Дарующая жизнь

– Запугали, – буркнула Лена. – Будто я вас палкой гоню. Куда я без вас денусь? С голоду умру или пойду по деревням землю благословлять за кусок хлеба?

– Вот-вот, – кивнул Проводник. – Заметил, Рош? Она за кусок хлеба готова землю благословлять. То есть отрабатывать. Делиена, ни одной Страннице это и в голову не придет. Ей дадут хлеб и так. Она скажет спасибо и пойдет дальше.

– Может быть, сначала они такие же дуры, а потом меняются?

– Может быть. Не хочу я. чтобы ты менялась, понимаешь? Странницы… Они чужие. Вроде эльфов, хотя и люди. Смотрят на тебя, вроде и благожелательно, вроде и не свысока, но так, будто знают о тебе что-то, что тебе и в голову не приходит, будто видят тебя насквозь… Все твои грехи, все твои слабости, все твои неудачи. Понимают. Прощают…

– Боги они, что ли, – прощать? – удивилась Лена. – А можно не загадывать? Не решать, что я такое и для чего нужна? Можно просто отдохнуть, поесть, поболтать? Я ничего о вашем мире не знаю, о вашей истории. Что за эльфийские войны? Причина этих войн? Что за проблемы у королевства Родага? Большое ли королевство и как он с ним справляется, если дорога из города в город может занимать неделю?

– Неделю! – фыркнул шут. – От края до края и за месяц вскачь не доехать, даже если останавливаться только на ночь постоянно менять лошадей. Королевство большое. Одно из самых больших в мире. А при необходимости можно и мгновенно попасть куда нужно, если иметь хорошие отношения с Гильдией магов. Родаг – имеет.

– Ты же видела, – напомнил Проводник, – Карис увел Крона через проход.

– Карис? – изумился шут. – Никогда бы не подумал, что Карис способен открыть проход.

– Ну, либо Карис хорошо прикидывался, либо имел мощный амулет. Его послала Гильдия, так что могли и озаботиться. Уж не знаю, король ли принял всерьез твое предупреждение, или Карис…

– Карис его не слышал, – возразил шут. – Король. Сам он не имеет возможности проверить мага, но это может сделать Гильдия.

– Гильдия магов. Гильдия бойцов. Гильдия воров. Компьютерная игрушка.

– Что? – одновременно не поняли мужчины.

– Так. Ерунда. Воспоминания о моем мире. Нет эльфов. Нет магов. Нет волшебных проходов, Самолеты есть. Телефонная связь. Интернет.

– Эльфов нет? Странно. Ушли?

– В сказку. Или вышли из сказок. Понимаете? Это – сказки. Серия «Век дракона», подсерия «Магия и меч».

– А это, – обвел рукой вокруг Маркус, – тоже сказки? Крон – сказка? Ну я понимаю, ты можешь считать суету вокруг себя суевериями, традициями, чем угодно, но ты видела, что делает Крон? Как ты это назовешь?

– Гипноз. Внушение на ментальном уровне. Внушил, что вам больно, вот и все.

– А слабенький маг Карис внушил тысячам человек, что я стою на коленях у креста и прошу о милости… Это тоже на… ментальном уровне?

– У нас один был… сразу миллионам внушал, что у них сейчас шрамы рассосутся, а язва желудка пройдет.

– И рассасывались?

– По слухам. Я в это не верю. Может, я не внушаемая.

– Магия на тебя не действует, – согласился шут. – Я же помню. Мне амулет грудь жег, когда ты шла к Крону, а ты даже не запнулась. Лена, не все ли равно, как это назвать? Магия или сказка? В твоем мире нет магии, есть что-то другое. Нет эльфов и драконов, но может, есть носороги.

– Носороги? Есть, конечно, – удивилась Лена. – Черные и белые. Только в Африке.

– В Африке? Носороги? Интересно…

И они принялись расспрашивать Лену о животном мире, с детским восторгом выслушивая описания жирафа, бегемота, кенгуру и верблюда. Слоны в этом мире имелись, как и львы и тигры, зато не было белых медведей и полярной лисы. Шут, судя по всему, по местным понятиям был человек широко образованный, Маркус имел опыт путешествий по другим мирам, но рассказы Лены были для них откровением. Аппетитно похрустывали поджаристой корочкой свинского мяса, передавали друг другу бутылку с водой, заедали переспелыми крупными ягодами, смутно напоминавшими вишни и просто болтали, причем не Лена узнавала об их мире, а они – о мире Лены, и, судя по темнеющим глазам шута и скептическому взгляду Проводника, не нравился им далекий и совершенно чужой мир. Лена не обижалась. Ей вот тоже не нравилось, что можно публично бить человека плетью, да не в назидание, а чтоб пощады просил, что можно по воле одного человека вполне законно и без эмоций удавить другого человека и назвать это казнью, что без приказа короля пытки применять нельзя, а вот по приказу – пожалуйста…

