Страница 58 из 66
Он сделал перерыв в своих мрачных предсказаниях и глотнул из бокала янтарной жидкости, словно бы голос его сел. На этот раз я слушал внимательнее, чем всегда. Что-то зловещее пробивалось в его голосе, какое-то темное торжество, сродни ликованию пророка, предрекавшего конец света и, наконец, увидевшего, как начинает рушиться мир.
– Ты знаешь, что нам потому только и позволяют жить, что мы возимся тут в своей грязи и не поднимаем головы. Стоит только нам встать, как нас уничтожат, растопчут. Мы можем грызться между собой, копаться в своих мелочных проблемах, но ни в коем случае не высовываться. Поверь мне, я знаю, что говорю, – он вздохнул, рухнул в кресло и поставил иглу граммофона на пластинку. – Передай ему, что я не допущу этого. Он поймет. Пока я жив, мы будем продолжать сидеть в грязи. Лучше существовать в дерьме, чем не существовать вовсе.
Музыка становилась все громче, оркестр развернулся в полную силу и последние бессвязные слова Кербера потонули в яростно поднявшемся вале мелодии. Он вынул из глубокого кармана халата дирижерскую палочку и, полуприкрыв глаза, стал водить ей в воздухе, управляя невидимыми скрипками, контрабасами, литаврами, виолончелью…а заодно и нашими жизнями, которые так же послушно исполняли то, что укажет острый конец его палочки. А он был очень острым…
Кербер находился в своем полузабытьи уже минут десять, когда в дверь постучали. Он не остановил музыку, но махнул мне, чтобы я впустил. За дверью оказался Ящер – боевик с вечно больной кожей, будто покрытый твердой чешуей – и еще какой-то человек, смутно мне знакомый. Вместе они втащили третьего- настолько избитого мужчину, что кровь с его лица капала на чистый паркетный пол.
Босс взглянул на него только краем глаза, но тут же вспыхнул… я говорю вспыхнул, потому что для меня это было именно как вспышка – неожиданный всплеск эмоций, который прорвался даже через его серые стены и, все еще достаточно сильный, достиг меня. В глазах Кербера зажглись нехорошие огоньки, он снова поднял дирижерскую палочку и вместо взмаха, прежде чем кто-либо успел произнести хоть слово, швырнул ее на манер ножа. Острое дерево воткнулось точно в шею избитого. Человек захрипел, забулькал и стал конвульсивно дергаться в державших его руках.
– Я же говорил, чтобы ко мне в комнату никогда не приносили падаль! – загремел босс, перекрывая музыку. – Вон! А то он мне сейчас весь ковер зальет!
Боевики поспешно выскочили. Не знаю, кого они приносили: очередного провинившегося, или избитого триадой товарища, – но теперь в это помещение точно больше никто не войдет. Кербер бессильно откинулся в кресле, и скоро я обнаружил, что он просто отключился и спит.
С Фрэем тоже творилось что-то неладное: он стал подозрительным и дерганным. Все прояснилось, когда я застал его орущим на Го.
– Какого черта? Как? Как, я тебя спрашиваю, Монах мог появиться в том месте и в то время? Ты же лично договаривался с Бором!
– Да случайность это была, мать твою, гребаная случайность! – голос байкера тоже звучал взвинченным до предела. Я постоял около полуприкрытой двери, но входить не стал. Сейчас мне только влетит за компанию, что от одного, что от другого. То, что с нами творилось в последнее время, мне не нравилось, словно приближался следующий гребень волны. Несколько мы уже пережили. Сумеем ли вынырнуть из-под этого?
– Го, хватит зарываться в ил, не бывает таких случайностей! Кто-то сдает нас! Какая-то шавка до сих пор лижет ноги Керберу! Он перестал поручать мне дела! Ты знаешь, что это значит?!!
Я прислонился спиной к стене. Это значит, что следующая волна может вполне оказаться цунами.
– Это может быть Инк… – в кои-то веки я услышал неуверенный голос байкера. – Он полностью под контролем Кербера.
Фрэй перестал орать, только и сказал тихим спокойным голосом:
– И думать не смей. Это не он. Это кто-то другой.
