в этом уверена так, словно Ариана сама сказала. Надо будет спросить.

С Леной эльфы держались почтительно, как положено, но более естественно, чем люди, хотя и верили в удачу, которую приносит Светлая, но не считали ее небожительницей, могли и пошутить, и подтрунивали порой беззлобно, даже спорили иногда. Она, конечно, ни с советами не лезла, ни даже с замечаниями, хотя ей не нравилось многое, и главным образом, конечно, отношение к людям как к расе. С Маркусом-то они обращались более чем дружелюбно, да и изредка забредавших в город людей пинками не гнали, у иных эльфов даже приятели кое-где имелись, но это были частности, а в общем их отношение полностью совпадало с первыми рассказами шута и Маркуса. Люди были даже не муравьи. Мокрицы. Люди вызывали у них не ненависть, как у Гарвина, не равнодушие, как у Милита, и даже не отвращение, но брезгливость. Они не стеснялись обсуждать этот вопрос с Леной. И с Маркусом тоже на уровне: «Ну конечно, среди людей отличные парни попадаются – вот как ты, например». А на шута смотрели с недоумением: ну ты-то чем недоволен, ты-то наш, на тебя пороки человеческой расы не распространяются. На тебя, Светлая? И хохочут от души. Разве я не человек, спрашивала Лена. Разве все Странницы не люди? Разве среди эльфиек встречаются Странницы? Ну так вот твой проводник тоже человек, но человек хороший, отвечали ей. Ты б плохого не выбрала. И не то чтоб не желали слушать, что Маркус далеко не единственный такой – слушали, кивали, да, конечно, есть хорошие люди, но вот в целом как раса… И все. В пример приводили Трехмирье: разве не начали там люди тотальную войну на уничтожение, хотя как раз эльфы Трехмирья были, так сказать, организованными и никак людям не мешали?