Сидели они долго. Лена не помнила, чтобы когда-то ей было так уютно. Ложе из веток, накрытое толстым и грубым одеялом, не казалось неудобным. Шут обнимал Лену за плечи, но не свойственным мужчинам жестом собственника, а как-то иначе, почти робко, а другой рукой перебирал ее пальцы. Маркус полулежал с другой стороны от нее, не прикасаясь – ведь сейчас она не нуждалась в утешении или защите, но Лена все равно чувствовала его присутствие.

И утром Маркус дал ей как следует выспаться. Как ни странно, она все равно проснулась незадолго до рассвета, но никто не спешил вставать, и ей удалось благополучно проспать, пока ее не разбудил запах свинины. Лена, забыв о своей привычке завтракать какой-нибудь мелочью, с аппетитом слопала приличный кусок мяса. Почему-то у мужчин вызывала бурное одобрение ее любовь к мясу, и они подсовывали ей кусочки поаппетитнее. Лена не отказывалась: в любом случае ей требовалось в два раза меньше еды… или даже в три. Пока шут отлучался в кустики, Маркус ласково ей улыбнулся:

– Ну что? Нормально?

Поняв, о чем он, Лена, конечно, покраснела, а он недоуменно пожал плечами, но развивать тему не стал. Все равно было ясно, что он постарается почаще оставлять их наедине. Надо же, какие мы деликатные. И какие мы заботливые. Беспокоимся о сексуальной жизни товарищей по путешествию. Знал бы он, что это не сексуальная жизнь, а… океан, непонятный, незнакомый и немного пугающий даже шута, не то что Лену.

Дорога оказалась почти нормальной. Лена всю жизнь боялась высоты, но здесь горы густо поросли лесом и никаких особенных круч под ногами не обнаруживалось. Маркус по-прежнему шел впереди, шут – по мере возможности рядом с Леной или, если тропинка становилась слишком узкой, позади. Беда обнаружилась на привале: у Лены начали разваливаться туфли. Маркус покряхтел, внимательно их рассматривая, и соорудил ей нечто вроде обмоток, чтоб останки обуви хотя бы не сваливались.

Темнело странно: постепенно все заливало голубоватым тусклым, но ровным светом, пропадали и появлялись тени, причудливые, в самых необычных местах, там, где просто нечему было отбрасывать тень. Заметно похолодало, и Лена с грустью вспомнила о замечательных теплых колготках, которые проносила всю прошедшую зиму. Сейчас бы они ей очень пригодились. Платье и плащ согревали, но холод забирался под юбку и кусал голые ноги.

– Это и есть Путь? – вдруг спросил шут, и Маркус кивнул, не оборачиваясь. Странности стали если не понятными, то научно объяснимыми. Ну что вы хотите, уважаемые господа, Путь –это вам не дорога из пункта А в пункт Б с пересадкой в пункте В, это нечто мистическое, мертвенно-белесо-синее, холодное и неуютное. И где-то там впереди Граница. А за Границей…

Лена почувствовала себя эмигранткой. Из тех, первых, рвущихся не куда-то в Израиль или благословенную Америку, не куда – но откуда. Кого-то и впрямь душил воздух несвободы, во что верилось с трудом, а кому-то просто хотелось жить спокойно и сытно, во что верилось охотно и легко. Право каждого человека – жить там, где хочется. Если получается, конечно. Сама Лена никакого гнета КГБ не чувствовала, бардак и серость жизни видела, но бороться за право выезда ей и в голову не приходило, даже не потому что она не была еврейкой, просто это требовало столько сил, сколько она затратила бы на обычную жизнь в родной стране до глубокой старости. Страна изменилась, да так, что прежняя жизнь казалось уже чем-то вроде… эльфийских войн. Никуда не делись серость и бардак, однако стало иначе. Пусть и не для Лены. Она разве что получила возможность читать то, что хочется, а не то, что рекомендовано к изданию конторой под названием ЛИТО. Как жила, так и жила, как работала, так и работала, хватало на какие-то мелочи, но она, к счастью, не была амбициозна и отдавала себе отчет, что бизнес-вумен ей из себя не сделать.