Через несколько часов после того, как они разошлись, дом утонул в громоподобных звуках. Здание просто сотрясалось от неимоверного грохота, а все боевики, находившиеся в нем, старались под различными предлогами выйти на улицу, но никто и слова не посмел сказать Фрэю. Я открыл дверь и вошел в комнату. Не знаю, что ожидал там увидеть… но вид Фрэя поразил меня. Он сидел за барабанной установкой и, что есть силы, лупил по железу. Ритм выходил рваный, неистовый, но все равно каким-то чудесным образом складывался в подобие музыки. Каждый раз, когда он опускал палочки, мышцы волной прокатывались под кожей его голого торса, пот стекал ручейками по лицу, по шее и по груди, длинные волосы потемнели и облепили спину, по шрамам на которой можно было прочитать всю нашу историю… Сколько он так уже сидит?
Фрэй заметил меня – я встретился с его полубезумным взглядом – но не остановился. Палочки взлетали, разбрызгивая капли пота, и опускались на барабаны, словно пытались пробить туго натянутую кожу. Самому мне казалось, что я смотрю какой-то душераздирающий фильм без звука, хотя звука в помещении было предостаточно. В такие моменты только и оставалось радоваться, что не чувствуешь его эмоций – иначе, подозреваю, меня бы разорвало, как эти ни в чем не повинные барабаны.
Я сел прямо на пол, ожидая, когда стихнет буря. Удары действительно становились медленнее, как будто подавленные грузом усталости. Рука поднималась тяжело, и это явно требовало все больше усилий. Наконец, палочка опустилась в последний раз, вырвав из установки какой-то неровный дребезжащий звук. Фрэй уронил голову, так что волосы полностью закрывали лицо, плечи вздымались от тяжелого дыхания – словно он только что пробежал несколько километров.
Так прошло несколько минут. Я молчал. Вдруг он откинул волосы с лица, и посмотрел на меня совершенно осмысленно, будто и не было здесь сейчас никакого урагана.
– Что случилось?
– Инк, ты на моей стороне? – Фрэй спросил это так, будто вкладывал в слова гораздо больше смысла.
– Да, конечно, я с тобой.
– Тогда тебе придется простить меня…
Он вышел, слишком поспешно, чтобы я успел что-то сказать.
А через несколько дней из Стикса выловили мертвое тело Аты.
Глава 23. Конец
Дэвон сидел напротив, как испуганный дикий зверь. Казалось, его дух уменьшился до размеров ласки, попавшей в клетку. Он с трудом сдерживался, чтобы не ощериться, показывая острые зубы. Похоже Фрэй ощущал, вернее, понимал это не хуже меня, потому не делал лишних резких движений, способных спугнуть долгожданного гостя.
Я отвел их в одно из внутренних помещений клуба, предназначавшихся только для своих. Два длинных кожаных дивана, стол посередине и огромный экран, транслировавший происходящее в зале. Фрэй наполнил стопку водки и подвинул ее Дэвону (от чего-то другого "гость" отказался), затем налил себе, посмотрел на меня вопросительно и отставил бутылку. Дэвон одним махом выплеснул содержимое рюмки в глотку и по-собачьи тряхнул головой.
– Значит, ты говоришь, что Монах остался жив, а взрыв в "Будде" был подстроен?
Он кивнул.
– Ему можно верить? – этот вопрос адресовался уже мне.
Я подтвердил. Фигура Аарона до сих пор горела передо мной, будто выжженная на сетчатке глаз. Только интуиция почему-то говорила, что огонь этот не имеет отношения к взрыву в "Будде". Пламя принадлежало чему-то другому – грядущему. Надвигающемуся.
– Зачем ты сдаешь его нам?
Хороший вопрос. Если Монах потихоньку вырежет силовиков восточной группировки, а потом захватит власть над резервацией, Дэвон первый с радостными воплями будет прыгать на наших костях.
– Чтобы убрать вас, ему пришлось заключить сделку с крупной материковой шишкой, – сквозь зубы процедил он, словно слова проходили через горло как шероховатая галька, – взамен Аарон поможет им взорвать дамбу…
Это сообщение было подобно гигантскому ржавому гвоздю, который кто-то со всей силы вогнал тебе в середину грудины. По тому, как дернулся Фрэй, я понял, что новость вызвала в нем те же ощущения.